Спустя два часа Лин уже летела в Вашингтон. Рядом с ней в самолете сидел агент ЦРУ, сопровождавший ее в Нью-Йорк. Их окружали семьи, парочки, люди, путешествовавшие в компании и поодиночке; кто-то в деловых костюмах, кто-то – в пиджаках, третьи – в обычных рубашках, свитерах и джинсах. Они разговаривали, смеялись, читали и спали – самые обыкновенные, здравомыслящие, цивилизованные люди, занятые своими делами. И всех до единого Лин хотелось обнять.

В иллюзорном мире творений ВИЗАРа Карен Хеллер парила в космосе и достигала в высоту двух с половиной миллиардов километров. Система из двух слабо связанных звезд, желтой и белой, размером с шарики для пинг-понга медленно вращалась на фоне мириады других светящихся точечек в бесконечной черноте, простиравшейся по обе стороны ее поля зрения. Центр масс звездной пары располагался в одном из фокусов вытянутого эллипса, который был наложен ВИЗАРом поверх космического пейзажа и отображал орбитальное движение планеты Сурио. Рядом с Хеллер парил Данчеккер, который своим видом напоминал космическое божество, задумчиво разглядывавшее материальную вселенную, будто та была лишь игрушкой в его руках.

Он вытянул руку, указывая на планету, скользившую по своей траектории в ускоренной симуляции ВИЗАРа.

– Условия, в которых Сурио оказывается в крайних точках этого эллипса, кардинально отличаются друг от друга, – сказал он. – В одном случае планета находится вблизи обоих солнц и там, как следствие, очень жарко; в другом, наоборот, далеко, что понижает температуру до прохладной. В течение года на Сурио чередуются две фазы: прохладная океаническая и столь же продолжительная горячая, в течение которой планета практически лишена гидросферы. По словам Исиана, это уникальный случай среди всех миров, открытых туриенцами на сегодняшний день.

– Поразительно, – завороженно произнесла Хеллер. – И вы говорите, что жизнь возникла даже в таких условиях? Это кажется просто невозможным.

– Я тоже так думал, – сказал Данчеккер. – И поверил только после того, как Исиан мне это показал. Я хотел, чтобы теперь это увидели и вы. Давайте спустимся и поближе взглянем на саму планету.

ВИЗАР среагировал на голосовую команду, и они помчались в сторону Сурио. Звезды у них за спиной исчезли, а планета быстро увеличилась и превратилась в сферу, которая сплющилась по мере их падения. Сейчас планета находилась в прохладной океанической фазе, и, свалившись с неба, Хеллер и Данчеккер уменьшились в размерах – так картина моря, раскинувшегося от горизонта до горизонта, приобретала естественный вид.

А затем они оказались под водой, где в океане плавали странные извивающиеся формы жизни.

Из общей массы выделилось черное, похожее на рыбу существо, смутно напоминавшее некоторые виды акул; теперь точка зрения Хеллер и Данчеккера менялась, следуя за движением особи. Затем ВИЗАР поменял характер информации, внедрявшейся в их зрительные системы; тело и мягкие ткани существа превратились в полупрозрачную дымку, на фоне которой стало четко видно строение его скелета. Свет, доходивший сквозь толщу воды, резко померк, затем появился снова и после продолжил мерцать на манер медленного вращающегося стробоскопа. Изображение рыбы застыло.

– Смена дня и ночи, – объяснил Данчеккер в ответ на вопросительный взгляд Хеллер. – ВИЗАР ускоряет время и искусственное изображение, чтобы мы могли за ним понаблюдать. Вы уже обратили внимание на то, что яркость дневного света со временем увеличивается?

Хеллер это заметила. Как и тот факт, что скелет существа начинал постепенно меняться. Позвоночник становился более коротким и толстым, плавниковые кости вытягивались, разделяясь на хорошо различимые, связанные друг с другом сегменты. Плавники тем временем медленно перемещались в сторону подбрюшья.

– Что там происходит? – указав, спросила она.

– Это адаптации, которые вам, как мне кажется, было бы интересно увидеть, – ответил Данчеккер. – Становится теплее, и окружающие нас океаны начинают быстро испаряться.

В подтверждение этих слов ВИЗАР услужливо поднял их с Хеллер высоко над поверхностью воды. С момента их прибытия поверхность планеты уже успела измениться до неузнаваемости. Океаны уступили место заполненным водой низменностям с крутыми склонами, обнажив широкие шельфы, слившиеся друг с другом в обширные массивы суши, на месте которых раньше были лишь рассеянные по океанам острова и небольшие континенты. Ковры растительности расползались в разные стороны позади редеющей береговой линии и поднимались туда, где прежде возвышались безжизненные горы. Над землей образовалась плотная пелена облаков, поливающих высокогорья непрерывным дождем. Какое-то время они смотрели, как меняется облик планеты, а затем снова спустились к поверхности, чтобы понаблюдать за происходящим в пределах мелководного эстуария, образовавшегося в том месте, где река, питавшаяся водой дожденосных областей в глубине континента, пробила в открытом континентальном шельфе каньон, соединивший ее с одной из мелеющих океанических котловин. Существо, которое они изучали до этого, стало амфибией, живущей на илистых равнинах; у него уже были вполне функциональные рудиментарные ноги и полностью дифференцированная подвижная голова.

– Оно растворяет собственные кости при помощи специальных жидкостей, которые выделяет в ответ на смену условий обитания, а затем отращивает новый скелет, более подходящий для жизни в теплом климате, – прокомментировал Данчеккер. – Просто феноменально.

Хеллер такое решение казалось чересчур радикальным.

– Разве оно не могло остаться рыбой и просто перебраться в океан? – спросила она.

– Очень скоро от океанов не останется и следа, – ответил Данчеккер. – Подождите и сами все увидите.

Океаны сжались, превратившись в изолированные, окруженные грязью лужицы, а затем полностью высохли. По мере того как климат становился все жарче, реки, стекавшие с возвышенностей, превратились в ручейки и, наконец, стали испаряться, не успевая достичь котловин. На месте морского дна теперь простирались пустыни. Растительность по всему шельфу постепенно редела, пока от нее не остались лишь разрозненные оазисы жизни, упрямо цеплявшейся за самые высокие плато и горные вершины. Знакомое им существо переселилось повыше и превратилось в полноценного обитателя суши с чешуйчатой кожей и цепкими передними конечностями, похожими на передние лапы первых земных рептилий.

– Планета полностью преобразилась, – пояснил Данчеккер. – В течение года животные на Сурио повторяют тот же цикл, колеблясь между двумя морфологическими крайностями. Удивительный пример того, насколько упрямой может быть жизнь в неблагоприятных условиях, что скажете?

По мере наложения световых периодов двух солнц день становился все длиннее, а затем снова пошел на убыль, когда Сурио миновала перигелий орбиты и начала долгий путь к очередной холодной фазе. Растения начали спускаться с гор, конечности существа становились все короче, и вся его метаморфоза медленно обращалась вспять.

– Как думаете, могла бы в таком месте зародиться разумная жизнь? – с любопытством спросила Хеллер.

– Кто знает? – ответил Данчеккер. – Пару дней назад я бы сказал, что мы только что стали свидетелями немыслимого.

– Фантастика, – с трепетом пробормотала Хеллер.

– Нет, самая настоящая реальность, – отозвался Данчеккер. – Реальность куда фантастичнее любого вымысла, который способно выдать человеческое воображение без опоры на знания. Разум никогда бы не смог представить новый цвет вроде инфракрасного или ультрафиолетового. Он может лишь манипулировать комбинациями элементов, которые уже познал на собственном опыте. Но по-настоящему новые знания могут прийти только извне, от самой Вселенной. И конечно же, именно в раскрытии истин окружающего мира заключается роль науки.

Хеллер смерила его подозрительным взглядом.

– Не знай я вас так хорошо, подумала бы, что вы пытаетесь завязать спор, – дразняще заметила она. – Давайте вернемся на базу, пока разговор не зашел слишком далеко, и выясним, не звонил ли Вик.