Вспомнив завет Арины, я покорно останавливаю машину и делаю знак, дескать, проезжайте первым.

Лицо Тимура не выражает эмоций, а мерс остается на месте и мигает фарами.

Что бы это значило?

Позади сигналят. Я показываю: проезжайте, босс. Ну же.

Эккерт вновь мигает фарами, на этот раз, клянусь, злобно. Опять сигналят.

Нашел время демонстрировать джентльменские замашки!

Я резко жму газ и паркуюсь на его месте - самом близком и самом удобном. В следующий раз пусть трижды подумает, прежде чем устраивать шоу.

Тимуру достается место Дениса, которое выделили мне (через отдел кадров, разумеется), пока тот повышает квалификацию в Питере.

Я немного копаюсь, перед тем как выйти на улицу, и к клинике мы с главным подходим одновременно.

- Здравствуйте.

Сегодня столько снега. Вы, кстати, рано. Начнем с Петра? Я за него волнуюсь.

- Здравствуйте.

«Я вам нужна? Во сколько приступим? Я буду готова к семи», - шлю мысленные сигналы.

Волосы и плечи Тимура щедро присыпаны снегом, выражение его лица не самое жизнерадостное. Администратор Татьяна хмуро отхлебывает кофе, ожидая сменщицу. Я люблю, когда работает Рита, она самая веселая.

- Татьяна, все в порядке? - спрашивает Эккерт после скупых приветствий.

- Без происшествий, Тимур Михайлович. Пациенты спали, Руслан Сергеевич ни разу не спускался.

- Хорошо.

Я надеваю бахилы и отправляюсь в раздевалку. Эккерт обычно переодевается в своем кабинете, поэтому сразу шагает к лифту.

Сняв пальто, пользуюсь уединением и звоню Марине, которую в день моего собеседования положили в больницу. Минут пять мы обсуждаем ее самочувствие, я одобрительно хмыкаю, рассматривая фото шва.

Именно в этот момент приходит сообщение в корпоративный чат, куда меня добавили против воли.

Проигнорировать его не получается, потому что я как раз вглядываюсь в экран. Окошко всплывает прямо перед глазами.

Татьяна: «Точно-точно, они вместе приехали. Вот почему он ее взял. Довольный, как кот!»

Так. Что?!

Я быстро открываю тот чат, но сообщение уже удалёно. Оно провисело буквально секунду, будто Татьяна спросонья ошиблась чатами.

Разнервничавшись, я крепче сжимаю мобильник.

Это обо мне, что ли? Сразу вспоминается тот нелепый случай, когда нас застукала Арина.

Как неприятно. Однако намного больше меня поражает, что Эккерт кому-то мог показаться довольным. Чего только не привидится после ночной смены, я все понимаю, но такое?..

Закончив с пациентами, я переодеваюсь в хирургичку, связываю волосы и, взглянув в зеркало, накидываю халат.

Проходя через вестибюль, ощущаю на себе пристальный взгляд Татьяны. Ей явно неудобно, и она пытается выяснить, успела ли я прочитать. В любое другое время - точно нет.

- Алёна Андреевна, вы будете кофе? - спрашивает она, голос звучит до смешного высоко.

- Да, пожалуйста. Я буду в ординаторской ждать команды Тимура Михайловича.

- Сейчас же принесу! Такой день сегодня снежный. Сильные пробки?

- Я выехала в шесть, дорога была пустой.

Хорошо бы прекратить нелепые слухи. Но иногда лучше ничего не делать. Не будет поводов, не будет болтовни - разве не так?

Я поднимаюсь в лифте и иду в ординаторскую. Нужно подготовиться к обходу с «довольным котом».

В семь тридцать мы с холодным, как айсберг в океане, Эккертом заходим на третий этаж в стационар. Тимур молчит. Идеально сидящую одежду он спрятал под простой белый халат, в котором успешно притворяется обычным врачом.

Интересно, если продать его машину, мне хватит погасить долг? Я совсем в этом не смыслю.

Обходу обычно предшествует короткая летучка у поста медсестер. Нас встречает старшая - достаточно строгая женщина лет пятидесяти по имени Анна Никитична. Она без суеты пробегается по ночным событиям. Отмечает, у кого была температура и как шла инфузия. Эккерт задает пару уточняющих вопросов. Я по большей части молчу, слушаю.

Побрызгав антисептик на руки, мы начинаем с первой палаты.

Она на двоих, но сосед сейчас на УЗИ, и Петя коротает время в одиночестве. Он такой милый парень, вдобавок спортсмен, что мы с Еленой между собой зовем его именно Петей.

А вообще, пациент Петр Квасов - это тот самый молодой человек, которого я шила. И выглядит он на третьи сутки после операции значительно лучше, чем в день поступления.

Цвет лица вернулся, уголки губ поднялись, в мочеприемнике - светло-розовая жидкость. Я радуюсь последнему так явно, что Петя смущается и густо краснеет.

- Утро доброе, Петр! - бодро говорит Эккерт. - Как ночь?

- Ночь хорошо. Но, Тимур Михайлович, я же просил вас не приводить с собой хорошеньких девушек, пока я с этой штуковиной, - улыбается он, пытаясь закрыться.

- Хорошенькие девушки в это время спят, перед вами - врач-уролог, - отвечает Тимур без тени улыбки, и я резко вспоминаю, почему в универе мы все считали его мудаком. Впрочем, на пациента он смотрит довольно доброжелательно, что главное. Еще раз пробегается глазами по записям в планшете. И, не прекращая читать, добавляет: - И вы, кстати, женаты.

Градус напряжения отчего-то усиливается.

- Дело не в этом, - шепчет Петя. - Я стесняюсь.

- Спасибо, - говорю я, подмигнув и тем самым сгладив ситуацию. Некоторые мужчины мало того, что терпят до последнего, еще и стесняются. Вот как их лечить? Продолжаю сочувственно: - Спазмы были?

На тумбочке разложены зарядка, телефон, наушники и полупустой блистер.

- А, вы о таблетках. Да, пару раз схватывало. Медсестра принесла что-то, вроде бы помогло.

Видимо, схватывало его баллов на восемь.

- Не должно было. Алёна, проверишь катетер?

- Конечно!

Я оцениваю систему фиксации: закреплен нормально, ленты не тянут кожу, угол выхода без перегибов... Дренаж сняли вчера по протоколу, повязка сухая.

- Покажите, пожалуйста, где дискомфорт сильнее.

Петя показывает на надлобковую область.

Ладонью поверх простыни я проверяю, не «дергает» ли пластырь, и вижу банальную мелочь: край повязки собирает кожу, когда пациент садится.

Прошу у сестры силиконовую фиксирующую ленту и провожу фиксацию мягче.

- Так лучше?

- Уже да, - удивляется Петя. - Серьезно? И все?

- Спазмы из-за катетера бывают у всех, - спокойно объясняю я, даю рекомендации по протоколу. Сама бы увеличила спазмолитики, но не решаюсь вмешиваться. В принципе, Квасов получает препарат и выглядит хорошо.

Тимур молча наблюдает за моими действиями, затем коротко кивает медсестре:

- Спазмолитики продолжаем по схеме, НПВС - только при боли больше четырех по шкале. Петр, силовые под запретом, тяжелое не поднимать. Ходить нужно обязательно, но без подвигов. Катетер оставляем еще на две недели, потом контрольная проверка, и я сразу поднимаю вопрос о снятии. Идет?

- Идет. Я считаю дни.

- Отлично. Вопросы? - Тимур поднимается со стула.

- Нет. Вернее, да. Один. Пока не пришел сосед.

- Давайте. - Эккерт смотрит на Петра.

Короткая пауза.

Никто не торопит. Иногда людям нужна минута.

- Тимур Михайлович, рано об этом говорить, но видите ли... Я женился за месяц до аварии. У меня очень красивая жена. - Он показывает мобильник, на экране фотография со свадьбы. Счастливый Петя несет на руках такую же счастливую девушку в белом платье. С тех пор он похудел килограммов на семь. - Люблю ее больше жизни. Не хотелось бы... разводиться. Понимаете, о чем я?

Эккерт отвечает без театрализованной паузы, спокойно и, отдать должное, профессионально:

- Мы восстановили функцию мочеиспускания. Когда снимем катетер, я ожидаю, что все будет как до аварии. На потенцию сама операция не направлена и не должна ее ухудшать никаким образом. Главное сейчас - не торопить события. Окей?

- Но надежда есть? - Петр на глазах оживает, подается вперед. Глаза аж светятся.

Я столько раз видела это выражение лица, когда у отчаявшихся пациентов словно вырастают крылья, и каждый раз чувствую дрожь.