— Паркс, — сказал он. Я заметила, что он очень странно дышал. — Паркс, — он ходил кругами.

— Что ты делаешь? — нахмурилась.

Он покачал головой.

— Я кое-что совершил.

— Что ты имеешь в виду? — я встала и подошла к нему. — С тобой все в порядке?

— Я не это имею в виду, — он начал взъерошивать волосы. — Я совершил кое-что плохое.

— Да? — сказала я.

Мой голос был таким тихим, гораздо тише, чем когда-либо, и в животе начал расти комок, как будто в центре меня открывается зияющая дыра.

Я поняла еще до того, как Би Джей сказал это.

— Я кое с кем переспал.

Кровь остыла в моих жилах. Я не могла смотреть ему в глаза. Его рука была прижата ко рту, и он выглядел так, будто вот-вот вырвет

— Что? — спросила я, быстро моргая. Он молчал. — Что ты имеешь в виду? — я давила на него.

Он молча взглянул на меня, глаза умоляли меня не заставлять его повторять это.

— Когда? — тихо спросила.

— Только что, — он потянулся ко мне.

— Только что?! — я изо всех сил ударила его по руке и попятилась.

— Это была случайность, — Би Джей еле дышал, снова потянувшись ко мне.

— Как это могло быть случайностью? — кричала я, внимательно смотрела на него, пытаясь отыскать что-то знакомое в его взгляде, за что можно было бы ухватиться.

— Это просто случилось.

Я оттолкнула его.

— Как? — вскрикнула я и подняла руки, чтобы прикрыть рот.

Не узнавала вылетавшие из меня звуки. Они выдавались чужими.

— С кем ты был?

— Мы просто были дома, вечеринка была в разгаре, а потом я выпил и...

— Замолчи, — я была непреклонна и качала головой.

— Мы этого не хотели...

— Прекрати! — я швырнула в него вазу Lalique с гортензиями, которые он подарил мне вчера. Он увернулся.

Ваза разбилась о пол.

— Паркс... позволь мне объяснить, — он снова потянулся ко мне, его глаза были полны слёз.

Я отшатнулась от него.

— Не прикасайся. Ты мне отвратителен.

Его охватило глубокое отчаяние — это было заметно по выражению лица. Я побежала в ванную, хлопнула дверью и заперла ее за собой. Сидела там и рыдала четыре часа подряд, а он был у моей двери и тоже всхлипывал. Он так ревел, что довел себя до панической атаки. Начал хватать ртом воздух, будто он застрял в горле и не доставал груди. Будто Бидж задыхался. Я открыла дверь и подлетела к нему, села на колени, положила руки на лицо и спокойно дышала с Би Джеем, не произнеся ни слова. Вдох и выдох. Делала с ним то же, что делал он, когда у меня были панические атаки, — не люблю вспоминать об этом. И его дыхание наконец успокоилось, и тогда Би Джей впился в меня глазами. Они были такими голубыми из-за красноты от слёз.

Какое это безумие — утешать человека, который только что разбил тебе сердце выстрелом из ружья. Повсюду хаос, люди повержены, кровь пролита.

Но правда в том, что когда ты любишь кого-то так пылко, то не имеет значения, что он совершил. Бидж мог даже сбить меня автобусом (лучше бы это сделал), а я, несмотря на это, сделала бы что угодно, чтобы ему стало лучше.

Столько лет его боль была моей болью тоже. Но та боль, которая вызывала слезы, была моей. Он плакал, чувствуя то, что совершил со мной, он был подавлен из-за собственных поступков. Бидж плакал на моем плече, повторяя «извини». Он использовал это слово так много раз, что оно потеряло свое значение... слово перестало быть словом.

Он крепко меня держал, кажется, крепче, чем когда-либо, говорил, что это была ошибка и больше такого никогда не повторится, и это было лишь раз.

А потом пытался меня поцеловать. Я отстранилась и посмотрела на него очень серьезно.

— Между нами... — я схватила его лицо и пристально посмотрела в глаза. — Послушай меня... послушай. Между нами все кончено.

Я побежала прямо в комнату Марсайли, и она заперла дверь за мной. Не отходила от меня, пока я плакала. А потом уснула и проспала аж тридцать шесть часов.

Остальное вы знаете...

Мое опустошение из-за случившегося, из-за того, что он совершил, было омрачено тем, что я очень скучала и хотела быть рядом. Поверьте мне, он тот человек, рядом с которым вы хотите быть, несмотря ни на что. И поверьте, я заплатила бы любую цену. Научилась снова смотреть ему в глаза, научилась не плакать каждый раз, когда уходила от него, научилась дышать, когда видела, что он флиртует с другими, осознала, что до сих пор могу общаться с ним без слов. И как-то среди всего этого кровопролития смогла с ним подружиться.

Видимо, это потому, что я слаба. Легче быть его другом, чем не быть. В моей жизни он играет важную роль, возможно, он повлиял на то, какой я стала.

Он был частью всего чудесного, волшебного, болезненного, прекрасного и увлекательного, паршивого и определяющего, что произошло со мной.

И я ненавижу его за это.

13. МАГНОЛИЯ

Тогда я отказала лишь потому, что должна была подумать. В этом я нуждалась... Не хотела быть в клубе и терпеть присутствие других девушек, которые хотят Би Джея, пока пыталась разобраться, как мне снова быть вместе с ним и вообще ли это возможно, ведь та ночь показалась значимой.

Тогда мы были ближе к тому, чтобы снова быть вместе, чем за все время, с тех пор как разошлись, и я чувствовала себя действительно счастливой, а когда осознала это, то испугалась. Испугалась, что Би Джей снова наломает дров.

Поэтому, когда он позвонил и пригласил меня в Raffles, я отказалась. Не понимала, как обращаться с ним после всего, что произошло прошлой ночью (когда он держал меня за руку, обнял перед сном, когда я убирала волосы с его лица). Не знала, как разобраться во всем, как понять, движемся ли мы вперед, когда мы вместе.

А потом сидела в своей комнате и скучала по Би Джею, жалела, что он не рядом, была расстроена, что он там без меня. Поэтому решилась на ответственный шаг, как положено взрослому человеку, — пойти туда, найти его и открыться ему. Сказать, что мне нравится держаться за руки и я хочу делать это вовек, мне было хорошо, когда он обнимал меня, чтобы я уснула, и это был самый крепкий сон без таблеток за три года.

А когда я смахнула волосы с его лица, то почувствовала такую страсть к нему, чего не было ни с одним человеком, с тех пор как мы разошлись.

Поэтому я надела своё розовое мини-платье с квадратным вырезом от Balmain и замшевые сапоги на шпильке от Casadei и поехала в Raffles, а когда зашла туда, первое, что увидела, — ту отвратительную девку верхом на нем.

И Би Джея. Он откинулся на спинку, закрыл глаза и наслаждался каждой секундой, целиком поглощенный этим... взяв ее за талию и сжав ее чёртовы бедра. Так он ведет себя, когда меня нет рядом?

Таким он был в ту ночь, когда все пошло наперекосяк?

А потом Би Джей видит меня и бросается ко мне, однако у меня все поплыло. Ничего не вижу, кажется, у меня паническая атака, все тускнеет. Музыка постепенно стихает, хотя это невозможно, ведь мы в клубе. Может, просто шум в ушах ее приглушает? Меня сейчас вырвет? Мои глаза налились слезами?

Тогда мир тускнеет. Наши взгляды пересекаются.

И между нами непроницаемое стекло. Мы не можем прикасаться, мы не можем общаться, да и говорить тут нечего, он лишь кричит сквозь стекло «скучаю по тебе», а я отвечаю «я тоже», и он восклицает «мне жаль», а я говорю, что «этого недостаточно». Наши лица застыли в безнадежной любви, но этого не может быть, потому что я его уже не люблю. Я не могу.

Момент проходит. Стекло опускается.

— Ты мне противен, — выплевываю я и мчусь к бару, надеясь, что он даст мне чувство безопасности, и он действительно даёт, больше, чем если бы я просто ушла.

Потому что, если я уйду, он побежит за мной. Если я останусь здесь, по крайней мере, между нами будут другие люди.

Между нами всегда кто-то есть.

Би Джей уставился на меня с другого конца зала, но я не желаю смотреть ему в глаза. Они кажутся грустными. Он пьяный в стельку. Смотря на меня, берет бутылку Patron, зубами вынимает пробку, выплевывает его на пол и пьет прямо из горла, отведя руку в сторону, будто говоря «а что ты мне сделаешь». Затем плюхается на диван, и девушка продолжает танцевать на нем, ее руки скользят под его желто-коричневую рубашку Marni с короткими рукавами и цветочным принтом. Слишком много пуговиц расстегнуто. Хочется подойти и исправить это. Я не хочу, чтобы кто-то, кроме меня, видел его так.