– Все ответы здесь, – отстраненным голосом сказал Шеллинг, не сводя глаз с мягко светящихся разноцветных линий. – Искусственные черные дыры… которые можно включать и отключать по желанию.

Новость не стала для Ханта большим сюрпризом. Ганимейцы сами подтвердили, что именно это происходит внутри двигателя «Шапирона», а теорию вопроса Хант с Шеллингом обсуждали уже не раз.

– Значит, ты все-таки разобрался? – спросил Хант, усаживаясь в свободное кресло, чтобы внимательнее изучить содержимое дисплея.

– Во всяком случае, мы на верном пути.

– Это хоть как-то приближает нас к мгновенному переносу в пространстве?

Сами ганимейцы такой технологией еще не располагали, но возможность такого перемещения неявно следовала из их теоретических выкладок. Между черными дырами, разнесенными в обычном пространстве, по-видимому, возникала связь в некой гиперреальности, которая подчинялась неизученным физическим законам и к которой были неприменимы обычные понятия и ограничения релятивистской вселенной. Ганимейцы и сами согласились с тем, что подобные выводы сулят поистине ошеломляющие перспективы, но никто до сих пор не знал, как воплотить их в жизнь.

– Все здесь, – ответил Шеллинг. – Эта возможность спрятана в самих уравнениях, но в них есть и другой аспект, который меня всерьез беспокоит, причем отделить одно от другого нельзя.

– А именно? – поинтересовался Хант.

– Перемещение во времени.

Хант нахмурился. Будь его собеседником кто-то другой, он бы отреагировал с нескрываемым скептицизмом.

Шеллинг развел руками и указал на экран:

– От этого не уйти. Если решения уравнений допускают перемещение между двумя точками обычного пространства, то они допускают и путешествия во времени. Если мы придумаем, как реализовать на практике первое, то автоматически получим и второе. Эти матричные интегралы абсолютно симметричны.

Хант выждал секунду, чтобы его слова не сошли за издевку.

– Это уже чересчур, Пол, – возразил он. – А как же причинно-следственные связи? В этой неразберихе потом черт ногу сломит.

– Знаю… знаю, теория выглядит запутанной, но что есть, то есть. Либо мы зашли в тупик и наши решения – полная чушь, либо нам придется смириться с тем, что верны оба.

В течение следующего часа они снова штудировали уравнения Шеллинга, но так ни к чему и не пришли. Тот же вывод сделали группы из Калтеха, Кембриджа, Министерства космических наук в Москве и Сиднейского университета в Австралии. Очевидно, что у Ханта с Шеллингом не было шанса решить эту задачу прямо здесь и сейчас, и Хант в итоге ушел в пытливом и задумчивом расположении духа.

Вернувшись в свой кабинет, он позвонил Спихэну. Оказалось, что у того есть интересные результаты, полученные в ходе прогона имитационной модели климатических возмущений, которые произошли на Земле пятьдесят тысяч лет тому назад из-за гравитационного захвата Луны. Затем Хант разобрался с еще парой срочных задач, подоспевших сегодняшним утром, и как раз собирался спокойно почитать статью из Ливермора, но в этот момент из офиса Колдуэлла на самом верху здания позвонила Лин. Ее лицо казалось на удивление серьезным.

– Грегг хочет, чтобы ты присутствовал на встрече, – без лишних вступлений сообщила она. – Сможешь подняться прямо сейчас?

Хант понял, что дело срочное.

– Дай мне две минуты.

Он без лишних слов оборвал связь, поручил Ливермору работу над неизведанными глубинами банков данных НавКомм, передал Джинни, чтобы та в случае экстренной ситуации связалась с Дунканом, и быстрым шагом покинул кабинет.

В конечном счете ответственность за всю многообразную деятельность НавКомм – от паутины коммуникационных каналов, соединяющих пилотируемые и беспилотные корабли КСООН с орбитальными и наземными базами по всей Солнечной системе, до инженерных и научно-исследовательских комплексов в Хьюстоне и других подобных местах – была сосредоточена в кабинете Колдуэлла на самом верху штаб-квартиры его подразделения. Это была просторная и богато отделанная комната, одна из стен в которой целиком состояла из стекла, открывая вид на не столь высокие небоскребы Хьюстона и настоящий муравейник пешеходных районов далеко внизу. Примыкающую к окну стену напротив огромного изогнутого стола, за которым работал Колдуэлл, почти полностью занимали мониторы, из-за чего кабинет больше напоминал командный центр. Остальные стены были увешаны цветными изображениями самых выдающихся проектов КСООН за последние годы, включая разработанный в Калифорнии одиннадцатикилометровый звездный зонд с фотонным двигателем и тридцатикилометровую электромагнитную катапульту в Море Спокойствия, при помощи которой произведенные на Луне детали запускались на орбиты для последующей сборки космических кораблей.

Когда секретарша проводила Ханта из приемной в кабинет, Колдуэлл сидел за своим столом, к которому буквой Т был приставлен еще один – за ним расположились Лин и двое посетителей. Одной из них была женщина лет сорока пяти, одетая в темно-синее закрытое платье, намекавшее на подтянутую и хорошо сохранившуюся фигуру, и бело-синий клетчатый пиджак с широким воротом. Ее аккуратно уложенные волосы напоминали застывшее золотисто-каштановое море и немного не доходили до плеч. Черты ее лица, не лишенного естественной привлекательности под слоем легкого макияжа, отличались четкостью и властностью. Она сидела прямо, выглядела собранной и, казалось, всецело держала себя в руках. У Ханта появилось ощущение, что он уже где-то ее видел.

Рядом сидел мужчина в элегантном угольно-черном костюме-тройке с белой рубашкой и галстуком в серых тонах. У него был свежий, чисто выбритый вид, а черные как смоль волосы острижены и гладко причесаны на манер студента колледжа, хотя Хант прикинул, что тот немногим моложе его самого. Его темные неугомонные глаза выдавали бдительный и быстрый ум.

Лин, сидевшая напротив двух гостей, одарила Вика секундной улыбкой. Она переоделась в элегантный костюм-двойку с бледно-оранжевым кантом и сделала высокую укладку. «Помятой» он бы ее точно не назвал.

– Вик, – объявил гранитным баритоном Колдуэлл, – хочу познакомить тебя с Карен Хеллер из Госдепартамента и Норманом Пейси, советником президента по международным вопросам. – Он рассеянно махнул рукой в сторону Ханта. – Это доктор Вик Хант. Мы отправили его на Юпитер, чтобы изучить останки вымерших инопланетян, а он привез нам целый корабль живых. Они обменялись формальностями. Оба гостя знали о его похождениях, которые получили широкую огласку в прессе. Более того, с Карен Хеллер Вик уже однажды встречался в Цюрихе, на приеме, устроенном для ганимейцев примерно полгода тому назад. Ну конечно! Не она ли тогда была американским послом… кажется, во Франции? Точно. Правда, теперь она представляла интересы Соединенных Штатов в ООН. Норман Пейси, как выяснилось, тоже пересекался с ганимейцами – в Вашингтоне, – но Ханта на той встрече не было.

Хант занял пустое кресло в конце стола, прямо напротив Колдуэлла, и сосредоточил взгляд на жестком седом «ежике» директора, пока тот в течение нескольких секунд хмуро разглядывал свои руки, барабаня пальцами по столу. Затем Колдуэлл поднял угловатое лицо с кустистыми бровями и посмотрел прямо на Ханта, который прекрасно знал, что Грегг не любит ходить вокруг да около.

– Произошло кое-что, о чем я хотел тебе рассказать раньше, но не мог, – признался Колдуэлл. – Около трех недель назад со Звезды Гигантов снова начали поступать сигналы.

Если кто и должен быть в курсе подобных новостей, так это сам Хант, но на мгновение Виктор был слишком ошарашен, чтобы об этом задуматься. С каждым месяцем тишины после единственного ответа на первое сообщение, отправленное с «Джордано Бруно» в момент отлета «Шапирона», в нем все больше крепла уверенность, что случившееся было не более чем аферой – что кто-то с доступом к коммуникационной сети КСООН организовал передачу сообщения через ретранслятор, расположенный в космосе под нужным углом. Он был готов признать, что развитой цивилизации инопланетян подвластны любые чудеса, но версия с подлогом все же выглядела более правдоподобной, особенно если учесть, что время от отправки сигнала до получения ответа составляло всего четырнадцать часов. Но если Колдуэлл прав, значит эта версия – полная чушь.