— Он почти как принц, — вставляет мать.

— Вроде «Purple Rain»²⁰? — добавляет Бушка.

Мы все молчим.

— Да, — я киваю. Иногда так проще. — В общем, — смотрю на Марсайли. — Теперь у меня есть парень, и мы еще не так долго встречаемся. Лучше мне не причинять ему лишних хлопот.

— Конечно, — Марсайли закатывает глаза. — Кто бы хотел огорчать исполнителя, некогда известного как Принц?

— Сахара, мисс? — предлагает Луиза к моему чаю.

— Нет, спасибо, — улыбаюсь ей.

— Ей нужно две ложки, — комментирует Марсайли, и я сердито смотрю на нее.

— Не нужно, — отвечаю и поджимаю губы. — Сегодня не день двух кубиков сахара.

— Ты поссорилась с Би Джеем, — напоминает мне Марсайли, но, к сожалению, никакие кубики сахара этого не исправят.

Я киваю.

— Но теперь у меня есть Том Ингленд, и кажется, весь сахар мира хранится на его...

— Не говори «губах», не говори «губах», — сестра монотонно напевает себе под нос.

Я бросаю на нее раздражающий взгляд.

— Мизинце. Хотя он действительно отлично целуется.

Отец недовольно стонет.

— Почему вы с Би Джеем Баллентайном поссорились? — совершенно внезапно спрашивает Салливан.

Вся моя семья замирает. Видимо, потому что мы британцы, поэтому никогда не говорим о чувствах. Или это просто невежливый вопрос.

— Эммм... — я моргаю. Думаю, о нашей ссоре уже написали в газетах. — Почему?

— Знаю, что вы часто ссоритесь, — говорит она мне.

— Ну, — склоняю голову, обдумывая. — Ну, я бы не сказала, что часто...

— На всех фотографиях вы грызетесь на людях.

— Да это так, — киваю. — Он умеет быть раздражающим.

— У меня в телефоне хронология ваших отношений, — показывает она мне. — Статья с Loose Lips.

— О Боже, — шепчет Марс себе под нос.

— А можно мне копию? — спрашивает отец.

Я потянулась за телефоном, и мы с Бридж разглядываем. Наши фотографии с Би Джеем из Инстаграма и тогда, когда мы не знаем, что нас фотографируют, несколько фото от папарацци — много свиданий. Некоторые из них действительно в яблочко. Хотя они ошиблись насчет даты и причины разрыва. Думаю, что это произошло из-за меня. Я бы ни за что в мире не пошла на это, если бы Би Джей меня не заставил.

В этом есть как часть правды, так и часть лжи.

— Много ссор, — повторяет Салливан.

— Да, — подвожу глаза, растерянная, — много.

Она разочарованно вздыхает. Девушка из Королевского колледжа.

Слишком самоуверенная.

— Так что, — давит она, — есть причина?

Мое лицо немного вздрагивает.

— Дело в том, что Loose Lips проводят конкурс, — тот, кто предоставит самую сочную сплетню, выигрывает сумку Chanel 19 Flapbag, с разноцветным принтом «гусиная лапка». Я уже имею такую черную, поэтому папа не купит еще одну, а она мне позарез нужна, — она смотрит на меня щенячьими глазами.

Я вздыхаю. Все ради Chanel, разве не так? Это практически благотворительность — подкинуть ей немного информации. Не представляю, что бы со мной творилось, если бы мне так беспощадно отказали в Chanel.

Тем более я до сих пор на пятом уровне гнева на Би Джея из-за того, что произошло в тот вечер. Пятый уровень — это пик злости.

— Он мне изменил, — сообщаю я.

Пожалуй, не стоило рассказывать, рассуждаю я, как только слова вылетают из моего рта.

У Салли отвисает челюсть.

— Очень давно, — уточняю я, глядя на свою тарелку с яйцами. Не могу сейчас видеть их глаза. — Именно поэтому мы ссоримся.

— Когда? — моргает мама. Она имеет немного огорчённый вид.

Я бросаю ей язвительный взгляд.

— Когда мы разошлись.

Она хмурится.

— Когда?

Марсайли закатывает глаза, раздраженная, что мама и этого не знает.

— Когда ей было девятнадцать.

Салливан что-то быстро печатает в телефоне, а потом подводит глаза. Она вся сияет, утверждая: — Теперь я точно выиграю эту сумку.

17. БИ ДЖЕЙ

— Хочешь? — предлагает девушка, с которой я зависаю.

Блондинка, с карими глазами, с большим, возможно, слишком большим ртом. Из Бата²¹!

— Хм? — я смотрю на неё, не обращая особого внимания.

Мы находимся в клубе Джо, «Hampton Haus». Весь персонал одет так, как будто они из Хэмптона, и каждая официантка в отличной форме. Это одно из десяти заведений братьев Хэммес, за которые я благодарен, потому что не приходится лгать Паркс о том, чем они на самом деле занимаются. Можно просто уклониться от ответа.

— Пойду в туалет нюхну, — улыбается она. — Хочешь тоже?

Качаю головой.

— Не употребляю это дерьмо.

Бат удивлена. Наверное, это неожиданно. Мне это нравится — слишком нравится, если честно. Бат смотрит на меня с недоумением, её глаза слишком круглые и слишком жаждущие, как часто бывает у девушек на вечеринках.

— Ты просто похож на человека, который бы... согласился. Понимаешь?

Я пожимаю плечами. Она не ошибается.

— Раньше да.

— А теперь уже нет?

Я качаю головой, немного устав от всех этих вопросов.

Она что, чертовый Пирс Морган²²?

— Почему?

Чёрт возьми, я закатываю глаза.

— Пообещал кое-кому.

Это все, что я скажу.

— Кому? — фыркает она. — Своей мамочке?

Теперь я разозлился.

— Нет, просто девушке, которую люблю.

Этот ответ ошарашивает её именно так, как я и хотел.

— Девушке, которую ты любишь? — переспрашивает она.

— Ага, — киваю я, снова теряя интерес, — иди нюхай свою дорожку. Я буду здесь, когда ты вернешься.

Я достаю телефон, проверяю сообщения, не написала ли мне Паркс. Нет, не написала. Проверяю, есть ли у меня связь. Есть. Чёрт.

Захожу в Инстаграм, вдруг Паркс решила написать там, ответить на историю или типа такого.

Отношения сейчас такие сложные из-за всех этих способов общения. Хотя какие там отношения. Мы не встречаемся. Она встречается с другим. «Встречается».

Примерно сорок секунд пытаюсь сообразить, действительно у Паркс и Тома Ингленда роман, как вдруг замечаю, что мой инстаграм взрывается от комментариев, а количество сообщений зашкаливает...

В целом это не редкость, но возникает предчувствие, что меня точно забросали дерьмом.

Открываю своё последнее фото и вижу, что сотни людей комментируют его этим чертовым эмодзи с крысой и пишут всякое вроде «Не могу в это поверить», «Ты не заслуживаешь её», несколько «Идиот, умри». Я в замешательстве, поэтому делаю то, что никогда не следует делать: гуглю себя.

И тогда я вижу:

Близкий источник сообщает, что настоящая причина самого запутанного и затяжного публичного разрыва в истории — Би Джей Баллентайн изменил Магнолии Паркс.

Блять. Кажется, меня сейчас стошнит. Чувствую головокружение. Мгновенно теряю ясность.

— Все в порядке? — спрашивает бармен.

Я киваю. На самом деле, не в порядке. Сейчас потеряю сознание.

— Что случилось? — неожиданно появляется Джо, нахмурив брови. — Ты что-то употреблял?

Я едва-едва качаю головой и подаю ему телефон.

— Блять, — он моргает, глаза расширяются. — Там написано с кем?

Отрицательно качаю головой. Очередная волна тошноты поражает меня.

Джона наклоняется через бар, хватает бутылку текилы и передает мне. Я делаю несколько больших глотков. Причудливое чутье: будто я погружаюсь под воду во сне. Как ни странно, я чувствовал это как раз в ту ночь, когда изменил ей, когда все это происходило... медленно делал то, чего не хотел делать, но должен был, и чувствовалось все так, будто голова моя была над водой, а остальное тело — в воде, и я плыл против течения, когда это делал. Каждое прикосновение, каждый поцелуй, каждое движение — течение целой вселенной предостерегало меня, и все равно я это совершил. А теперь не только она, а все знают, что я не только потерял девушку, которую (нам всем известно) я люблю, а что наше расставание — моя вина.