Во-первых, требовалось немедленно изъять все ценности управляющего, иначе тот просто позовёт охрану, поэтому самыми сложными были первые шаги в помещении. К счастью, в период отсутствия их сиятельств персонал в трёхэтажном здании площадью около двух тысяч квадратных метров содержался по минимуму. Два истопника, они же дворники по летнему времени, столько же конюхов и пять служанок-горничных. Ещё два повара и три охранника на первом этаже. Все слуги были удивлены отсутствием постоянного сопровождения и двум незнакомцам, под руку с Маккеем поднявшимся на второй этаж. Однако запуганная прислуга не пыталась задавать вопросы в первые полчаса, видя напуганного управляющего и контрастно улыбавшихся гостей. Именно столько потребовалось Никите и Юрию, чтобы провести Маккея в его комнаты, где были изъяты неплохие суммы из заначки в размере двадцати пяти тысяч рублей.
После чего все трое поднялись на третий господский этаж, где даже уборку делали исключительно под контролем управляющего, открывавшего двери комнат своими ключами. Печей на третьем этаже вообще не было, чтобы истопники не таскали грязь, в холодное время года тепло поступало от печей второго этажа. Однако, учитывая, что здание было кирпичным, протапливать приходилось круглый год, не говоря уже о кухонных печах первого этажа. Так что в особняке было довольно комфортно, дров не жалели. Ещё бы, с графских делянок привезённые крепостными крестьянами дрова становились практически бесплатными. Углём графы топить здание запретили, не по вкусу дурной запах.
Как пояснили слуги, в особняк приехали не сами графы, а молодой наследник, Акинфий Демидов, названный в честь великого предка. На время каникул в Петербургском университете наследник решил навестить друзей детства в Перми. И в настоящее время наносит визиты своим приятелям и дальним родственникам. Как в самой Перми, так и в окрестных имениях, потому вполне может задержаться в гостях до утра.
На третьем этаже Маккей почти добровольно открыл господский кабинет и спальню, откуда из тайников лично вытащил триста с лишним тысяч рублей ассигнациями и полсотни тысяч серебром. Тут жадничать сыщик не стал, вернул сто тысяч ассигнациями на место, десять тысяч серебром отдал самому управляющему, остальное передал Юрию. Себе капитан оставил сотню рублей серебром и десять тысяч в бумагах, а Маккея дарением части барских денег привязал к краже. И без того вороватый управляющий стал соучастником откровенной кражи графских денег. Подобные психологические выверты гарантировали молчание подельника. Тем более что Юрий сразу вышел в город со всеми деньгами. Где он будет ночевать, Маккей не знал. Это гарантировало сохранность украденных средств даже при захвате Никиты полицией. В том, что с прислугой в особняке капитан легко справится, оба рукопашника не сомневались. Была возможность убедиться, что малорослые и худощавые слуги не соперники.
Встретиться друзья договорились утром, на примеченном по пути перекрёстке, недалеко от постоялого двора, в котором собирался заночевать Юрий. Уж с этим преподаватель справится сам, он тоже получил опыт общения с аборигенами за неделю дороги. Задачей оперативника было изготовление ещё комплекта документов, подтверждённых уже графскими печатями, хранившимися в кабинете особняка. На сей раз Маккей их составит без указания имён и фамилий, которые собирался вписать сам сыщик. Как и дополнительные подорожные, где пункты следования также будут неизвестны управляющему. Как ни странно, именно это требование успокоило пройдоху Маккея, явно переживавшего за свою дальнейшую судьбу.
Не зная имён и фамилий своих пленителей, управляющий при всём желании не сможет их предать. Следовательно, убивать его не было необходимости. Повеселевший пленник приказал подать обед в свои покои, где оба мужчины пообедали. Чтобы затем снова подняться в кабинет хозяина особняка и провести там более двух часов за писаниной, весьма полезной для оперативника. Испорченные бумаги и черновики офицер лично сжёг в камине кабинета. Затем Никита подобрал себе запас обуви, одежды и нижнего белья из господского гардероба. Юрию с его нестандартными габаритами придётся всё шить на заказ. Но только после отъезда из Перми, запланированное на завтрашнее утро, к отходу поезда на Иркутск. Управляющий, естественно, об этом не был информирован и явно не сомневался о путешествии обоих друзей в столицу России. Так как за неделю об этом они пару раз, якобы случайно, проговаривались в присутствии своего пленника.
Увы, в план друзей ворвался случай, как обычно, непредвиденный. Вернулся студент Акинфий Демидов, в весьма расстроенных чувствах. Его подруга, из младшей ветви графов Строгановых, жившая в Перми, вышла замуж и уехала в Петербург. Естественно, двадцатилетний шалопай, планировавший с ней отдохнуть, был выбит из седла этой новостью. Видимо потому равнодушно поужинал с управляющим и его «другом», не удивляясь ничему. Ни тому, что мещанин Никита работает в Русской Дальневосточной кампании, откуда командирован по делам в Петербург, ни даже рассказу Маккея о нападении разбойников на тракте, от которых спас этот Никита. Хорошо, что по молодости лет парень не стал глушить обиду спиртным, а просто завалился спать.
После ужина оперативник ещё раз проинструктировал Маккея, фактически уже завербованного агента, добиваясь полного запоминания всех инструкций и способов связи. А также разработал легенду при возможном разоблачении этого жулика хозяевами. Хотя вероятность стремилась к нулю, воровал же управляющий до этого больше десяти лет и никто Демидовым не сообщил? После всех инструкций «друзья» отправились спать, в спальню Маккея, естественно. Оставлять этого прохиндея без присмотра даже на ночь сыщик опасался. Зачастую такие ворюги в порыве обиды сдают своих подельников даже во вред себе.
В советское время у оперативников БХСС (борьба с хищением социалистической собственности) даже поговорка существовала — воруют миллионы, а не поделят тысячу рублей и сразу донос пишут. Так оно и было, главной задачей оперативников БХСС было найти такого «несправедливо обойдённого при дележе украденного» в группе расхитителей. Он, как правило, и давал расклад по технологии хищений и воровских сделок. Оставалось дело техники — изъять ценности при обысках, закрепить хищение документально и получить разрешение прокурора на возбуждение уголовного дела. Последнее — самое трудное, поскольку опытные расхитители привязывали прокурора к себе через жену, детей и близких родственников. Даже не взятками, а снабжением дефицитом за половинную цену, а то и просто подарками.
Ну, это дела давно минувших дней, хотя человеческая глупость бессмертна. Потому и спал Никита в одной комнате с управляющим. Ладно ещё, не в одной кровати, нашлась кушетка у входа. На ней и подрёмывал оперативник, просыпаясь через каждые полчаса, чтобы проверить, всё ли в порядке. Спать урывками и вполглаза сыщик научился ещё в первые годы своей службы, когда приходилось сидеть в засаде по двое-трое суток, без всякой подмены, о которой любят говорить в кино. Иногда сидишь в заброшенном доме или стоге сена и знаешь, что впереди ещё активный день работы, да не один. Не очень хочется проявлять бдительность ночью, провалив при этом дневной поиск преступника. Вот и приходится спать урывками, но молодость берёт своё, четырёх-шести часов сна вполне хватает, чтобы днём ходить и работать в полную силу.
Видимо, Маккей чувствовал напряжение своего «друга», попыток бежать не было. Подъём капитан устроил рано, в половине шестого утра, когда повара уже шумели у себя в кухне. Завтракали пустой пшённой кашей, зато с «кофиём», как говорят аборигены. От предложения подать коляску оперативник отказался, проверил свои документы, оружие, приготовленные в дорогу колбасы с хлебом. Всё, можно идти, инструктировать Маккея капитан не стал. Если ума нет — не поможет, сразу побежит в околоток. А околоточный надзиратель вряд ли приходит на работу в шесть утра. Поэтому нужно спешить, на всякий случай.
Никита закинул котомку за спину, в руку взял полный саквояж и быстрым шагом направился в ворота, услужливо распахнутые дворником.
