– Это было бы чересчур серьезным с моей стороны, – не раздумывая заметила Лин. – Я собираюсь туда исключительно забавы ради. Нет смысла объяснять бритву Оккама тем, кто считает НЛО машинами времени из другого столетия. Хотя в остальном люди они довольно приятные.

Хант с недоумением подумал, как подобное может продолжаться даже после появления ганимейцев, которые летали на космических кораблях, создавали жизнь в лабораториях, строили компьютеры, обладающие самосознанием, и неоднократно подчеркивали, что не видят причин, по которым во Вселенной могли бы существовать какие-либо силы, кроме тех, что можно открыть посредством науки и рационального мышления. Но люди продолжают тратить свои жизни, предаваясь фантазиям.

Он решил, что становится слишком серьезным, и закрыл эту тему улыбкой и взмахом руки.

– Ну ладно. Пора собрать тебя в дорогу.

Лин направилась в гостиную, чтобы забрать туфли, сумку и пальто, а после снова встретилась с Виком у входа в квартиру. Они поцеловались и обнялись.

– Ну что, до встречи, – прошептала она.

– До встречи. Берегись этих помешанных.

Дождавшись, пока Лин скроется в лифте, Хант закрыл дверь, а затем в течение пяти минут наводил порядок на кухне и пытался привести квартиру в хоть сколько-нибудь приличный вид. Наконец, он надел пиджак, сложил в портфель несколько предметов со стола и вошел в лифт, который направился на крышу здания. Несколькими минутами позже его авиамобиль уже поднялся на шестьсот метров и продолжал набирать высоту, чтобы встроиться в воздушный коридор восточного направления. На линии горизонта в свете солнца сверкали радужные башни Хьюстона.

Когда Хант вошел в приемную своего кабинета на одном из верхних этажей штаб-квартиры НавКомм в центре Хьюстона, Джинни, его полноватая и крайне дотошная секретарша средних лет, была уже занята делом. Мать троих сыновей, которые вскоре должны были выйти из подросткового возраста, отдавалась работе с таким рвением, что Ханту иногда казалось, будто этим она искупает вину за то, что навязала миру своих детей. Как показывал его опыт, женщины вроде Джинни всегда выполняли свою работу на отлично. Длинноногие блондинки – это, конечно, замечательно, но в том, что касается должного и своевременного выполнения рабочих обязанностей, Виктор был всецело на стороне зрелых мамаш.

– Доброе утро, доктор Хант, – поприветствовала она.

Единственное, в чем Виктор так и не смог ее до конца убедить, так это в том, что в обращении к британцам вовсе не обязательно постоянно следовать всем формальностям – они этого не ждут, да и не особенно хотят.

– Привет, Джинни. Как дела?

– О, пожалуй, неплохо.

– Есть новости насчет собаки?

– Да, хорошие. Вчера вечером звонил ветеринар и сказал, что перелома таза нет. Пара недель отдыха, и питомец придет в норму.

– Отлично. Что-нибудь новенькое на сегодня? Есть повод для паники?

– Не особенно. Несколько минут назад звонил профессор Спихэн из МТИ – хотел, чтобы вы перезвонили до обеда. Я как раз заканчиваю разбор почты. Думаю, есть парочка писем, которые могли бы вас заинтересовать. Черновик статьи из Ливермора – полагаю, вы его уже видели.

Следующие полчаса они потратили на просмотр почты и составление расписания на день. К тому моменту кабинеты, составлявшие его подразделение, начали заполняться людьми, и Хант ушел, чтобы разузнать о ходе кое-каких текущих проектов.

Дункан Уатт, заместитель Ханта и физик-теоретик, который полтора года тому назад перевелся из подразделения КСООН по вопросам материалов и конструкций, собирал результаты по исследованию Плутона, полученные группами ученых со всей страны. Сравнение современной Солнечной системы с записями на борту «Шапирона», показывавшими, как она выглядела двадцать пять миллионов лет назад, однозначно доказывало, что большая часть Минервы не что иное, как Плутон. Земля изначально сформировалась без спутника, а Луна была единственным спутником Минервы. Когда Минерва взорвалась, ее луна начала падать к центру Солнечной системы и по случайному стечению обстоятельств была захвачена Землей, вокруг которой с тех пор вращается по стабильной орбите. Проблема заключалась в том, что ни одна математическая модель планетарной динамики пока что не смогла объяснить, откуда Плутон взял столько энергии, чтобы преодолеть гравитацию Солнца и занять свое текущее положение. Астрономы и специалисты по небесной механике со всего мира пытались подойти к вопросу с самых разных сторон, но успеха так и не добились. Особого удивления это не вызывало, ведь удовлетворительного решения не смогли найти и сами ганимейцы.

– Объяснить это можно только одним способом – допустив реакцию трех тел, – сообщил Дункан, остервенело всплеснув руками. – Может, война с этим никак не связана. Может, Минерва разлетелась на куски из-за какого-то объекта, пролетевшего через Солнечную систему.

Спустя полчаса и несколько дверей дальше по коридору Хант отыскал Мэри, Джеффа и двух студентов, которых ему одолжил Принстонский университет. Четверка горячо обсуждала набор тензорных функций в частных производных, выведенных на большой настенный экран.

– Это последние результаты от команды Майка Барроу из Ливермора, – пояснила Мэри.

– Я уже видел, – ответил Хант. – Правда, еще не успел как следует изучить. Это касается холодного синтеза, верно?

– Судя по всему, здесь утверждается, что ганимейцам удалось преодолеть взаимное отталкивание протонов без применения высоких температур.

– И как же они это сделали? – спросил Хант.

– Схитрили. Изначально частицы в их реакции были нейтронами, поэтому никакого отталкивания между ними не происходило. Затем, когда нейтроны сблизились достаточно, чтобы проявилось сильное взаимодействие, они увеличили градиент энергии на поверхности частиц, спровоцировав образование электрон-позитронных пар. Затем электроны вывели из реакции, а позитроны слились с нейтронами, образовав протоны. И вуаля – пара протонов, связанных сильным взаимодействием. Вжух! Вот и ядерный синтез.

На Ханта это определенно произвело впечатление, хотя он уже повидал достаточно ганимейской физики, чтобы чему-то удивляться.

– И они могут управлять подобными процессами даже на таком микроуровне? – спросил он.

– Команда Майка считает, что да.

Вскоре после этого разгорелся спор насчет деталей процесса, и Хант оставил физиков, когда они решили позвонить в Ливерморскую лабораторию за разъяснениями.

Складывалось впечатление, что информация, которую оставили ганимейцы, начала разом приносить плоды, и теперь не проходило и дня без очередного революционного открытия. Идея Колдуэлла превратить группу Ханта в международный информационный центр, объединявший исследования в области ганимейской науки, стала оборачиваться реальной пользой. Такое же задание Колдуэлл поручал первой группе Ханта, когда появились первые зацепки насчет Минервы и ганимейцев. Доказав свою компетентность в подобного рода делах, организация была готова к работе над новейшими исследованиями.

Напоследок Хант заглянул к Полу Шеллингу, команда которого занимала группу кабинетов и компьютерный зал этажом ниже. Одним из самых проблемных аспектов ганимейской науки была «гравитика», при помощи которой можно было искусственно деформировать пространство-время, не прибегая к большим концентрациям массы. Двигатель «Шапирона» использовал этот метод, чтобы создавать впереди корабля «дыру», в которую тот постоянно «падал» и за счет этого двигался в пространстве; «гравитация» на борту тоже не была имитацией, а создавалась по тем же принципам. Шеллинг, который специализировался на гравитационной физике и в данный момент находился в творческом отпуске, предоставленном компанией «Рокуэлл Интернэшнл», возглавлял группу математиков, уже полгода изучавших ганимейские уравнения поля и преобразования энергетической метрики. Хант застал его, когда тот с задумчивым видом разглядывал картину изохрон и искривленных пространственно-временных геодезических.