Семушка исчезла под шториной — я видела её тепловой след, крошечную дорожку синеватого света, ведущую под тяжёлую ткань. И Гераська, снова воспользовавшись своей суперспособностью жидкого терминатора, последовал за ней — его силуэт на мгновение вытянулся, став тонким как нить, а затем просочился следом.

Меня охватило волнение. Что там?

Кто там, за этими шторами? Почему Семушка привела нас сюда?

Так, времени спасти мышь и вернуться обратно — на исходе. Мой внутренний хронометр отсчитывал последние драгоценные секунды.

Каждый удар сердца напоминал о барьере, который вот-вот восстановится…

Я осторожно подошла к шторам, сдерживая дыхание. Моё новое зрение показывало слабое мерцание вокруг ткани — ещё один магический барьер, похожий на тот, что сдерживал меня в моей палате.

Я провожу рукой вдоль ткани. Она тоже запечатана. Я почувствовала знакомое покалывание в кончиках пальцев.

Что же там, за шторами? Ещё один пленник-больной? Может быть, кто-то, кто, как и я, обладает необычными способностями? Или... какое-то существо, которое Академия считает необходимым держать в изоляции?

Я опускаюсь на колени к щели между шторой и полом.

И тут мне в голову приходит абсолютно шальная мысль. Идея настолько безумная, что она могла сработать только в мире, где котята имеют крылья, а мыши обладают интеллектом…

Обжигающий холод каменного пола под босыми ногами отрезвлял, помогая сосредоточиться на странной мысли, зародившейся где-то на периферии сознания.

Если мне передалось ночное зрение, то, может быть, я как и Гераська, смогу изменить структуру своего тела, чтобы протиснуться через щель... возможно, я тоже такое смогу?

Идея была нелепой, абсурдной — человеческое тело состоит из костей и плоти, а не из чего-то пластичного и текучего.

Я опустилась на колени перед щелью между шторой и полом. Тусклое голубоватое свечение кристаллов из коридора проникало под занавес, создавая тонкую полоску света на полу — единственный проход в загадочное пространство за барьером.

Сконцентрировавшись на ощущениях в собственном теле, я позволила своему сознанию полностью погрузиться в него — ощутить каждую мышцу, каждую кость, каждую частицу.

Закрыв глаза, я представила себе, как кровь в моих венах начинает изменяться, превращаясь в нечто более текучее, более гибкое... нечто, способное изменять свою форму.

Глубоко вдохнув затхлый больничный воздух, я протянула руку к щели, ожидая почувствовать сопротивление. И с изумлением увидела, как моя плоть изменилась — пальцы словно растаяли, превратившись в тонкие струйки серебристой субстанции, которая легко проскользнула под занавеской.

Время словно замедлилось. Я завороженно наблюдала, как кожа на моих пальцах приобретает странный перламутровый блеск, становится полупрозрачной, а затем начинает течь, как ртуть, сохраняя при этом чувствительность. Я всё ещё ощущала холод пола, но теперь не отдельными точками касания, а всей поверхностью трансформировавшейся руки.

Страх и экстаз слились воедино, когда я почувствовала, как преображение охватывает всё моё тело. Это было похоже на погружение в прохладный бассейн — волна изменений поднималась от кончиков пальцев вверх по руке, захватывая плечо, грудь, растекаясь по всему телу.

Я больше не была твёрдой и неизменной — я стала текучей, как вода, податливой, как глина. С каждым мгновением мне становилось легче контролировать это новое состояние.

Ощущения были невероятными. Каждая клетка моего тела пела от восторга, наслаждаясь новой свободой. Я чувствовала, как мои кости становятся гибкими, словно сделанные из теплого воска, как мышцы приобретают способность растягиваться до невозможных пределов, как кожа превращается в тонкую серебристую пленку, способную принимать любую форму.

Я наклонилась к щели и позволила своему телу следовать за рукой — плечи сплющились, грудная клетка сжалась, таз стал узким, как лезвие. Ощущения были странными, но не болезненными — скорее, это напоминало растяжку после долгого сна. Как если бы тело всегда обладало этой способностью, а я только сейчас обнаружила её.

Мои внутренние органы, казалось, тоже преобразились, став единой субстанцией, которая течет, а не функционирует механически. Я не чувствовала биения сердца в привычном смысле — вместо этого всё моё существо пульсировало в едином ритме, как одна большая живая клетка.

И вот я начала просачиваться под шторой, словно живая ртуть. Моё тело растеклось тонким серебристым ручейком, преодолевая преграду. Я смутно осознавала, что потеряла человеческую форму полностью, превратившись в нечто среднее между жидкостью и светом.

Странно, но в таком состоянии я всё ещё могла видеть — не глазами, а всей поверхностью своего трансформированного тела, воспринимая мир как сложную мозаику из тепловых сигнатур и энергетических полей.

Магический барьер, охранявший зашторенное пространство, отозвался слабым потрескиванием, когда я соприкоснулась с ним.

Последняя мысль перед тем, как я полностью скрылась за занавеской, была о том, что пять минут истекали, и путь назад, возможно, уже закрыт.

Но сожаления не было — только лихорадочное возбуждение от неизведанного, ждущего меня по ту сторону барьера.

Когда серебристая субстанция моего тела полностью просочилась под шторой, я вновь обрела твердость и форму, ощущая, как каждая молекула возвращается на свое место.

Процесс был странным — не болезненным, но дезориентирующим, словно на мгновение я забыла, что значит быть человеком, а затем вспомнила это ощущение всей кожей, каждым нервом, каждой клеточкой.

Это было подобно пробуждению от сна, в котором ты был чем-то иным — птицей, рыбой, облаком. Мои конечности постепенно обретали привычную форму, внутренние органы возвращались к своим функциям, а кожа вновь становилась непрозрачной, хотя и сохраняла легкий серебристый оттенок, как напоминание о недавней метаморфозе.

Выпрямившись, я чуть не вскрикнула.

В центре стояла больничная кровать, а на ней...

Там была Алисия.

Сердце болезненно сжалось в груди, а дыхание перехватило

Она лежала неподвижно, словно спящая принцесса из сказки. Волосы разметались по подушке, создавая вокруг бледного лица траурный ореол, они контрастировали с фарфоровой белизной кожи, на которой едва заметно пульсировала голубая венка на виске.

Ее руки были прикованы к краям кушетки энергетическими браслетами — тонкими полосками света, которые в моем новом зрении выглядели как сложные узлы сконцентрированной энергии, пульсирующие в такт какому-то неслышимому ритму.

Гераська уже был рядом с ней. Он сидел у изголовья кровати, его белая шерсть светилась в темноте, словно маленький маяк. Его глаза смотрели прямо на меня — выжидающе.

Семушка устроилась на подушке, почти касаясь своим крошечным носом виска девушки.

— Алиска, — прошептала я.

В тот же миг девушка вздрогнула, хотя глаза ее остались закрытыми. По ее телу пробежала легкая судорога, а пальцы едва заметно дрогнули. Энергетические браслеты на её запястьях ярко вспыхнули, реагируя на движение.

Я подошла к кровати и осторожно взяла Алисию за руку, стараясь не касаться светящегося браслета. Ее кожа была прохладной, но не безжизненной. Я чувствовала ток крови, биение пульса — слабое, но ровное.

— Какого чёрта тут происходит? — прошептала я, сжимая ее пальцы. — Очнись же...

Я попыталась привести её в чувства, но всё было безрезультатно. Её сознание было заперто глубоко внутри, защищенное многослойными магическими барьерами. Я ощущала их как тонкие мембраны, окутывающие её разум, не позволяющие ему вырваться наружу.

Семушка оторвалась от виска девушки и посмотрела на меня своими яркими глазками, в которых читалась тревога. Гераська тихо мяукнул, звук был низким, предупреждающим. Я поняла — времени мало, очень мало. Скоро кто-то придет.

Что делать?

Сейчас меня обнаружат!