— Ну, он действительно неплохой, в форме, — кивает Джона. — Он же был в списке Паркс? То есть в перечне мужчин, каким бы она дала? — я беспомощно смотрю на него. — Извини, — он почесывает затылок. — Не знаю, почему я... не обращай внимания. Он урод.

— Блять! — я кричу снова. — Черт! Дерьмо! Блять!

Генри прищуривается.

— Тебя заело?

— Почему вы не остановили ее? — спрашиваю их, исполненный отчаяния.

— Ах, точно, — кивает он. — Магнолия, понимаю, что перед этим вы с Би Джеем имели поистине волшебный вечер, а потом ты увидела, как рандомная девка неудержимо трахала его сквозь одежду, но сделай мне пожалуйста одолжение, не уходи домой с самым горячим мужчиной Англии.

— Генри! — рычу я. Мои руки сжаты в кулаки в волосах. Я весь потный.

— Бидж, — Джона касается моей руки. — Все будет в порядке.

— Не уверен, — пожимает плечами Генри. — Он прав. Паркс и Ингленд? Вполне логично.

— Блять, — кричу снова.

А потом внезапно появляется Суррей.

— Эмм, — она нервно переступает с ноги на ногу.

Я смотрю на неё с широко раскрытыми глазами.

— Дерьмо.

— У тебя все хо...

Я качаю головой. В моём словарном запасе не осталось нормальных слов. Ответ — нет. Генри издаёт извиняющийся, примирительный смешок.

— Привет. Я Генри, а это мой брат. Он только что узнал, что прошлой ночью девушка его мечты ушла домой с мужчиной её мечты, и ему нужно немного времени, чтобы это переварить.

Я пинаю холодильник. Кричу: — Сукин сын. И пинаю его снова.

— Эмм... — она моргает, смотрит на меня, скорее всего, больше беспокоясь за себя. — Оу. Могу я... или мне надо сделать... что-то?

Генри кивает.

— Уйти, наверное? Да...

— Но я... — начинает Суррей.

— Послушай, — Генри смотрит на неё с сочувствующей улыбкой. — У него есть твой номер? — он делает паузу. — Неважно — он всё равно не позвонит — он на один мат ближе к тому, чтобы превзойти Сэмюэля Л. Джексона по ругательствам.

Я снова воплю «блять». Джона немного смеется, хотя, вероятно, старается сдерживаться. Я не пытаюсь быть смешным. У меня ощущение, что мой мозг плавится.

Это мой кошмар. Паркс и Том Ингленд? Мой настоящий кошмар. Потому что из этого может что-то получиться.

Их отношения имеют смысл. Больше, чем наши с ней.

Он никогда не подводил её, никогда не причинял ей боль. Он — чистый лист.

И он старше меня, он, чёрт возьми, пилот, он похож на гребаного Тора, — я зажимаю рот руками.

Суррей уже ушла. Генри бродит по комнате.

— Что будешь делать? — он спрашивает так непринужденно, будто небо не рушится в этот миг.

— Она пришла в клуб, — говорю я, глядя на них. — Сказала, что не придет, а кончила тем, что пришла.

— А потом кончил ты, — говорит Генри, игриво глядя на меня. — Тебе тоже позарез захотелось.

Бросаю на него язвительный взгляд.

— Интересно, кончил ли Ингленд? — размышляет Генри, просто чтобы подосрать мне.

Я кидаю в него бутылку с водой.

— Пошел ты! Это не смешно!

Джона бросает на Генри взгляд, чтобы усмирить его.

— Немного смешно, — пожимает плечами Генри.

— Ген, — Джона кивает на меня, будто я не вижу их.

— Что? — пожимает плечами Генри. — Это иронично. Потому что Би Джей пошел домой с анти-Паркс, а Паркс пошла домой с Би Джей-люкс.

Я провожу руками по лицу, чувствуя стресс. У Генри снова появляется задумчивое выражение.

— Послушай, а вдруг она сказала, что не придет, потому что все обдумывала, а потом пришла, потому что хотела, может, сойтись с тобой, а ты как последний мудак...

— Генри, — говорит Джона, испепеляя его взглядом.

— Именно как последний мудак, — говорит Генри громче. Большую часть дней он любит Паркс сильнее меня. Его самая давняя подруга... так мне и не простил той измены. — Ты спустил штаны, как только возникла проблема.

Джона указывает на меня, глядя в пространство.

— И как это ему поможет?

Генри пожимает плечами оптимистично и одновременно отчужденно.

— Послушай, — Джона смотрит на меня, — Паркс не такая. Она не будет спать с ним, только потому что увидела, как тебя... — он не продолжает. Ему как будто неудобно. — Сам понимаешь, — я смотрю на него. — Просто пойди и поговори с ней.

15. БИ ДЖЕЙ

Я сам еду к ней. Мне нравится водить. Не часто выдается поездить, поскольку автомобили в Лондоне чертовски раздражают. Тем не менее, у меня есть маленький Chiron Sport «110 ANS Bugatti», и приятно выехать на ней, когда выпадает шанс.

Дорога кажется в три раза длиннее, чем она есть на самом деле, и я буквально весь взмок от волнения, пока думаю о том, был ли прав Джо.

Думаю, что да. Паркс не спит со всеми подряд. Она не такая. На мгновение представляю, что бы почувствовал, если бы зашел в ее комнату и увидел другого мужчину. Схожу с ума даже от самой мысли. Отгоняю ее прочь.

Я сам захожу в дом на Холланд-парк. У меня есть ключ. Никому не говорю, что я здесь. Не хочу сегодня сталкиваться с назойливыми объятиями её Бушки — я должен увидеть Магнолию.

Врываюсь в ее комнату: она лежит в постели, всё ещё под одеялом, одна (слава Богу), и просто смотрит в потолок.

Она подводит на меня глаза. Волосы в невероятно сексуальном беспорядке, губы покрасневшие, как всегда по утрам, не накрашенные. Чёрт. Это личико. Что угодно готов ради него сделать.

Она хмурится, увидев меня.

— Как там погода, Паркс?

Она смотрит прямо мне в глаза, несколько раз моргает и отворачивается. Чертовски морозно. Вот дерьмо. Это плохо.

Это наш обычный вопрос, на который она всегда отвечает.

Я подхожу к её кровати и сажусь на край.

— Эй!

— О! — она садится ровнее. — Как мило со стороны той девицы высунуть язык из твоего рта и позволить приехать сюда, чтобы ты пожелал мне доброго утра.

— Паркс...

Она смотрит на меня, и я понимаю, что она плакала. Её глаза влажные, блестят, как драгоценные камни, на что я уже поддавался миллион раз, и поддамся снова, потому что... просто посмотрите на неё. Несправедливо, что её глаза так завораживают, это обезоруживает. Что сказать? Что вообще можно сказать?

— Ты в норме? — осторожно спрашиваю.

Она сердито смотрит на меня. «Нет» — очевидный ответ.

— Да, — отвечает, задрав нос. Отводит взгляд. — В норме.

— Не заметно.

— А что может испортить мое настроение? То, что я вижу, как ты почти занимался сексом на глазах других с отвратительной девицей, на которой была юбка осенней коллекции Prada 2017 года, которая, если ты помнишь, выглядела так, будто её вдохновил трек Маклемора «Thrift Shop», — я стараюсь не улыбаться, потому что знаю, что она совсем не шутит. — Я уже привыкла, — говорит она, пожав плечами.

Я вздыхаю.

— Ты пришла в клуб? — Паркс отводит взгляд. — Ради меня? — спрашиваю я.

Она долго смотрит на меня. Я чувствую: где-то глубоко в душе Паркс кричит, плачет и бьет меня. Но снаружи — молчит, ничего не делает, даже не моргает. А потом говорит: — Я ходила на свидание с Томом Инглендом.

— Слышал, — холодно киваю. — Как все прошло?

— Сегодня опять идем.

Блять.

— Что ты делаешь? — хмурюсь.

— Иду на свидание с Томом Инглендом.

— Нет, я имею в виду, что ты делаешь? — она отводит взгляд. — Почему ты пришла в Raffles вчера? — продолжаю я. Её глаза выглядят грустными, и меня беспокоит, что Генри был прав.

— Не важно, — она пожимает плечами. — Теперь я с Томом.

— Ты не с Томом, — я закатываю глаза. — Вы только раз сходили на свидание. Не спеши рассылать приглашения на свадьбу.

Она встаёт с кровати — на ней почти ничего нет. Только крохотная жёлтая пижама — и начинает делать вид, что наводит порядок в комнате. Ей не нравится, когда её разоблачают, что я люблю делать. Сажусь на кровать, а Паркс подходит и отталкивает меня, чтобы застелить её. Застелить, как положено. Знаете, сколько раз Магнолия Паркс заправляла свою кровать с тех пор, как закончила школу-интернат? Ни разу. Она может поправлять одеяло один раз в год и называть это тяжелым днем, но теперь заправляет кровать с точностью офтальмолога и решимостью Олимпийца, просто чтобы придумать предлог, чтобы прикоснуться ко мне, когда сталкивает с постели.