Отрядники успели дойти до середины комнаты, как царь отдал приказ:

— Остановитесь там! — тут же пояснив: — раз уж вы соблюдаете предосторожности, позвольте и мне. Подойдёте ближе без моего разрешения, и они, — указал на стоявших по бокам от кресла стражников с автострелами, — выпустят в вас стриды.

Корэр понимающе хмыкнул, губы его растянулись в улыбке, больше походившей на оскал. Слегка поклонившись, по манере, принятой у местных, ария проговорил:

— Логично, за что выражаю Вам своё почтение. Позвольте представиться? — по кивку царяя он продолжил: — Моё имя Корэр, я из краёв столь дальних, что вряд ли будут на ваших картах, потому могу быть незнаком с некоторыми обычаями, и искренне прошу за своё невежество прощения. Как мне к Вам обращаться, господин?

Царь с ещё большим интересом оглядел Корэра. То, что мальчишка был из иных краёв не заметил бы только слепой и глухой. Не было ни у одного из граждан Вяжальского царства ни таких глаз, ни волос, ни черт лица, ни движений, ни говора. Парень говорил с какой-то странной манерой, словно постоянно выверял скорость произношения, длину пауз, и ударения по справочникам, составляемым учёными мужами. Но ему однозначно нравился этот чужеземец. Немногие не робели перед ним, но они в большинстве своём были просто глупцами, не понявшими важности персоны. Парнишка же вёл себя с полным пониманием обстоятельств. Развязно, но не слишком, чтобы всё же слова не сочли за грубость. Потомственный аристократ? Судя по личику и взгляду, весьма вероятно, смотрел ведь паршивец на всех, даже на него, с какой-то снисходительностью, и взгляд этот похоже именно что привычка. Но то, какими словами он напутствовал перепуганного стражника, против всех запретов чуть ли не ворвавшегося в личные покои и только под страхом казни согласившегося пересказать всё сказанное… Хотя какой только грязи не ляпали все эти заморские графья и принцы, с которыми носилось побольше учителей, чем охранников у его дочурки.

В любом случае парнишка ему нравился, такого бы при дворе неплохо оставить, в меру наглый, в меру почтительный, не лижет подошву, но и о положении не забывает. А если ещё и принцем каким окажется, так вообще выгодно. Что взгляд у него злой, да рожи страшенные корчит, ну так в его возрасте и сам царь был таким, остепенится, успокоится. Один только изъян, он же совсем ещё мелкий, ему же летов десять, максимум тринадцать. Да и рост совсем маленький, попортит породу.

— Господин, это ты правильно. А зови Гримором. Не будем тратить время на этикет, просто скажи, где артефакт?

Корэр ухмыльнулся, затаив дыхание, сейчас он собирался сделать то, из-за чего все прочие отрядники вероятно лишились бы голов. Но царь выглядел как тот, кто добился власти огнём и мечом, жирок он уже явно подкопил за время правления, но жизнь у власти не размягчила его, заставляя потерять былую силу. Возможно с ним и был шанс договориться, ведь он был не идиотом, привыкшим получать всё на блюдечки, возможно его даже в достаточной мере беспокоило благосостояние народе не только в плане кошеля для постоянного пополнения казны.

— Вот он, — проговорил ария, вынимая Вихрь из ножен, демонстрируя его на вытянутых руках. — Но я вам его не отдам…

Договорить Корэр не успел, Гримор рявкнул, подавшись вперёд:

— Что значит?!

Заставляя клинок воспарить у себя над головой, из-за чего стрелки́за спиной царя взвели курки, ария заговорил:

— Это артефакт, выкованный жестоким богом. За слабость он заставляет платить кровью, слишком расточительно давать его солдатам. Сколько тварей сможет прикончить одиночка с этим кровожадным клинком? Максимум тринадцаток, а потом погибнет сам. Тварей же, как мне рассказал Сморок, легиона. Готовы ли вы принести подобные жертвы? В вашей стране ведь не останется мужчин.

— Ты думаешь, если бы у нас был способ, мы бы тратили время на беготню с этим артефактом, как ты выразился «жестокого бога»? Что ты предлагаешь? Если найдёшь решение, можешь оставить клинок у себя, правда не понимаю, как ты остаёшься жив.

— Последнее, не так важно. Решение у меня есть. Предупреждаю, я сейчас совершу нечто выходящее за грани привычного, прошу отвести автострелы, а то вдруг рука у кого дрогнет.

Гримор дал знак стрелкам опустить оружие, после чего Корэр выудив из кармана кошель, подаренный Тиллери, достал из него один из сундуков, что заставило присутствовавших поражённо ахнуть. И ещё один изумлённой вздох последовал когда Корэр распахнул крышку, демонстрируя уложенные в ряды золотые наконечники.

Самодовольно ухмыляясь, Корэр заговорил:

— Они созданы из того же материала, что и артефакт, его называют Гоузерт. Оно способно пробить шкуры любых, существующих в мирах живых тварей, обещаю. Так же даю обещание, что стрелы с таким наконечником способны убить тех созданий, что вы зовёте тварями пустоши, — последним обещанием он постарался подстраховаться на случай, если его предположение о том, что Вихрь выступает исключительно как клинок, окажется ошибочным, ведь Судьба всегда исполняла обещания арий. Была у него мысль, пообещать что для смерти хватит только ранения, но это выглядело невероятным, насмешница Судьба могла потребовать слишком большую плату за столь наглое её использование.

Царь довольно хохотнул:

— Если докажешь, что это действительно так, по рукам. Нам недавно удалось изловить одну из тварей, сейчас сделаем тебе лук и парочку стрел. Убьёшь монстра?

— Конечно.

Корэр спускался в сопровождении слуг на арену, по которой уже металась тварь пустоши. Гримор сказал, что он милосердный правитель и позволил Корэру помимо лука, с пятью стрелами, взять с собой Вихрь. На ответ, что он не особо хороший лучник, царь пригрозил десятком автострелов, нацеленных теперь только на арию.

Корэр проклинал себя за глупость и излишнюю доброту. Чего только не забрал меч пока была возможность и забыл бы про несчастное царство. Ведь всё, что происходит на планете в ведении её хранителя. Его это не касалось. В крайнем случае мог бы утешить себя, что на то воля Судьбы.

Ведь ничего не стоило смириться с этой напастью так же, как он в своё время закрыл глаза на существование Сабирии, спасённой его дорогой сестрицей. Но нет же, решил попробовать быть хорошеньким, а он же из лука не стрелял уже хода два точно, а до этого осваивал науку неохотно, из-под палки, причём почти буквально. Теперь оставалось только надеяться, что хоть какие-то навыки Экору удалось вбить в его никчёмную голову и хоть чтот из наставлений отца сохранилось в памяти.

Тварь, завидев брошенную к ней жертву, тут же понеслась на Корэра, под любопытными взглядами отрядников, царя и царской свиты. Зрители откровенно забавлялись, предвкушая бойню. Ария же дрожащими руками накладывал стрел. Первый выстрел получился не просто плохим, а отвратительным — стрела пролетела всего пару шагов, и взрыв землю, шлёпнулась на поле арены. Атварь уже мчалась на него, с каждым мгновением мучительно быстро сокращая расстояние. Вторая пролетела в паре тринадцатков пэ от головы твари, а третью ария выпустить не успел. Когтистая лапа пролетела почти у самого его лица, лишь чудом он сумел уклониться, рванув к другому краю арены.

Так быстро Корэр бегал лишь раз, когда братец примерно на такой же арене, огороженной каменными стенами, с высокими трибунами, натравил на него стайку более мелких и менее опасных тварей, вручив Вихрь, от которого он тогда ещё усиленно отказывается.

Ария бросил мимолетный взгляд на Гимора, судя по садистским замашкам, уж не был ли царёк воплощением его поехавшего братца? Вряд ли. Мало ли в мира сумасшедших?

Тварь, разочарованно рыкнув, развернулась, поднимая взвесь пыли, и снова помчалась на Корэра. Третья стрела лишь слегка чиркнула по плечу зверя, немного сковав движения, замедлив. Пусть в этот раз ему удалось добиться чего-то похожего на успех, но тварь отделяла его от пролетевших мимо стрел и в запасе у него осталось всего две, которые нельзя было так бездарно просрать. Потому, отбросив в сторону лук, отстегнув ножны Корэр вонзил Вихрь в землю, чтобы в случае провала быстро призвать его.