— Звучит логично. Сходи, найди обозников, да договорись с ними. Думаю, Няша возражать не станет, но всё же предупрежу её.

Янь хохотнул:

— Меня отправляешь договариваться с мужиками, а сам к девке? Хотя, вкусы у тебя интересные.

Корэр смерил его изничтожающим взглядом, после чего, Янь, пятясь, но продолжая похахатывать, вышел проч.

Корэр постучавшись, зашёл в комнату, снятую для Няши. Воительница, оторвавшись от полировки своего боевого топор ка и парочки кинжалов, подняла на арию взгляд, поинтересовавшись:

— Порешали, умники?

Корэр кивнул, опустившись рядом с женщиной на кровать, буркнул:

— Убери ка свои железки.

Няша послушно отложила оружие, распихав метательные ножи по карманам, замерла в ожидании. Корэр уложил голову ей на колени, тяжело вздохнув:

— Как же я устал… Мы застряли на этом материке до холодов. Одна… Возможно её можно назвать предсказательницей, сказала, что в моём кошеле денег ровно столько, сколько необходимо для путешествия, и как только они закончится, к завершению подойдут и странствия. Янь конечно нашёл вариант немного подзаработать, да и благодаря Гримору мы сэкономим на корабле, но даже так, денег хватит ещё на пару дней в Вендаре. С одной стороны это и страшит меня, ведь не похоже, чтобы я нашёл своих. Грядёт неизвестность, а это чуть ли не единственное, что на самом деле нас всех пугает. Но с другой, как же я устал от всего этого ожидания. А ещё мне плохо, и больно. Постоянно! — он стянул с правой руки перчатку, сорвал бинты, демонстрируя вновь начавший кровоточить от резкого движения ожог, стянутый кожей, начавший нарастать на голубоватую сетку. — Чем дольше продолжаются эти скитания, тем хуже становится. На мне уже и целого места не осталось. Похоже, очень скоро я и вовсе сломаюсь.

Няша коснулась грубыми пальцами его щеки, вытерев покатившуюся по ней слезу, провела по скуле, подбородку, приставила кончик метательного ножа, скользнувшего из рукава к горлу, совершенно спокойно поинтересовавшись:

— Ты хочешь сдаться?

Корэр слегка вздрогнул, под лезвием поступила капля горячей золотой крови, тут же растёкшаяся тонким слоем по холодному руню.

— А пусть так, — шепнул он. — Прикончи меня уже, буду в следующей жизни каким-нибудь захолустным крестьянином, которого волнует лишь, а будет ли завтра дождь? когда уже оюрмится скотина? да от кого у соседа дочурка понесла? К чему вся эта магия и беспокойства о судьбах мира? Никчёмный я, бесполезный, зажравшийся сынишка богатенького папеньки. От хорошей жизни с жиру бешусь. Другие же живут, а я всё чем-то недоволен.

Резкая боль тут же отрезвила его. Няша, оказалась послушной и исполнительной, она не пыталась запугивать, исполняя давно уже данное слово. Её клинок, заточенный чуть ли не до той же остроты, что и Имперские, с лёгкостью рассекал мягкую плоть и ткани нескольких рубах, скрежеща и пощёлкивая на сочленениях каркаса, оставляя за собой вертикальный разрез от подбородка, через середину груди и по животу к паху. Зашипев, Корэр правой рукой схватил запястье воительницы, выворачивая его, заставляя выпустить нож. Ария тут же взвыл, отдёрнув обожжённую ладонь, с ужасом уставившись на лоскут оторванной кожи, висевшей лишь на нескольких нитях, пущенных Странник ом для создания основы сетки. Перевернул ладонь, придерживая второй рукой съехавшую кожу, Корэр наконец сумел подняться. Уложив больную руку на колено, вытащил из кармана кулёк с иглами, морщась принялся зашивать продетым в иглу волосом.

— Всё ещё хочешь, чтобы я тебя прикончила? — поинтересовалась Няша, глядя на него исподлобья.

— Ну уж нет. Точно не от твоих рук, — процедил Корэр сквозь стиснутые от боли зубы.

— Не забывай, я твой соратник до тех пор, пока не проявишь слабости.

— Чего ты ко мне привязалась? — искренне не понимая поинтересовался Корэр.

— Ты сильный.

— Я никчёмнейший из слабаков. Есть те, кто куда сильнее меня, не уж то за ними таскаться не хочешь?

— Не такой как все, — продолжила Няша. — А ещё ты видишь во мне кевела. Для всех же остальных я простая баба, вещь, имущество. Ты думаешь, я свободной стала сразу же как только от хозяина сбежала. Нет конечно! У меня не было денег и ни уйпо я не умела. Я променяла рабский ошейник на постоянные долги. Мне приходилось воровать, побираться и торговать собой. Может быть ты не заметил, но я не красавица, такое чудовище приглянётся только очень маленькой ценой. Я грязная дешевая шлюха, которой можно было пользоваться как захочется за пару руню. Мне просто повезло, что один из потеющих на мне оказался чуть послабее и побогаче, чем обычные крестьяне, а ещё он был пьян, не удержал ножичек приставленный к моей глотке, за что и получил его себе в бок. Он тогда не стразу понял, что произошло. Хотелна ноги встать, но я успела вскрыть ему глотку, как тогда кровища лилась, я была покрыта ею с ног до головы, а он хрипел и булькал, всё пытался проклинать меня. А потом припёрлись стражники, нет бы раньше, когда он меня скрутил, да портки порвал, но нет, нарисовать когда он уже сдох. Он же порядочный гражданин, а я так, девка продажная. И вот я, в рваных ошмётках, всё в кровищи, так что и волосы слиплись, и он, с голым задом, обосравшийся и всё пытающийся как-то пошевелиться. Улепётывала я тогда быстро, но зато понимаешь, как это приятно, когда тот, кого ты раньше боялся захлёбывается собственной кровью в твоих ногах. Да нет конечно, ты же сильный… А кровь она такая тёплая — живая. Мне до того момента, как её горячие капли упали всегда было холодно, а тут стало тепло и не страшно. И вот ты думаешь, что после этого сразу стала такой сильной, пошла в наёмники. А вот нет, ещё несколько летов моталась я как дерьмо в проруби. Имели меня во все дыры, а я и боялась чего сделать, после того, как я одному всадила в бочину нож, а он в место того, чтобы ошалеть, мордумне расквасил. Уже потом я как шлюха к солдатикам на какой-то войне прибилась. У покойника меч забрала, потом в мужика переодеться догадалась, на службу к ним поступила. Повоевала даже чуть, а потом эти юрмы поняли, что я баба, отымели да вышвырнули, только пока ловили меня, я троих прикончила, а к остальным ночью в шатёр залезла, глотки перерезала. Уж потом стала в наём ходить, не скрывая что баба, и убивала всякого, кто криво посмотрит, но там и слухи обо мне пошли. Только тогда я поняла, что чтобы не бояться, тех, кто может тобой воспользоваться нужно убивать. А потом эта упырица, я ей и вовсе не нужна была, она же от меня отмахнулась как от назойливой букашки, мне снова стало страшно, но по другому. А ты весь такой сильный, благородный. С тобой как-то и не так страшно. На дворе Гримора меня не трогали не потому, что это именно я, а потому, что пришла с тобой, а так солдатики подходили, — в гневе Няша сплюнула, растерев слюну по дощатому полу носком сапога. — Будешь ещё спрашивать, чего за тобой таскаюсь или может погонишь?

Корэр не сразу нашёлся что сказать. Это он ещё думал, что Судьба ему выделила жестокую долю, а у него ведь всё было даже очень хорошо… Любящие и заботящиеся отец и мать, сестрёнка, за зря беспокоящаяся о жалком нём, да и брат не такой уж и плахой. Это он, от слишком хорошей жизни на участь свою жаловался, да ведь с него же по сравнению с Няшей просто пылинки сдували. Он неженка обижался на Экора за то, что тот дав в руки меч велел убить пленника, трясся от того, что кровь на руки попала! Да у него кретина прекраснейшая жизнь, чего ныть то? Надо же быть таким идиотом, чтобы считать, что у него всё хуже всех. Да он же даже с настоящими проблемами не сталкивался!

А что он мог сделать для неё? Для той, кто по сути дела в сравнении с ним был всего лишь юной девчушкой. О да, великая сущность, на уровне мироздателей, прожившая по меркам местного мира несколько сшодов летов, что же он теперь сделает? Да ничего, ничего он в жизни не знал ещё и не видел.

Неловко и сбивчиво, не решаясь поднять глаза, словно бы он был нашкодившим юнцом, а не властителем, решавшим судьбы миров, ария проговорил: