Время тянется, а я все продолжаю отдыхать на лавочке. Народу много, мой тренажер уже заняли. Медленно выдыхаю - да и пофигу. Поеду домой, лягу пораньше.

Но что же такое, всю неделю чувствую себя разбитой. Беру телефон, делаю селфи и отправляю Тимуру.

Он отвечает спустя несколько секунд. Отправляет практически зеркальное фото - тоже в зале, тоже трудится, но явно интенсивнее. Я улыбаюсь, рассматривая любимое лицо. Влажные от пота волосы кажутся практически черными, а светлые холодные глаза - уставшими. Дневная щетина, складка между бровей. Как обычно суровый, сосредоточенный, тем забавнее он смотрится на селфи, которые послушно отправляет каждый раз в ответ. Поддерживает наш флирт, делает усилие.

Тимур *Огненное сердце*: «Выглядишь уставшей, Алён».

Я: «Да, сейчас домой поеду. Тренировка не удалась. Куплю по дороге сладостей».

Тимур *Огненное сердце*: «Хорошо. А я собираюсь поужинать морепродуктами. Воспользуюсь тем, что ты не сидишь напротив с кислым лицом».

Я: «Я сижу с ним прямо сейчас».

Делаю фото и отправляю. Дурнота усиливается - стоило лишь вспомнить тот злосчастный кальмар с клювом.

Тимур *Огненное сердце* присылает эмоджи-смех.

Тимур *Огненное сердце*: «Ты зеленая или это освещение? Однажды ты привыкнешь к моим вкусам, и они станут нашими».

Я: «Это вряд ли».

Тимур *Огненное сердце*: «Рома же привык, и ты никуда не денешься».

С минуту я борюсь с желанием сдать Романа Михайловича и его протеиновые батончики с потрохами, но решаю, что жизнь долгая, и вряд ли после предательства тот продолжим меня подкармливать на домашних посиделках. Пусть редких, но всегда крайне нервных, и никогда не душевных. Что ни реплика, то с двойным дном. Что ни комплимент, то с мотивом. Неудивительно, что Тимур вырос молчаливым - лучше и правда лишний раз закрыть рот, чем потом раскаиваться. Сложная семья. Они не относятся ко мне плохо, вовсе нет. Принимают, улыбаются. Просто... и серьезно они ко мне тоже не относятся. Не говорят прямо, но это ощущение - очевидной временности - витает в воздухе. И незаметно подрезает крылья.

После таких встреч мы обычно едем в машине молча. Иногда мне страшно, что он отвезет меня домой, сам уедет к себе, и на этом все закончится.

На контрасте с этим мои родители и друзья изо всех сил ждут, когда же Тимур сделает предложение. У вас такая красивая любовь, ну когда уже когда. Что я могу на это ответить?

Давление лишь усиливается. А Тимур уже вторую неделю в разъездах по Уралу, Сибири. Завтра вечером должен вылететь в Питер, и лишь потом, в понедельник, домой.

Следующим утром я чувствую прилив сил, но едва захожу в спортзал после работы, вновь накатывает усталость. Также меня беспокоит задержка, и я начинаю серьезно переживать из-за гормонального сбоя. Записываюсь на прием с УЗИ, но перед этим покупаю в аптеке тест. Как бы там ни было, беременность - первое, что обязан исключить любой врач в такой ситуации. Первое, о чем бы спросила я.

В квартире Тимура стало чуть-чуть уютнее, благодаря большой черной свечке - это шутка! Благодаря кое-каким вещичкам, которые я осмелилась перевезти. Нескольким нашим с Тимуром фотографиям, которые я распечатала и вставила в рамочки, и еще подранному дивану - дело когтей кошки Лизы, которую мы брали на передержку, пока они с Мироном летали в отпуск.

Рано утром я делаю тест и завтракаю в тишине, составляя план дел на пятницу.

«Доброе утро» от Тимур датируется шестью утра, и я отправляю ему утреннее селфи, чтобы не забыл, как я выгляжу. Он в ответ присылает себя с мокрыми волосами - только вышел из душа. Тяжело на расстоянии. Сердце сжимается, как я по нему скучаю.

Читаю утренний отчет дежурной сестры. Машинально киваю показателям цыпляток. Хорошо, прекрасно, в пределах нормы. Мы ожидали подобное. Так.

Высушиваю волосы, наношу лёгкий тон и чуть больше румян, чем обычно, а то уж очень бледная. Перед выходом проверяю тест, вижу на нем яркий жирный плюс, бросаю в сумку и выхожу на лестничную площадку.

Недолго прогреваю машину, которую купил для меня Тимур, и выезжаю из подземной парковки.

Осень в этом году теплая. Конец сентября, а солнце так ласково греет, будто готовит нас не к зиме, а ко второму лету, как будто не согрело за те три месяца так, как следовало бы. Мне приходится надеть солнечные очки, чтобы не слепило.

Еще рано, и мне удается добраться до клиники почти без пробок. Занимаю личное место на парковке и глушу движок. Если кто-то быстро привыкает к роскоши, то я, сидя за рулем «Порше Макана», каждый раз ощущаю себя словно во сне. Мне удобно, тепло, комфортно. Деньги позволяют сосредоточиться на важном, и я очень ценю эту возможность.

Некоторое время молчу. Потом хватаю сумку, нетерпеливо расстегиваю молнию. Сердце начинает так быстро тарабанить, что я едва не задыхаюсь. Руки дрожат, шарю, шарю ими на дне большой сумки, отыскиваю тест и впиваюсь в него глазами.

Такой яркий плюс.

Господи.

Прижимаю ладонь к груди, потом закрываю ей рот. Разглядывая две жирные синие линии, пересекающиеся под прямым углом. Сколько раз я их видела у своих пациенток, сколько раз они присылали мне их в сообщениях, благодаря за помощь.

Господи. Это правда мой??

Я неистово прижимаю тест к груди и зажмуриваюсь. Мир как будто схлопывается вокруг меня, пряча в плотном коконе. Остальное по-прежнему имеет значение, но при этом мгновенно уходит на второй план. Становится не таким четким, расплывается.

Меня одновременно морозит и бросает в жар.

Я прижимаю тест к груди. Губы продолжают дрожат.

С самого детства я слышала разговоры о семейном проклятии. О рисках. И я не знала, смогу ли решиться. Сознательно или бессознательно сторонилась парней. Близость, которая была в моей жизни до Тимура проходила в большом напряжении. И хотя я сознательно шла на нее, никогда не хотела продолжения. Я страстно мечтала жить как все, нуждалась в любви, но и сторонилась ее. Пока, год за годом, постепенно не смирилась с мыслью, что женское счастье - не про меня. Я старалась прикоснуться к нему косвенно, даже думать о прочем было болезненно, но...

Но сейчас страха нет. И слезы, что жгут глаза, от непостижимой, вдруг охватившей эйфории. Его ребенок. Тимура. Страх, который когда-то казались мне серьезной причиной, вдруг перестает иметь смысл. Сомнений нет. Есть только радость. Даже если мне не повезет, и моя наследственность окажется сильнее возможностей современной медицины, я рожу этого малыша. Потому что это его ребенок. Наш с ним.

Сердце так сильно колотится, надо попить воды.

Но вместо того, чтобы отправиться в клинику, я беру еще минуту. Открываю наш с Тимуром чат и листаю его фотографии. Иногда серьезные, иногда забавные или даже смешные. Он для меня лучший, самый классный. Позвонить прямо сейчас?

Мешкаю. Как же тебе сказать, Тим, чтобы не разрушить эту хрупкую стабильность, которой мы добились? Ты не делаешь мне предложение, и мы не обсуждаем общее будущее. Прошло слишком мало времени, как мы вместе. Ты всегда так тщательно предохранялся. Не допускал ошибок. Ни одной осечки.

Ты будешь в шоке, я знаю. Подумаешь, что я специально.

Как же я скажу тебе?

Мы обсуждали эту тему всего однажды, когда я показала ему ту жестокую статью. Рассказала о рисках. «Бесплодие под вопросом» - пишут на каждом моем бланке УЗИ из-за наследственности.

Тимур никак не отреагировал. Пожал плечами, дескать, ладно, будем решать проблемы по мере поступления. Сейчас же все хорошо? Я поняла, что для него это не проблема. В смысле, он никогда и не рассматривал планирование детей со мной.

Что ж.

Что ж, когда у меня родится ребенок, все эти ужасные хейтерские статьи потеряют смысл.

Какой ты у меня молодец, малыш. Я сжимаю тест сильно-сильно. Еще не появился, а уже поломал половину обвинений в мою сторону.

Я отменяю УЗИ, запись на прием. Хочу тишины внутри и вокруг.

Прячу тест во внутренний карман сумки - тот, что застегивается на молнию. И отправляюсь на работу. Включаюсь сразу же, рутина берет в плен, при этом я ощущаю невероятный подъем. Каждый раз, возвращаясь в свой кабинет, ловлю себя на том, что ищу взглядом сумку. Проверить. Убедиться. Рациональность не выдерживает конкуренции с положительным тестом, она перестала быть настолько интересной.