— Ты прости, я и правда другой. Жизнь у меня была не такая. Поэтому немного не знаю, что сейчас сказать. Но я тебя не брошу и жаловаться больше не стану, обещаю. А мы арии волею Судьбы обещания держим.

— Арии? — переспросила Няша, подняв на Корэра заинтересованный взгляд.

Он только хмыкнул:

— Так называется мой вид, я не кевел.

— Это многое объясняет, — с удивительным для Корэра равнодушием ответила Няша.

— Намиловались, любовники? — поинтересовался Янь, войдя в комнату Няшы, оценивающе оглядев воительницу, одетую только в чистую свежую рубаху и Корэра, сидевшего рядом с ней на кровати, тоже не слишком сильно одетого, с кудрями, которым могло бы позавидовать большинство местных женщин, струились даже ниже пояса.

— Не уместная шутка, — раздражённо прокомментировал Корэр, надевая поверх портов штаны, и натягивая сапоги.

Няша же ничего не ответила, она просто со вздохом завалилась на постель, укрывшись одеялом, чем сильно удивила Яня.

Только когда Корэр прикрыл дверь уже их комнаты, наёмник поинтересовался:

— Чего это она такая довольная? Даже топор или ножичек в меня не метнула. А ты кстати первый мужик, которого она к себе так близко подпустила. Рассказывай, чего без меня делали?

— Я просто сводил её вымыться, да косы заплёл. Она всё же женщина.

Янь прыснул со смеху:

— Няше, косы?! Ну ты умелец! Она не женщина, она монстр. И, если уж сумел приручить такого зверя как Няша, что не воспользовался?

— Ей это неприятно, не говори больше о подобном, — морщась от отвращения потребовал Корэр.

Заплетя волосы в свободную косу, ария предложил:

— Сменим тему. Рассказывай что с обозом.

— По утру отъезжают. Платить-то нам будут, половину суммы здесь вручат, оставшуюся по приезду основных нанимателей в Ксеньяр, а вот с едой туго. У них корабли в последнее время не ходят, так что кроме того, что даёт море ничего и нет, да и там скудно — рыбаки далеко заходить боятся. Но зато нам заплатят побольше. Хотя, в отличии от сопровождения какого-нибудь купца мы получим не так уж и много, ну да на горожан и нападать меньше охочих будет и конкурентов у нас почти нет — на поединке право сопровождения выбивать не придётся.

— Не томи уже, сколько? — раздражённо рявкнул Корэр.

— Нам с Няшей по шестьдесят, тебе сотня золотушек. Это я им ещё про то, что мы Гримором героями признаны расписал и что ты колдун. Там других нанимали за сорок, максимум пятьдесят.

— Это в среднем вы будете получать по золотушке в день — не так уж и много… — отметил Корэр, мысленно переведя свой доход в имперскую систему исчисления, получив около семи с половиной тринадцатков, поморщившись, ведь для Имперца это были и вовсе не деньги, благо хоть с Гримора удалось подзаработать порядочно.

— Ну знаешь, если не шиковать как ты и не останавливаться в лучших гостиницах, то это весьма неплохие деньги. Какому-нибудь крестьянину, чтобы их заработать нужно пахать лета три, а это я ещё траты не учитываю. Ремесленники получаю столько в среднем за лето, может полтора, а мы за дней шестьдесят, что раз в восемь быстрее, так что не жалуйся.

— Ладно, деньги у меня ещё есть, за ваш постой если что смогу заплатить.

Глава обоза как-то подозрительно смерил взглядом Корэра, на лице мужчины читалось явное недоумение от того, что так расхваленный ему колдун был не высоким мальчишкой с миленьким личиком, походившим больше на сына какого-нибудь королька даже не царька, которые здесь были помешаны на деле. Разве такой мог быть наёмником? Но среде ранговый купец, собравший весь свой скарб и товар да объединившийся с такими же торгашами и менее богатыми соседями, взявшими у него в наём телеги и джоней, благоразумно промолчал. Всё же он из простого горожанина до относительно зажиточного торговца не красивыми глазами и неуместны и вопросами дошёл.

В этот раз двигались они куда медленнее, так что Корэр даже подивился, сколь малые расстояния можно было преодолеть. Странствие получалось даже слишком мирным, так что очень скоро у Корэру руки так и чесались кого-нибудь прирезать. Умом он понимал, что вся эта жажда крови навязана клинком, не просто слившимся с его телом, но и получившим возможность воздействовать на разум, которую раньше не использовал лишь потому, что и без неё получал необходимое. Или же?.. А ведь слишком уж быстро он — Корэр — принял тот факт, что опустился до уровня упырей, пожирающих чужие этэ. Наверняка ведь Вихрь понемногу притупил его моральные принципы. Ведь ну не мог же он сам по себе оказаться столь жалким подонком, слишком быстро опустившимся до продления жизни за чужой счёт.

Да и теперь… Не был же он столь раздражительным. Вернее, очень уж он боялся реакции окружающих, потому злился молча или же просто избавлялся от источника своих неприятностей. Но из-за кровожадности клинка ария вскипал стоило его только тронуть.

Так, во время очередной стоянки Корэр чуть ли не с кулаками бросился на мужика, без спроса подвинувшего его заплечный мешок. И ведь где-то там, на краю сознания остатки разума вопили, что это не самая лучшая затея, что не произошло ничего серьёзного, что не по себе он противника выбрал, ведь в порыве ярости застилающей взор он выхватить меч не успеет, а мужик одним ударом все зубы пересчитает. Но тело само двигалось на противника, а язык сыпал ругательствами за которые в цивилизованных мирах его бы на месте же вызвали бы на дуэль, причём магическую, чтобы уж точно не победил. Спасло арию только то, что мужик оказался не сильно образованным, да и он сам, по неконтролируемой привычке в моменты эмоционального кипения смешивал все известные ему языки в неразборчивую кучу, сплетая слова и фразы, коверкая правила грамматики.

Вовремя Корэра оттащили от оскорблённого им ремесленника, уже собиравшегося подхватить крикливого колдуна за шиворот да приложить как следует об землю. Няша скрутила всё порывавшегося что-то кому-то доказать арию, пока Янь объяснял сначала мужику, с которым завязалась ссора, а потом уже и купцу, отстёгивавшему им за сопровождение деньги, что колдун слишком беспокоится о сохранности обоза, потому всегда находится в напряжении и лучше его не трогать.

Вернувшись, наёмник отвесил арии отрезвляющую пощёчину. Но с каким трудом Корэр заставил себя оставаться спокойным, в то время как какое-то гаденький внутренний голос всё подзуживал поставить зарвавшегося воина на место.

Тот день, когда обоз чуть не напоролся на засаду разбойников, Корэр с уверенностью назвал бы самым приятным за весь их обратный путь. Заприметив подозрительные телодвижения в пролеске над дорогой впереди, ария возблагодарил насмешница Судьбу, чья забава наконец оказалась выгодна ему.

Крикнув: «Я разведать!», Корэр вбил каблуки в бока джоня, заставляя того встав на дыбы с визгом сорваться с места.

Няша, быстрее прочих поняв, что произошло, помчалась следом за ним, на скаку отстёгивая от седла бердыш, которым успела разжиться при дворе Гримора.

Опешивший купец, обратился к подъехавшему к нему Яню:

— Что-то случилось?

— Да, но теперь всё будет хорошо, эти разберутся, — довольно ответил наёмник.

Когда Корэр был близок к тому, чтобы оказаться на расстоянии полёта стрелы, он выпустил Вихрь, вырезая лучников. Но одного ария всё же упустил. Тренькнув, вернулась в прежнее положение натянутая тетива, со свистом стрела устремила ржавое жало в безоружного всадника, так наивно решившего поехать впереди обозников.

Корэр, сосредоточенный на управлении клинков заметил её слишком поздно, пусть лучник к тому моменту уже оказался мёртв, но выстрел его достиг цели. Стрелу задержал плотный кавтан, обитый изнутри мехом, но она всё же удивительным образом умудрилась застрять между сочленениями каркаса, не причинил особого вреда, просто немного раздвинув их.

Ария оценивающе оглядел древко, засевшее у него в груди достаточно глубоко чтобы нанести тем же кевелам смертельную рану и не стал вытаскивать, чтобы ничего не повредить.