Сложив крылья, ария спикировал в воду, мысленно поморщившись от окутавшего тело холода.

Тварь, покружив над водой, попыталась изловить ускользнувшую добычу громадными лапами, но нырять не решилась.

Мокрый и замёрзший, Корэр выбрался на песчаный берег, распластавшись по нему, лишившийся всякой возможности пошевелиться, не находя силы даже для того, чтобы отползти от воды на достаточное расстояние.

Лениво оглядевшись, он залился истерическим смехом. Вокруг расстилалось «золотая пустыня», внешне не отличимая от той, что окружала столицу Империи, но только здесь, песок не был ценным металлом, хотя и отливал всё тем же жёлтым цветом.

Отлежавшись, Корэр всё-таки сумев заставить себя подняться, поплёлся прочь от берега, разыскивая какое-нибудь укромное местечко, чтобы обогреться, благо заплечный мешок, сшитый Имперскими мастерами, воду не пропустил.

Он прошёл несколько тринадцатков сшодов шагов, ёжась от холода под мерзки, пробирающим до самых стягивающих нитей ветром, пока не наткнулся на давно обглоданный каркас одной из летающих тварей. Оглядев находку, Корэр ухмыльнулся: один крылатый засранец заставил его вымокнуть, другой послужит укрытием, где получится высохнуть.

Проблема была только в том, что нечем оказалась кормить костёр. У него конечно был сборник легенд, прихваченный в Империи, но ведь это же книга! А будет ли гореть каркас твари? Пусть он и был не сделанным полностью из гоузерта как у ария, но всё же наверняка содержал большое количество металлов и минералов, а они, если и горели, то не во всяком огне… Использовать обычное пламя, высекаемое камнями, заряженными Первым элементом, было бессмысленно. Чтобы развести Вечное, понадобилось бы масло, а его Всевидящая Триллер не положила. Значит был другой способ справиться? Слишком хитрая она всё-таки девица, и не могла не знать чего-то подобного.

Выход был, вот только никчёмный он — Корэр, его не видел.

Стягивая с себя мокрые вещи ария переодевался в сухие, те, что подарил ему добрый царь… За шесть сундуков-то, с чводом стрел каждый, конечно он расщедрился.

Только теперь, издевающаяся память подкинула сцену из прошлого. Вряд ли бы у него что-то получилось, но попробовать стоило… В любом случае, либо он найдёт выход, либо огонь окажется не так уж и нужен, но двигаясь хотя бы согреется.

Ария уселся в детале головы твари, наломав щепок грудной части каркаса, торчавших из песка величественно, но вместе с этим не сопоставимо жалко, сиротливо, подобно колоннам в столице уже павшей Империи — Золотом городе, до того как его окружила стена, словно завершившая общую картину упадка. Не мало времени понадобилось Корэру чтобы припомнить заклинание, которое он невольно подслушал ещё в далёком детстве. Всё же он до последнего сомневался, ведь эти слова прописывались для Ар, он же мог быть попросту не инициализирован, тем более, что автором заклинания был его брат. Но всё же малая надежда, что его Экор тоже любил и хоть немного заботился, оставалась. Он должен был попробовать хотя бы для того, чтобы окончательно убедиться: его старший брат — одноглазый расчётливый урод, которому чужды всякие привязанность и забота, и для которого Ар была полезна, а он — Корэр — нет.

Выставив перед собой руки, закатав рукава, ария тяжело выдохнул, заговорив на Первом: «Дитя звёзд просит вашей защиты», — по правой ладони, на которой он сосредоточил внимание, тут же растеклось приятное тепло, предшествовавшее обегающему ядовито-алому пламени, тут же на ней заплясавшему.

Жар ощущался, но рука оставалась целой… До тех самых пор, пока Корэр не поднёс огонь к сложенным в кучку щепкам. Жадно охватив угощение Ядовитое пламя принялось пожирать всё, до чего могло дотянуться. Ария вздрогнул от стремительно нахлынувшей боли, непроизвольно встряхнул рукой, капля раскаленного имперского золота, служившего ему кровью, упала на по́лу кавта́на, прожигая дыру.

Мечущееся от боли сознание наконец вспомнило, что нужно сжать ладонь. Перехватив запястье второй рукой, Корэр всё же смог заставить себя согнуть пальцы покрытые налившимися кровью волдырями. Огонь неохотно, но всё-таки стих.

Корэр тут же принялся подкидывать в еле тлеющий огонёк новые щепки. На раненную руку он не решался смотреть до последнего. Взглянув ария ожидаемо ужаснулся. Разлепить пальцы удалось не с первого раза от того, что вся ладонь больше напоминала месиво из отслоившихся тончайших пластинок каркаса и пошедшей буграми, вздувшейся волдырями и прожжённой кожи, каждое натяжение остатком которой приносило немыслимую боль.

Как-то некстати вспомнились ему расспросы сестрицы о том, почему же он он носит перчатки, ведь: «…Я думала у тебя с руками что-то не так. Ну, знаешь, аристократы ведь прячут изъяны фэтэ и этэ, даже шрамы полученные в битвах, считают признаком не мастерства. А у тебя физиономия симпатичная, прямо таки идеальная, а изъян-то какой-нибудь должен быть». Вот и изъян появился…

А вообще, зря он о брате так плохо думал. Экор всё же и о нём позаботился, наверняка ведь знал, что Корэр чисто из принципа не станет прибегать к заклинанию, рассказанному ему, а так получается, что он только подслушал и проверил из любопытства. Наверняка он там оказался не случайно, одноглазый урод всё подстроил!

Да нет! Он сейчас слишком хорошо думает о поганом выродке. Это всё от радости, что впервые в его жизни заклинание не разнесло пол города, а просто руку искорёжило, да и то, только из-за того, что он тупоголовой кретин, не сумел вовремя отпустить огонь, зажжённый вшитым в плоть мира заклинанием.

Точно ведь, одноглазый ублюдок мог просто прописать в коде идентификации набор частиц элементов, совпадающий для всех них троих из-за кровной связи. Не будет же этот мудак делать что-то хорошее для него, особенно после всего, что заставил пережить.

Или будет? Ведь Корэр уже не раз мысленно говорил поганцу спасибо. Не раз ему спасали жизнь навыки, вбитые в его голову с болью. Что это? Какая-то извращённая забота? Если уж так, брат мог бы быть менее жесток. Ар же он не выставлял против толпы разбойников с одним клинком, не заставлял рубить головы сдавшимся на их милость врагам, не брал на ночные вылазки во вражеский лагерь, заставляя перерезать глотки спящим. С Ар было всё как-то мягче. А ведь если бы с ним — Корэром — так же спокойно поговорили, чётко объясняя все за и против, он бы…

Да кого он обманывает? Ни одни разговоры не заставили бы его делать то, на что сподвигал страх получить ножичком в бок или ещё чего похуже. Брат похоже нашёл самый лучший способ его воспитания. Жёсткий и даже жестокий, но действенный. Зато теперь, Корэр не боялся получить удар в спину от пощажённых врагов, их не оставалось. За всё время странствий по колыбели он сглупил лишь раз, когда согласился помочь Яню налететь на дом Ноюрна, где не оказалось самого Ноюрна. Это грозило аукнуться в будущем.

И чего он только попёрся? Почувствовал себя полезным, купился на сладкие речи о том, что в нём нуждаются. Опрометчиво!

Ну да это всё потом, а пока, лелея больную руку, Корэр выудил из заплечного мешка бинты, чистую тряпку и скляночку, в которую уже заранее сцедил слюну. Обработав раны, Корэр собирался было перебинтовать ладонь, но любое прикосновение к ране доставляло немыслимую боль, потому он решил просто накинуть обрез тряпицы, чтобы никакая грязь не попала, да перевязать на запястье.

За всеми этими действами Корэр не заметил, как наступил вечер. А когда небо окрасилось закатно-алым, таким же, как жадно пляшущее на щепках каркаса пламя, он понял, что ночью идти уже никуда не хочет.

Вихрь пришлось перевесить на правую сторону, под здоровую руку. Получилось это не сразу, мокрые снаружи и от того скользкий кожаные ремешки и так были не очень податливы, но ему приходилось обходиться одной рукой, помогая зубами.

Наколов щепок каркаса с расчётом на несколько уров, Корэр устроился поудобнее, развесив вымокшие вещи, прикрыл глаза, запустив больную руку под кавта́н, сощурился, глядя на разгоревшийся от подброшенных щепок костёр. Перед глазами поплыли блики, складывающиеся в причудливые узоры.