Теперь он понимал, почему его держали в неведении. Хеллер сразу выдала себя, сказав, что Соединенные Штаты пытались играть честно «пока что». Госдепартамент решил перестраховаться и обзавестись собственной линией связи, но ему не подходят слишком уж грубые методы, которые можно засечь в радиусе пары сотен тысяч километров от Земли. С кем же в таком случае следовало поговорить Хеллер и Пейси? Кто годится на эту роль лучше человека, который не только хорошо знаком и с ганимейцами, и с ганимейскими технологиями, но и входит в число первых счастливчиков, встретивших инопланетян на Ганимеде?

Вот и еще один аргумент: Хант провел на Ганимеде немало времени и до сих пор водит близкую дружбу со многими сотрудниками КСООН, которые работают там в составе миссий «Юпитер-4» и «Юпитер-5». Поскольку Земля находится на огромном расстоянии от газового гиганта, ни один приемник в ее окрестностях не сможет засечь пучок волн, нацеленный на Юпитер с задворок Солнечной системы – вне зависимости от того, как сильно этот пучок успеет разойтись в пространстве. А флагманы «Ю-4» и «Ю-5», конечно же, поддерживают постоянную связь с Землей посредством лазерных каналов… которые – так уж вышло – находятся под контролем Колдуэлла и НавКомм. Все это никак не может быть простым совпадением, решил он.

Хант поднял взгляд на Колдуэлла и спустя секунду повернулся к двум гостям из Вашингтона.

– Вы хотите организовать приватную линию связи с Гигой через Юпитер, чтобы без лишних проволочек договориться о высадке на Земле, пока вас не опередят Советы, – сказал он. – А еще вы хотите знать, есть ли у меня идеи, как передать наши указания людям на Юпитере, не рискуя выдать эту информацию туриенцам, которые могут прослушивать лазерный канал связи. Все верно? – Он снова переключил внимание на Колдуэлла и склонил голову набок. – Угадал я, Грегг?

Хеллер и Пейси обменялись взглядами, в которых ясно читалось, что Хант произвел на них впечатление.

– Десять из десяти, – ответил Колдуэлл.

– Девять, – возразила Хеллер.

Хант с любопытством посмотрел на нее. В ее выражении читался явный намек на смех.

– Если вам удастся что-то придумать, нам понадобится вся возможная помощь, чтобы справиться с предстоящими событиями, – объяснила она. – Может, ООН и решила попытать счастья без экспертов по ганимейцам, но США – точно нет.

– Другими словами, добро пожаловать в команду, – закончил Норман Пейси.

Джозеф Б. Шеннон, руководитель миссии «Юпитер-5», вращающейся вокруг Ганимеда на высоте больше трех тысяч километров, стоял в приборном отсеке у края двухкилометрового командного центра корабля, позади группы завороженных офицеров и ученых КСООН. Его взгляд был прикован к большому настенному экрану с неровным ландшафтом желтых, коричневых и оранжевых оттенков, который расстилался под черным небом, подернутым дымкой непрерывно падающей раскаленной мороси. Вдалеке половину линии горизонта занимал бурлящий разноцветный столб, возносящийся вверх за пределы кадра.

Пятьдесят два года назад – в год, когда родился сам Шеннон, – ученые из Лаборатории реактивного движения в Пасадене восхищались первыми присланными «Вояджером-1» и «Вояджером-2» снимками, на которых крупным планом была изображена Ио. Тогда этот невероятный диск крапчато-оранжевого цвета окрестили «самой большой пиццей на небе». Но Шеннон никогда не слышал о пицце, которую бы готовили таким способом.

Орбита спутника пролегает сквозь плазменный поток, средняя энергия частиц в котором соответствует температуре от ста тысяч до миллиона кельвинов и поддерживается магнитным полем Юпитера. Из-за этого Ио действует на манер исполинского генератора Фарадея, создающего внутренние круговые токи силой пять миллионов ампер и рассеиваемой мощностью в триллион ватт. Такое же количество энергии высвобождается внутри нее за счет приливного трения, возникающего в силу орбитальных возмущений под влиянием Европы и Ганимеда, которые заставляют Ио колебаться вверх-вниз в гравитационном поле Юпитера. Благодаря такому количеству тепла, производимого гравитационными и электрическими процессами, под поверхностью спутника постоянно находятся громадные резервуары с расплавленной серой и ее соединениями. Рано или поздно жидкость в них сквозь трещины в коре просачивается наружу, где царит практически полный вакуум. Как результат – поочередные извержения отвердевающей серы и инея из сернистого ангидрида, которые вырываются на поверхность со скоростями до тысячи метров в секунду и иногда поднимаются на высоту в триста километров и даже больше.

Прямо сейчас Шеннон смотрел на изображение одного из таких вулканов, передававшееся зондом на поверхности Ио. Ученым и инженерам миссии потребовалось больше года – в течение которого они неоднократно были вынуждены начинать с нуля, – чтобы разработать комплект измерительных приборов и метод экранирования, который бы гарантированно сработал, несмотря на непрерывную электронно-ионно-лучевую бомбардировку со стороны Юпитера, и Шеннон чувствовал, что обязан лично засвидетельствовать успех их детища. Обязанность оказалась отнюдь не такой уж рутиной и в итоге не только обернулась поводом для радости, но и стала напоминанием о том, как легко верховному главнокомандующему отдалиться от низов и потерять из виду то, что происходит в траншеях. В будущем, подумал Шеннон, он станет внимательнее следить за успехами научных проектов миссии.

Даже после окончания своей официальной смены Джозеф задержался в командном центре на целый час, чтобы побольше разузнать о зонде, после чего наконец откланялся и вернулся в персональную каюту. Приняв душ и переодевшись, он сел за стол и запросил у терминала список сегодняшних писем. Одним из них было текстовое сообщение от Вика Ханта из штаб-квартиры НавКомм. Шеннон был приятно удивлен и заинтригован одновременно. За время, что Хант провел на Ганимеде, у них было немало увлекательных бесед, но Виктор не производил впечатления человека, у которого есть время на праздную болтовню, а значит, речь шла о чем-то интересном. Шеннон с любопытством ввел команду для вывода сообщения на экран. Пятью минутами позже он все еще таращился на содержание письма, озадаченно насупив брови. Текст гласил:

Джо,

Чтобы лишний раз не ломать голову, я прошерстил сверху вниз подсказки в упомянутой тобой книге и нашел кое-что полезное на страницах 1, 18 и 4. Обязательно загляни в параграфы 25, 14 и 22 – возможно, тогда на горизонте наконец-то появится вразумительный ответ.

Правда, откуда взялось 786 – это тот еще ребус.

Всего наилучшего, Вик

Шеннон не понимал ни слова. Он достаточно хорошо знал Ханта и был уверен, что за сообщением кроется серьезный мотив, но пока что смог сделать лишь один вывод: Виктор пытается сообщить ему нечто крайне конфиденциальное. Но с какой стати Ханту брать на себя такой труд, если у КСООН уже есть отличная система безопасного шифрования? Не мог же кто-то перехватывать данные в сети КСООН – кто-то, располагающий достаточным объемом вычислительной мощности, чтобы свести на нет защитные меры организации. «С другой стороны, – рассудительно подумал Шеннон, – именно так думали немцы во время Второй мировой войны, но британцам, при помощи «машины Тьюринга» в Блетчли, все же удалось расшифровать радиопереговоры между Гитлером и его генералами, нередко получая доступ к их содержанию раньше самих адресатов». Постороннему сообщение Ханта покажется явной бессмыслицей – тем более безобидной, что написано оно самым обычным языком. Проблема заключалась в том, что не понимал его и сам Шеннон.

Размышления о письме Ханта не оставляли его и на следующее утро, за завтраком в столовой для старших офицеров. Шеннон предпочитал завтракать пораньше, до капитана, старшего штурмана и всех остальных, кто обычно приходил в утреннюю смену. Это давало ему время собраться с мыслями на предстоящий день и ознакомиться с последними новостями, полистав «Межпланетный журнал» – ежедневную газету, которую КСООН транслировали с Земли на корабли и базы по всей Солнечной системе. Еще одна причина, по которой Шеннону нравилось вставать ранним утром, – это возможность поломать голову над очередным кроссвордом из «Журнала». Сколько себя помнил, он всегда был заядлым любителем этих ребусов, и свое пристрастие оправдывал тем, что утренняя зарядка для мозга обостряет умственные способности и подготавливает к задачам предстоящего дня. Правда это или нет – он точно не знал, но Шеннона это особо и не заботило, к тому же такая отговорка выглядела ничем не хуже прочих. Утренние новости в этот раз обошлись без сенсаций, но Шеннон прилежно проглядел содержание выпуска и до кроссворда, к собственному удовольствию, добрался в тот самый момент, когда официант подливал ему кофе. Он дважды сложил газету и приложил ее к краю стола, чтобы мимоходом пробежаться по вопросам, пока искал ручку в кармане пиджака. Заголовок над ребусом гласил: «КРОССВОРД № 786».