Теперь кажется, что ее усталость имеет другую причину, но всё равно улыбается мне.

31. МАГНОЛИЯ

Я лежу у бассейна. Том пошел на пробежку. Би Джей пока не проснулся. Возле меня только Гас, но тот слушает что-то в наушниках и не обращает на меня внимания, а значит, что мой новый вышитый треугольный верх от купальника с завязками на шее из жатого хлопка от Marysia, который я надела с её двусторонними бикини с оборками из коллекции Broadway, полностью пропадает зря на невнимательного гея рядом со мной.

Тень падает на меня, и я открываю один глаз.

Сверху смотрит Кристиан Хэммес, одетый в черно-белую рубашку для боулинга с короткими рукавами и принтом с логотипом Palm Angels, полностью расшатанный, и шорты для плавания со шнурком от Balmain.

Выражение лица серьезное, как всегда. Брови нахмурены. Челюсть сжата, но она всегда такая.

— Почему твое лицо постоянно такое серьезное? — я один раз его спросила, когда мы встречались, и он взял меня пальцами за подбородок, и на мгновение все его лицо засияло.

— Любить тебя — серьезное дело.

Но не в этом была причина, и я это знала даже тогда. Причина в том, чем он занимается. Все то, что они скрывают от меня, все те слухи о Хэммесах, которых, по их мнению, я не слышу, все те слухи, что являются правдивыми, — вот почему он серьезен.

Кристиан нежно толкает меня пальцем ноги, указывая на шезлонг рядом.

— Можно сесть здесь?

— Да без вопросов, — пренебрежительно машу рукой. — Однако тебе нужно быть осторожным, у меня бывает спонтанный оргазм на людях... а ты же знаешь, какой я при том имею вид. Тогда с тобой все будет в порядке.

Его голова откидывается к небу, и он вздыхает.

— Не будь сукой.

Я смотрю на него, сдвинув брови.

— Прошу прощения?

Он поворачивается ко мне.

— Мне жаль.

Я строго смотрю на него, скрестив руки на груди: — Так-то лучше.

Он стонет и откидывается на шезлонг. Несколько секунд я пристально разглядываю его и качаю головой.

— Зачем ты это сделал?

Он проводит руками по волосам и скрежещет зубами.

— Не знаю.

Все он знает, и я знаю тоже. Эти его вспышки — не новость. Он так и не простил меня. Возможно, он был тем, кто разорвал наши отношения, но это была моя вина, и он винит меня с тех пор.

— Это весело, — пожимает плечами. — Бесить тебя.

— А, — широко открыв глаза, киваю я. — Прекрасно.

Он бросает мне взгляд.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

Я испепеляю его взглядом.

— Нет, Кристиан, не знаю. Мне не нравится издеваться над людьми.

— В самом деле? — он моргает. Я склоняю голову, и тот смотрит на меня немного скептически. — Ты не любишь издеваться над людьми? Ты встречалась где-то с пятью парнями за последние два с половиной года, не считая присутствующих, и ты над ними не издевалась? — разжимаю рот, чтобы как-то дать отпор, но он обрывает меня. — Ты издевалась надо мной.

— Нет, я не...

— А что тогда ты делала? — говорит он, садится ровнее и опрокидывает ноги, чтобы столкнуться лицом к лицу со мной.

Мои глаза прищуриваются.

— Ты знаешь, что я делала.

— Нет, — качает головой. — Я знаю, что я делал, — он бросает мне взгляд, от которого слезы накатываются на глаза. — А вот ты... я, черт возьми, представления не имею.

Устало отворачиваю взгляд. Этот бой мне не выиграть.

— Ты закончил?

— Нет, — он вызывающе качает головой. — А как насчёт Тома?

Я закатываю глаза, скрещивая руки на груди.

— А что Том?

— Ты с ним или ты не с ним?

Я безрадостно смеюсь, качая головой. Стоит просто солгать. Хотя я уже и сама не знаю ответа.

— Это вообще не твое дело.

Голова Кристиана отклоняется.

— Это не мое дело? — его брови взлетают вверх. — Ты серьезно?

Мои глаза сужаются.

— Да, серьезно.

Его челюсть выпячивается.

— Ты еще та штучка, Паркс. Ты знаешь это?

— Что с тобой не так? — смотрю на него. — Я ничего не сделала.

Он фыркает без смеха и отворачивается от меня, из-за чего я чувствую себя странно, будто виноватой и разоблаченной, но думаю, это его вина, не моя.

Кристиан встает, качая головой.

— Это смешно. Думаю, единственный человек, над которым ты думаешь, что не издеваешься, — это Бидж, но ты издеваешься и над ним. Ты задрачиваешь его, а он тебя. А еще ему просто дрочат. Каждая, постой...

— Тебе пора уйти, дружище, — говорит Гас.

— Думаешь? — Кристиан улыбается.

— Да, — Гас кивает снова. — Ты тут болтаешь о ней как настоящий мужчина с большой буквы, потому что твоего брата нет рядом, чтобы приструнить.

Кристиан сухо смеется отворачиваясь, поскольку то, что сказал Гас, — досадная правда.

— Давай, — Гас кивает в другую сторону. — Отойди и остынь.

Кристиан не смотрит на меня, когда уходит. Я оборачиваюсь к Гасу, который возвышается надо мной.

Тогда садится обратно, пристально наблюдая за мной несколько секунд.

— С тобой все в порядке?

— Ага, — фыркаю и качаю головой, потому что на самом деле нет, хотя мой рот и говорит обратное. — Он злится на меня уже года два, поэтому ничего нового.

Гас несколько раз кивает и рассматривает бассейн.

Какое драматическое место: оливковые рощи, разливающиеся к пляжу, упирающемуся прямо в Средиземное море. Это гораздо более приятный тип драмы, чем та, что происходит в моей личной жизни, которая также драматична и, вероятно, полностью заросла ситуациями, в которых я должна была бы поступить иначе, и наполнена морями страха и сожаления, столь глубокими, что оно соперничало бы с глубиной Челленджера.

— Итак, — начинает Гас, — сколько мужчин здесь влюблены в тебя? По моим подсчётам, их трое.

Я с трудом сдерживаю улыбку.

— Это твой способ сказать, что ты не влюблён в меня, Гас?

Он весело проводит языком по зубам.

— У меня с другим геем иммунитет, как и у брата. Брата Баллентайна, а не Гангстера. Брат Гангстера...

— Не думаю, что им бы понравился этот термин, — перебиваю.

Он равнодушно пожимает плечами.

— Тогда не стоило становиться гангстерами, — тогда замолкает на мгновение. — У него чувства к тебе, правда же?

— Не знаю, — притворно стыдливо пожимаю плечами.

Он смеривает меня взглядом.

— Все ты знаешь.

Я почесываю подбородок, прищурившись на него, прежде чем осторожно отвечаю.

— Ну, я об этом думала.

Гас обдумывает это.

— А он знает?

Я сжимаю губы.

— Знает кто?

Он бросает мне язвительный взгляд.

— Любой из тех двоих, которым ты отвечаешь взаимностью.

Я делаю взвешенный вдох и выдыхаю.

— Том спрашивал об этом... я выкрутилась от ответа.

И подозреваю, Би Джею приходится это игнорировать любой ценой, чтобы наша компания продолжала функционировать... как-то.

— А ты? — он кивает на меня. — Что чувствуешь к нему?

— К Кристиану? — я умолкаю. Вопрос давит на мою грудь, а правда шипит во мне, как взболтанная банка Fanta. — Когда-то я его любила, — в этом я признавалась лишь самому Кристиану. Не знаю, зачем я здесь открываю душу Огасту Уотерхаусу. Я пожимаю плечами. — Просто не так сильно, как Би Джея.

— А ты когда-то любила хотя бы кого-то настолько сильно, как Би Джея?

Я неудобно ерзаю, старательно стараясь избегать его взгляда, созерцая удивительные пейзажи вокруг. Какое же Эгейское море сегодня голубое!

— Кстати, я знаю о Томе, — говорит Гас, наблюдая за мной. — То, что между вами...

Я нахмуренно смотрю на него.

— Мы же обещали друг другу никому не рассказывать.

Он смеется.

— Он и не рассказывал.

Вот черт.

Кажется, Гас видит, что это выражение написано у меня на лице. Он машет рукой, как бы отгоняя моё беспокойство.