— Здесь действительно написано «без имени»? — я вырываю, радуясь триумфу. — Брукс это не переживет.

Марс игнорирует и продолжает: — «Ревнивый Баллентайн, казалось, был готов к драке, но ситуацию удалось вовремя уладить».

Би Джей пожимает плечами.

— Неплохо.

— Драка, — размышляю я.

— И тут еще несколько фотографий, поэтому создается впечатление, что вы двое встречаетесь...

— А разве это не так? — вмешивается Бриджит.

Я закатываю глаза, а Би Джей тычет в нее бейглом.

— Травматическая привязанность! — вещает Бриджит с таким тоном, будто у нее синдром Туретта.

— Прошу прощения?— спрашивает отец.

— Это одна из тех причин, которую мы не рассматривали в бесконечных попытках понять, почему эти двое такие, какие они есть, — продолжает она, а я закатываю глаза. — Это же травматическая привязанность!

Мой отец говорит.

— Ага, а какие у этих двоих могут быть травмы?

Мы с Би Джеем несколько секунд пялимся друг на друга, и на мгновение это ощущение уходит.

Бриджит чертовски красноречива, когда доказывает, насколько нездоровыми являются наши отношения. Она думает, что знает все, поскольку уже третий год подряд изучает психологию в Кембридже. Ей же хуже, потому что все, что имею я, — глупая бакалаврская степень, и даже я понимаю, что мы, по большому счёту, просто не совсем адекватны.

— Вы двое, — начинает моя мама, — в пятницу запускают в производство мой новый аромат в Harrods, вы же придете?

— И под «вы двое» ты имеешь в виду «один» — я показываю на себя, а потом на Би Джея. — И «два»? Его нельзя назвать самым очевидным и неизменным номером «два» в этой комнате.

Бриджит пропускает это мимо ушей.

— Я тебя называю тоже «два», Фриджит, потому что ты всегда на втором месте.

Бридж истошно смотрит вверх.

— Магнолия, если тебе приходится это объяснять, то это уже не шутка.

— Мы придем, — говорит Би Джей моей маме.

— А я договорюсь с охраной, чтобы ее не пустили, — я жестом указываю на сестру, которая бросает в меня яблоко.

— Теперь у меня будет синяк! — я дуюсь.

— Это потому, что ты недоедаешь, — утверждает она.

Бушка подсовывает тарелку ко мне.

— Борщ.

4. БИ ДЖЕЙ

Я захожу в Hide на Пикадилли, и парни взрываются от радости.

Сейчас уже предобеденное время, и сегодня как знать какой день.

Папарацци снаружи. Мне нравится, когда они фотографируют нас четверых. Парни миллиардеры — так нас прозвали. Только прикол в том, что ни один из нас не миллиардер. Разве если мы соединим все наши доходы.

— Эй! — радуется мой брат.

— Человек легенда... — начинает Кристиан.

Джона хлопает меня по спине, когда я сажусь рядом.

— Не могу поверить, что она выпустила тебя из дома, приятель.

Закатываю глаза.

— Электронный браслет для слежки не забыл надеть? — он проверяет щиколотку.

Я зову рукой официантку. Она милая: короткие волосы, аккуратный носик.

— Простите, эй, — улыбаюсь к ней. — Нам, пожалуйста, выпивки для всех.

— Кофе?

Я наивно улыбаюсь и качаю головой.

— Нет, куколка, — сказал Джо. — Нам крепкой выпивки.

Я указываю на ребят Хэммес: — Две «Кровавые Мэри», — указываю на Генри: — Отвертка, — указываю на себе: — «Грейхаунд».

— Будет сделано, — отвечает она и улыбается так, будто намекая, что позже я могу взять ее сзади, если захочу.

Джона замечает и слегка подмигивает.

— Итак, — говорит он, оглядывая наш стол, — хочу прояснить: старина Би Джей не ночевал дома уже более двух недель.

Качаю головой.

— Ложь.

— Без Паркс, — добавляет он.

Это может быть правдой. Но вслух я этого не говорю.

Брат прочесывает пряди руками.

— Интересно, интересно, ведь Элли рассказала, что ей передала Бриджит, что вы вчера почти целовались.

Я закатываю глаза. Паркс и я, мы почти всегда чуть не целуемся.

— И, — Генри продолжает, — утром мама рассказала, что вы с Магнолией ночевали там уже дважды на позапрошлой неделе.

Я выдыхаю носом. Эти клоуны ведут долбаный вахтенный журнал что ли?

— Мама также заметила, что Магнолия спала не в своей комнате, а именно в твоей.

— Окей, — я пренебрежительно машу рукой. — Если подытожить, то у тебя, мамы, Эл, Бриджит и Джо слишком много свободного времени.

Замечаю, что Кристиан какой-то молчаливый. Он просто пристально наблюдает за мной, не выказывая особых эмоций. Это не так уж странно для него, он обычно сдержанный. Особенно когда дело касается Паркс.

Официантка подносит напитки, подсовывает мне свой номер телефона, который я по привычке кладу в карман.

— Позвонишь ей? — спрашивает Кристиан.

Я чешу нос.

— Нет, — снова смотрю на нее. Она довольно привлекательная — Может быть.

Я намеренно не смотрю на него, не хочу видеть это осуждающее лицо Кристиана. Не понимаю, какая его муха укусила. Он и сам не образец нравственного поведения, если вспомнить, чем промышляет его семья. И они все заботятся о Паркс. Разорвали бы того гребаного Кэллоуэя, как только я бы дал команду, но Кристиан отличается от Генри и Джоны. Он просто присматривает за Паркс из-за их... неважно.

Однажды дело дошло до кулаков. Где-то три года назад. Мы с парнями планировали поехать в Прагу на чисто мужские выходные, но Кристиан в последний момент решил остаться, сославшись на какое-то рабочее мероприятие или что-то вроде того (братья Хэммес управляют клубами). Короче, наш рейс все равно отменили, поэтому мы решили потусить той ночью.

Это было вскоре после того, как я расстался с Паркс. Свеженькое расставание, меньше трех месяцев.

Мы — я, Ген и Джо — пошли в The Box в Сохо и, клянусь Богом, в тот же момент, когда мы вошли, мое сердце рухнуло где-то на пятьдесят этажей вниз.

Паркс сидела в самом темном углу клуба, но я мог заметить где угодно ее, мою девочку. Которую целовал и лапал какой-то говнюк. Я разозлился. Не мог поверить в увиденное.

Подлетел, оттащил парня от Паркс совершенно рефлекторно. Отбросил его в сторону. Не сразу понял, что это был Кристиан. Всё это время воспоминания об этом моменте расплывчаты. Паркс казалась очень расстроенной, возможно, даже немного пристыженной. А я взглянул на нее так, будто Магнолия меня предала, и хоть она этого не сделала, но все же предала. Я помню, что чувствовало мое сердце тогда: черт, ты так же поступил с ней, только в миллион раз хуже.

И тогда мозг начал складывать все вместе с бешеной скоростью. Кристиан заливал насчет поездки, чтобы побыть с... Паркс? Он солгал мне? Чтобы быть с ней? Моей Паркс? Мой мозг мгновенно воссоздал поцелуй из памяти — это, очевидно, был не первый их поцелуй.

Из обиженного мужчины я превратился в Халка.

Обернулся к Кристиану, который едва поднялся с пола, и набросился на него. Схватил за шиворот футболки, протянул сквозь толпу, сбивая им людей и бокалы. Была потасовка — слышались крики, биение стекла, однако мне было безразлично, я не мог остановиться. Пнул его в стену, пристально посмотрел в глаза, хотел, чтобы он был пьяным, под кайфом, но Кристиан был трезв как стеклышко, поэтому я врезал ему в челюсть.

Звук был громким, но недостаточным, чтобы заглушить крики Паркс.

Я обернулся к Магнолии — Джона держал ее.

— Би Джей, — начал Кристиан, но я ничего не слышал, поэтому ударил его снова.

Он не сопротивлялся, что было странно, потому что Кристиан — лучший боец из нас всех, но он просто смотрел на Джону, ожидая, что тот вмешается, но Джона только покачал головой и бросил Паркс в руки моего брата.

Я швырнул Кристиана в стену.

— Прекрати! — кричал Кристиан, отталкивая меня, пока поднимался, но давать отпор он не желал.

— Что? — сказал Джона, приближаясь к лицу своего младшего братца.

Глаза Кристиана стали такими усталыми и полными боли.