Подвал, в котором она оказалась, выглядел вполне обычным: скамейка, стеллажи для инструментов, место для хранения, а также множество труб и каналов. Сбоку из-за жалюзийной двери доносился гул какого-то механизма – вероятно, центрального кондиционера. Здесь же были проходы в еще два погреба, располагавшихся под боковыми частями особняка; Лин направилась в сторону офисного крыла. Там она обнаружила еще одно пространство для хранения, заполненное коробками и излишками отделочных материалов. Дальний конец помещения перегораживала стена с отверстием в центре. Лин подошла к ней вплотную и заглянула внутрь. Подвал не заходил на территорию офисного крыла и обрывался у дальней стены небольшого пространства за перегородкой. Оглядевшись по сторонам и внимательно изучив обстановку, Лин заметила, что эта часть подвала странным образом выделялась в конструктивном отношении. И в первую очередь, это касалось пустой стены впереди.

Стык между стеной и потолком представлял собой стальную перекладину, которая достигала не меньше сорока сантиметров в ширину и сама опиралась на еще две не менее массивные балки, которые тянулись вдоль углов погреба и заканчивались чем-то вроде бетонного фундамента, частично проглядывавшего в нижней части стен и погруженного в землю ниже уровня пола. Потолок также был укреплен балками и поперечинами, укрепленными металлическими уголками в местах стыков. Все это покрывал слой белой краски, благодаря которой детали постройки сливалась с общим фоном подвальных помещений. Обычный посетитель, скорее всего, не заметил бы здесь ничего необычного, но для того, кто намеренно выискивал в доме странности и питал особый интерес к этой части особняка, массивные конструкции определенно бросались в глаза.

Другими словами, офисное крыло было построено не поверх погреба, а располагалось прямо на земле. Прямо сейчас Лин видела перед собой часть его фундамента и подпорок. С учетом особенностей конструкции и используемых материалов такая опора могла выдержать вес целого линкора. К чему столько ухищрений? «Неужели эта половина особняка настолько тяжелая, что может раздавить своим весом фундамент обычного дома?» – недоуменно подумала Лин.

А потом она вспомнила пробитые в бетоне дыры, которые видела на базе «Маккласки».

Во время работы туриенская система связи создает микроскопический сингулярный тороид.

Но эта идея звучала куда безумнее. Ведь дом построен десять лет тому назад. В 2021 году никто не знал и о самих ганимейцах, не говоря уже про Туриен.

Лин медленно отошла от перегородки и оцепенело повернулась к лестнице.

На верхней ступеньке она ненадолго остановилась, чтобы дать стучащему в груди сердцу время успокоиться и хоть немного взять под контроль свой ошарашенный разум. Затем слегка приоткрыла дверь и, заглянув в щель, успела заметить, как Сверенссен скрылся за поворотом стены рядом с угловой комнатой. Шагая, он вертел головой по сторонам, будто что-то искал… или кого-то. В ту же секунду Лин почувствовала, как ее охватил новый приступ дрожи и озноба. НавКомм и Хьюстон вдруг показались ей такими далекими. Если она сможет отсюда выбраться, то больше никогда не захочет покидать свой уютный кабинет.

Если Сверенссен ищет Лин, значит, наверняка стучался в ее комнату. Чувство вины твердило, что ее отсутствие требует объяснений. Поразмыслив несколько секунд, она рискнула выйти в коридор, а затем направилась в другую сторону, на кухню. Спустя минуту она вышла оттуда с чашкой кофе и зашагала в сторону гостевой части дома.

– А, вот ты где.

Голос Сверенссена настиг Лин сзади, когда она уже была на середине приподнятого участка пола, идущего по периметру угловой комнаты. Девушка замерла; будь на ее совести что-то посерьезнее, кофе и осколки чашки разлетелись бы по всему ковру. Когда она повернулась на голос, Сверенссен как раз выходил из боковой комнаты. На нем были все те же плавки, которые он дополнил сандалиями и небрежно накинутой на плечи рубашкой. Сверенссен смотрел на Лин с сомнением во взгляде, будто его терзали смутные подозрения, но он не был в них достаточно уверен, чтобы высказать напрямую.

– Я отошла за кофе, – сказала она, будто это не было ясно с первого взгляда.

Лин тут же почувствовала себя стереотипной дурочкой; но по крайней мере удержалась от порыва сопроводить свои слова глупым смешком. Она была уверена, что Сверенссен смотрел на расположенную позади нее скульптуру в нише. Лин вдруг представила, что над ней висит неоновая вывеска с кричащими десятисантиметровыми буквами: «МЕНЯ ПОДВИНУЛИ». Но каким-то чудом ей удалось сдержать инстинктивное желание повернуть голову.

– Никогда бы не подумал, что кто-то из Хьюстона может бояться солнца, – заметил он. – Особенно с твоим-то загаром.

Внешне он говорил вполне будничным тоном, но что-то в его голосе намекало на необходимость объясниться.

Пару секунд Лин казалось, что она в ловушке.

– Мне просто хотелось побыть одной. Твой друг… Ларри, стал чересчур настойчивым. Думаю, мне нужно время, чтобы к этому привыкнуть.

Сверенссен с сомнением взглянул на нее, будто Лин только что подтвердила его опасения.

– Что ж, надеюсь, в ближайшее время ты сможешь немного раскрепоститься, – сказал он. – Я к тому, что весь смысл находиться в этом доме – получать удовольствие от жизни. Будет очень некстати, если один человек из-за своих комплексов испортит атмосферу всем остальным, верно?

Несмотря на замешательство, Лин не смогла сдержать возмущения в голосе.

– Послушай… соглашаясь приехать, я ожидала немного другого, – сказала она. – Ты не говорил, что мне придется играть в мужикальные стулья.

Лицо Сверенссена приняло страдальческое выражение.

– Дорогуша, надеюсь, ты не собираешься учить меня морали среднего класса. Чего ты ожидала? Я сказал, что устраиваю развлечения для моих друзей, и рассчитываю, что они это развлечение получат – что им будет оказан прием сообразно их вкусам.

– Их вкусам? Что ж, очень мило с твоей стороны. Должно быть, за это они тебя просто обожают. А как же быть с моими вкусами?

– Хочешь сказать, что мои знакомые не дотягивают до твоих стандартов? Удивительно дело. О своих вкусах ты высказалась весьма недвусмысленно: тебя интересует роскошь и прилагающаяся к ней компания. Так вот, и то, и другое у тебя будет. Ты же не ожидала, будто в этой жизни что-то достается даром?

– Я не ожидала, что со мной будут обращаться как с конфеткой, которой можно размахивать перед великовозрастными дитятями.

– Ты говоришь как девочка-подросток. Разве я не вправе ожидать, что ты, будучи гостьей, проявишь обходительность в благодарность за мое гостеприимство? Или ты вообразила, будто я филантроп, который впускает в свой дом посторонних из чисто благотворительных побуждений? Могу заверить, что я таковым не являюсь, как не являются и те, кому хватает ума понять, в каком мире мы живем.

– При чем здесь благотворительность? Простое уважение к людям уже не в чести?

Сверенссен презрительно усмехнулся. Похоже, что нет.

– Еще один опиат для среднего класса. Могу лишь сказать, что какие бы фантазии ни роились в твоей голове, все они совершенно безосновательны. – Он вздохнул и пожал плечами, очевидно, уже махнув на нее рукой. – У тебя есть возможность жить, не зная забот – ни финансовых, ни каких-либо иных, но для того, чтобы ее ухватить, тебе придется отбросить глупые протекционистские предрассудки детства и оценить ситуацию с практической стороны.

Глаза Лин вспыхнули, но она все же удержала свой голос под контролем.

– Думаю, я это уже сделала. Только что. Об остальном говорил ее тон.

Лицо Сверенссена превратилось в маску безразличия.

– В таком случае рекомендую без дальнейших отлагательств вызвать такси и вернуться в свой мир неуместного романтизма и несбыточных фантазий, – сказал он. – Мне по большому счету все равно. Чтобы найти тебе замену, хватит и часа. Выбор за тобой. Лин стояла, не шелохнувшись, пока не подавила настойчивое желание выплеснуть кофе ему в лицо. Затем она отвернулась и, стараясь изо всех сил не потерять самообладания, удалилась в направлении своей комнаты. Несколько секунд Сверенссен наблюдал за ней холодным взглядом, а затем презрительно пожал плечами и поспешно вышел через боковую дверь, чтобы снова присоединиться к компании у бассейна.