— Потому, что сами на убой бросаются, — проворчал Корэр именно то, что хотел от него услышать Сморок.

— Да. И ну не бесталанные дураки же. А ведь герои этому миру тоже нужны, без них не останется ничего великого, только вот подвигов совершается множество, а в ранг героев возводят либо тех, кто оказался удобен либо вот таких вот. А парней, канувших в безвестности, жалко.

Корэр на все его излияния лишь учтиво кивал, изображая заинтересованность. Что такого мог рассказать ему рубака с окаянных миров? Всё то, что местным могло бы показаться откровением, он, Корэр, давно уже узнал и обдумал. Арию больше занимало то, что в другом мире у тварей регенерации не было. Хотя, возможно всё объяснялось тем, что монстры из Колыбели отделились от своих собратьев достаточно давно и не имея возможности смешать кровь, за пару тринадцатков поколений адаптировались под действием окружающей среды выработав новую способность. Но тогда есть вероятность, что твари попали на эту планету не сами по себе…

Ремок ехал вновь рядом с Корэром и всё норовил рассказать ему какие-нибудь удивительные истории из жизни, словно бы размолвки между ними и вовсе не было… Хотя вернее, бывший солдат теперь был более откровенен и в описаниях не пускал ни малейших подробностей. А рядом ехал Малой, постоянно пытаясь вставить своё слово, считая его просто незаменимым.

Нос Корэра зажил, став почти как прежде, хотя в месте шва оставался маленький тонкий желтоватый рубец. Да и вдохнуть полной грудью через нос всё никак не получалось, но Корэру это было и не нужно, арии получали из воздуха слишком мало энергии, чтобы восполнить затраты на жизнедеятельность, а потому потеря была невелика.

У Ремока, хоть отёк и спал, глаз начинала заволакивать слепая пилена. Корэр всё винил себя за то, что так получилось и ещё больше за невозможность хоть как-то получившееся исправить. Но вояка кажется вообще не обращал на эти перемены внимания.

Корэр неверяще оглядел лениво перебирающую ногами толпу.

Ехавший рядом Ремок усмехнулся:

— Эвано оно, как нас встречают, до деревни ещё пол дня пешего пути.

Оказавшихся рядом Сморок, обратился к колдуну:

— Ты же раньше чуял когда приближались, чего этих-то не приметил? Загоняешь себя так, что нюх потерял?

Корэр ничего не ответил, он хотел уже ударить пятками по бокам джоня, проскакать немного вперёд, ближе, чтобы проверить то, о чём мог пока только догадываться, но что никак не могло состыковаться со всем известным ему об устройстве миров. Но Янь уже помчался вперёд. Не доезжая до вялой толпы пары тринадцатков шагов, развернувшись, столь же быстро припустил обратно. Оживившаяся толпа помчалась за ним.

Оказавшись на расстоянии достаточном чтобы его услышали, «пьянчуга» закричал:

— Прокажённые!

— Я их не заметил, потому что не идёт никакого энергетического обмена с миром, — объяснил Корэр, нанимателю во взгляде которого прочёл желание услышать опровержение слов наёмника, — они даже не дышат.

— Мертвяки… — удивлённо подвёл его мыслям итог Ремок.

— Быть такого не может, — проворчал ария, пытаясь найти иное, логическое объяснение. — Нельзя просто так взять, да поднять усопшего.

— Почему же? — поинтересовался Сморок.

— После отделения этэ от фэтэ, последнее начинает незамедлительно разрушаться. Чем больше энергетический запас, тем быстрее этот процесс, — он с трудом сдержался от того, чтобы не добавить, что именно поэтому тела арий рассыпаются прахом почти сразу после смерти. — Но даже если суметь запечатлеть фэтэ, для того, чтобы привести его в движение, нужно колоссальное количество энергии, которого хватило бы на довольно продолжительную жизнь, а может и больше.

Ремок поморщился от обилия непонятных слов. Сморок нахмурился, пытаясь понять, что всё-таки рассказал ему колдун.

Корэр, скрипнув зубами, постарался повторить всё уже сказанное более понятными словами:

— Оживить мертвеца почти не возможно, а вот довести живых до подобного состояния вполне.

— Это что-то меняет?! — повысив голос, переспросил Сморок, оглядываясь на немёртвых, которых оказалось куда больше, чем показалось изначально.

Твари выбирались из придорожной канавы, лезли из пролеска неподалёку, непроходимой стеной окружая отряд. У Корэра промелькнула мысль просто взять, да засунуть меч в заплечный мешок. Он был совершенно обычным, но вот кошель, который дала Тиллери… Неужели примерно такой исход и рассчитала видящая?

Но он лишь равнодушно ответил на заданный нанимателем вопрос: «Нет», вынимая Вихрь из ножен.

Сморок жестом велел Молчаливому, Няше, Малому и Ремоку, окружить груз и приготовиться врубиться в толпу, рассчитывая пробить брешь и вырваться из окружения.

Янь, остановив ездовую у телеги, выхватил из неё запасную тулу со стрелами, прицелившись, выстрелил в приближающихся немёртвых. Та вонзилась одному из уже мчавшихся к ним монстров в глазницу, не причинив тому никакого неудобства. Янь уже натянул на тетиву со следующей стрелой, но синей молнией по рядам наступавших промчался Вихрь, снося головы, упокаивая немёртвых.

Янь лишь на миновение оглянулся на сосредоточенное лицо Корэра, всё же решив, что ему просто почудилось, будто бы с тварью ничего не сталось. Колдун прав, мертвецы просто так не восстают, а живые не продолжают двигаться со стрелой в голове.

Джони, почувствовав смрад приближавшихся немёртвых, занервничали, вращая покрасневшими глазами, пытаясь вырваться, но наездникам удалось их усмирить. Даже Корэру, сумевшему в момент опасности действовать быстро и жёстко.

По команде Сморока, Ремок и Молчаливый, вооружённые алебардой и длинным палашом, врубились в ряды уже прорежённые магом. Следом за ними двинулись Малой, сминавший головы немёртвых чем-то вроде дубинки: бесформенной железки утолщавшейся к концу и некоторым подобием заточки на одной из сторон. И уже следом Няша, с утыканным шипами шаром, соединённым цепью с рукоятью.

Там временем Жердяй, сидевший на козлах, приготовил автострел, взведя курок, ссутулившись ожидая указаний ему.

Только теперь Корэр обратил внимание, что единственные, кто носил с собой мечи были он, Сморок и Янь. Аристократы?..

Твари не умирали, сколько бы ударов им не наносили. Из ран лениво, неохотно вытекала тёмная смердящая гнилью кровь, слизкой лужей растекаясь по пыльной дороге, перемешиваясь под ногами в тошнотворную на вид и запах грязь. Земля отказывалась впитывает эту мерзость.

И вновь Корэр думал, как бы поступили брат или сестра. Ему уже казалось, что выхода нет. Пусть он умудрялся за один удар проводить по Ту сторону по тринадцатку немёртвых, на их место тут же вставали новые.

И ничего кроме Вихря их не брало. С головами обращёнными в кровавое месиво, с оторванными руками или ногами, немёртвые продолжали двигаться. Даже когда Ремок разрубил одну тварь пополам, обе часть продолжили двигаться, пытаясь подобраться к живым.

В горячке боя Корэр запоздало заметил, что Вихрь реагировал на немёрвых так же, как тогда на упырицу в гостинеце. Вот только теперь энергия исходила отовсюду. От каждого мертвеца одна и та же, накрывая всепоглощающей волной. Словно бы все они были одним и тем же упырём.

Безумная и совершенно невероятная идея пришла арии в голову и он тут же поспешил её воплотить.

Янь вздрогнул, увидев колдуна отстегнувшего наруч и закатавшего рукав, со вспоротой от запястья до локтя рукой. И дело было не в глубокой ране, а в том, что из неё текло жидкое золото. Вопросы он благоразумно задавать не стал, и препятствовать магу даже не подумал, уж слишком много уверенности было в его лице.

Вымазав наконечники стрел кровью, Корэр велел:

— Стреляй так чтобы мы заметили, если упадёт.

Янь поспешно пустил стрелу в тварей подбиравшихся со спины, та глубоко вошла в грудь немёртвого и он тут же замер. Изо всех отверстий твари потекла пенящаяся чёрная жижа и очень скоро он распластался на земле бесформенной тушей.