– Я это уже делал, и ответ меня не удовлетворил, – сухо отозвался Маллюск. – И как советский гражданин, я хочу направить жалобу в то ведомство советского правительства, которое касается работы этой делегации, с просьбой оказать необходимое воздействие через ООН. Поэтому я и обращаюсь к вам, как представителю этого ведомства.

Соброскина не слишком интересовали муки ревности Маллюска, и еще меньше ему хотелось поднимать в Москве шум из-за подобных пустяков; слишком многим захочется узнать, чем именно делегация занимается на обратной стороне Луны, что, в свою очередь, привлечет немало вопросов и любопытных взглядов. Но Маллюска бездействие бы явно не устроило, и, если Соброскин ему откажет, кто знает, кому профессор решит позвонить после него? Выбирать здесь не приходилось.

– Хорошо, – со вздохом согласился он. – Предоставьте это мне.

Я попробую поговорить со Сверенссеном сегодня или завтра.

– Благодарю, – официальным тоном ответил Маллюск, после чего покинул кабинет.

Какое-то время Соброскин просто сидел, погруженный в размышления, а затем отпер стоявший за спиной сейф и достал документ, который ему по просьбе переслал на «Бруно» приятель из советской военной разведки. Немного полистав досье, чтобы освежить память, он поразмыслил еще и в итоге решил поменять планы.

В документе было перечислено немало странностей насчет Нильса Сверенссена – шведа, который якобы родился в Мальмё в 1981 году, а затем бесследно исчез во время службы наемником в Африке, когда ему было чуть меньше двадцати лет. Спустя десять лет он появился снова, но уже в Европе, причем разные сведения о том, где он находился и чем занимался все это время, противоречили друг другу. Как он умудрился так внезапно из никому не известной персоны превратиться в весьма состоятельного человека с широким кругом социальных связей без каких-либо письменных упоминаний о его передвижениях? Как сумел наладить международные связи, не афишируя их на публике?

Его привычки ловеласа имели долгую и весьма недвусмысленную историю. Довольно любопытным случаем был роман с женой немецкого финансиста… Соперник на любовном фронте поклялся отомстить, но меньше чем через месяц стал жертвой несчастного случая на лыжной трассе при довольно подозрительных обстоятельствах. Многие факты указывали на то, что для закрытия этого дела пришлось подкупить уйму людей. Да, Сверенссен был человеком со связями, которые не хотел выставлять на публику, но при необходимости был готов безжалостно использовать их, не колеблясь ни секунды, подумал Соброскин.

Было кое-что и из недавних событий, в которых Сверенссен засветился за последний месяц: зачем ему регулярно и втайне от остальных выходить на связь с Вериковым, специалистом по космической связи в Академии наук, который имеет непосредственное отношение к сверхсекретному каналу связи между СССР и Гигой? Советское правительство не понимало официальной политики ООН, но в целом против нее не возражало, а это, в свою очередь, означало, что существование независимого канала нужно, в первую очередь, скрывать именно от ООН; американцы наверняка об этом догадывались, но доказать ничего не могли. Им же хуже. Если они хотят связать себе руки представлениями о честной игре, значит, так тому и быть. Но зачем Верикову общаться со Сверенссеном?

И наконец: за последние годы Сверенссен неизменно играл в ООН одну из ведущих ролей по вопросам стратегического разоружения и был настоящим подвижником в области мирового сотрудничества и прогресса. Почему же сейчас он так яростно поддерживает политику ООН, которая, на первый взгляд, никак не вяжется с уникальным шансом, благодаря которому человечество может достичь обеих целей? Это казалось довольно странным. Как, впрочем, и все, что было связано со Сверенссеном как таковым.

И все же, как ему поступить с ассистенткой Маллюска? По его словам, она американка. Вероятно, этот неприятный конфликт можно разрешить и не привлекая внимания Сверенссена – тем более сейчас, когда Соброскину хочется всеми силами этого избежать. Николай успел неплохо узнать Пейси и если оставить в стороне вопросы патриотизма, по-настоящему восхищался тем, как американец продолжал отстаивать интересы своей страны после отлета Хеллер. В каком-то смысле он даже жалел, что в этом вопросе СССР и США находятся по разные стороны баррикад; ведь по сути у них куда больше общего друг с другом, чем с остальными членами делегации. Вскоре это, наверное, и вовсе перестанет иметь значение, признался он самому себе.

Как однажды заметила Карен Хеллер, сейчас им стоит думать о будущем всей человеческой расы. И как человек, он был склонен согласиться; если контакт с Гигой и правда сулил обещанное, то через пятьдесят лет землянам уже не придется беспокоиться о национальных различиях; возможно даже, что в прошлое уйдут государства как таковые. Но то было его мнение как человека. Будучи еще и советским гражданином, он обязан выполнять долг перед своей страной.

Соброскин кивнул самому себе, закрыл досье и положил его обратно в сейф. Он решил поговорить с Пейси и выяснить, сможет ли тот по-тихому обсудить этот вопрос с американкой. И тогда, при должном везении, проблема решится сама собой, оставив после себя лишь едва заметную рябь, которая вскоре исчезнет без следа.

На экран, занимавший большую часть стены, было выведено изображение планеты, запечатленной с расстояния в несколько тысяч километров. Большую часть поверхности занимал голубой океан вкупе с закрученными спиралями творожистых облаков, через которые проглядывали фрагменты ее континентов: от желтовато-коричневых и зеленых на экваторе до бело-ледяных на полюсах. Это был теплый, солнечный и радостный мир, но фото не могло отразить ощущения чуда перед бурлящей на нем энергией жизни, которое Гарут испытал несколько месяцев тому назад, когда и был сделан этот кадр.

Сидя в своей личной каюте и разглядывая последний снимок Земли, Гарут, командующий дальней исследовательской миссией на борту «Шапирона», размышлял об удивительной расе существ, встретивших его корабль после долгого изгнания в таинственном мире релятивистского замедления. Двадцать пять миллионов лет тому назад – но лишь чуть больше двадцати по времени самого «Шапирона» – Гарут и его соратники покинули процветающую цивилизацию Минервы, чтобы провести научный эксперимент у звезды под названием Искарис; если бы эксперимент прошел по плану, то на родной планете минуло бы всего двадцать три года, а сам экипаж потратил бы на экспедицию меньше пяти лет. На деле же все сложилось иначе, и к моменту возвращения «Шапирона» от ганимейцев на Минерве не осталось и следа; им на смену пришли лунарианцы, которые за это время построили цивилизацию, раскололись на две противоборствующие фракции и в итоге уничтожили себя вместе с планетой, а Homo sapiens вернулся на Землю и успел вписать в свою историю несколько десятков тысяч лет.

Именно тогда они и встретились с «Шапироном». Жалкий обезображенный мутант, которого ганимейцы оставили один на один с суровой и бескомпромиссной природой, превратился в гордое и непокорное существо, которое сумело выжить вопреки всем шансам и было готово ответить презрительным смешком любой преграде, которую Вселенная воздвигала на его пути. Солнечная система, некогда бывшая безраздельной вотчиной ганимейцев, теперь по праву принадлежала человеческой расе. И тогда «Шапирон» снова отправился в путь сквозь космическую бездну в отчаянном стремлении достичь Звезды Гигантов, где цивилизация ганимейцев, как считалось, нашла новый дом.

Гарут вздохнул. Считалось на основании чего? Беспочвенных догадок, которые отмел бы даже новичок от логики; хрупкой соломинки, ставшей оправданием решения, о настоящих причинах которого знали только Гарут и немногие из его офицеров; выдумкой в умах землян, чей оптимизм и рвение не знали границ.

Эти невероятные земляне.

Они убедили себя в реальности мифа о Звезде Гигантов и, когда «Шапирон» покинул Землю, собрались, чтобы пожелать ганимейцам счастливого пути, веря, как до сих пор верило большинство подопечных Гарута, в названную им причину: что хрупкая цивилизация землян еще слишком молода, чтобы ужиться с инопланетной расой, которая бы рано или поздно выросла в численности и приобрела заметное влияние. Но среди них наверняка нашлась и горстка тех, кто, подобно американскому биологу Данчеккеру и британцу Ханту, догадался об истинных мотивах, стоявших за отлетом инопланетян, – о том, что именно ганимейцы в далеком прошлом сотворили предков Homo sapiens. Человеческая раса выжила и достигла расцвета, несмотря на вложенные ганимейцами недостатки. Земляне заслужили право на свободу от ганимейского вмешательства; ведь те и без того оставили немалый след в их истории.