Некоторое время Ника молча сидела рядом, а Макс все думал — перестать ее обнимать или можно еще так немного посидеть. Хорошо же, хоть и под благовидным предлогом и по-дружески, а все равно сразу на душе потеплело.

Через пару мгновений Ника стиснула Макса в ответ и пришлось ее выпустить из объятий. Кажется, она немного оттаяла.

— Прости, что напряглась. Просто всю жизнь тыкают возрастом…

— Хочешь я тебя буду по имени-отчеству звать? Ты же Петровна? — нехорошо улыбнулся Макс, разряжая обстановку.

— Только попробуй! — хохотнула Ника, вставая с лавки. — Пойдем, надо еще скупиться.

Через десять минут они нашли небольшой рынок. Под огромными вековыми деревьями стояли кирпичные ларьки, а каменные ступени вели к десятку магазинчиков напротив, где уже находились двухэтажные домики. Бродили у овощных развалов, прицениваясь и разглядывая товары. Ника пока общалась с продавцом на тему неизвестных овощей, а Макс оглядывался по сторонам.

Утро выходного дня, много народу вокруг — люди бродили от прилавка к прилавку, заходили в двери магазинов, звякая колокольчиками, пили кофе у кафешки, ели шаурму и что-то обсуждали.

Нечто в толпе привлекло внимание Макса. Не угроза, но что-то цепануло, да так что пришлось поспешно бросить Нике: «Я сейчас, погуляй пока» — и пойти на поиски.

Макс завернул за угол и вдруг понял, что так сильно его зацепило. Впереди идущий человек. Силуэт, лицо вполоборота, куртка… мелькнул профиль и исчез, заслоненный спинами прохожих.

За углом людей оказалось больше, и Макс уже побежал, продираясь через толпу и боясь потерять из виду человека. Руки затряслись, ком в горле, в голове какая-то каша. Из осмысленного — только страх не догнать.

Человек снова пропал из поля зрения, но Макс успел увидеть, как звякнув колокольчиком, закрылась дверь в какой-то магазинчик. Рванул туда, открыл дверь и увидел перед собой крутую лестницу наверх.

Макс так торопился, что пару раз даже оступился на каменных ступенях, отчего пришлось схватиться за перила. Судя по всему, сам магазинчик был на втором этаже, и когда Конь, наконец, оказался на верхних ступенях и смог оглядеть помещение, то замер. По телу пробежалась нехорошая, болезненная дрожь, словно судорогой свело саму душу.

— Боня⁈

К прилавку подходил парень, молодой, русоволосый, круглолицый, что-то говорил другому человеку, что стоял поодаль.

Парень обернулся на голос, и Макс понял, что падает. Его подхватили под руки, затащили наверх и усадили, а перед глазами все плыло и мелькало.

— Конь⁈ Конь, дыши, спокойно…

— Боня⁈ — Макс уже достаточно пришел в себя, чтобы видеть лицо старого друга прямо перед собой. Или, наоборот, еще недостаточно очухался, раз снова видит призраков.

— Это я, все гуд, дыши, брат, — говорил ему такой знакомый голос. Как тогда, много лет назад, уговаривал не отключаться и продолжать двигаться к укрытию.

Макс застонал и стал тереть виски, словно так можно было навести порядок в голове. Но сидящий рядом Боня никуда не пропал и был до одури реальным.

— Ты же погиб, — тихо произнес Макс. — Или я тоже, раз мы встретились?

— Я живой, вот, живой, живее некуда! — Боня положил руку Макса на свое запястье и держал, пока Конь не ощутил под кончиками пальцев биение пульса. Затем также зажал запястье друга. — Ты тоже живой. Живее некуда, аки дедушка Ленин.

Макс вдруг обнял Боню за плечи и потерял над собой контроль, разом все навалилось — и потеря экипажа, и все прочие смерти близких и подчиненных.

— Боня, братуха, — бессвязно прорыдал Конь, уткнувшись лицом в плечо друга. Парень тоже шмыгнул носом и крепко обнял в ответ.

Через минуту Макс почувствовал, что его отпускает. Чуть отодвинулся и поспешно вытер слезы.

— Прости, что-то меня повело.

— Ну ты чо, — ободряюще улыбнулся Боня. — Я сам обалдел, когда тебя увидел. Серый, тащи пойло…

— Я на задании, не пью, — мотнул головой Макс, хотя выпить тут же захотелось, впервые за долгое время.

— Да не, это чай на травах, нервы немного подлечить. Я сам вон, руки трясутся. Тебя же в последний раз видел, когда бинтовал под обстрелом. До последнего не знал, выжил ты, отбился ли… Так рад, что жив. И что ты тут!

Максу дали глотнуть ароматного чая, и пару минут он еще приходил в себя.

— Так это ты был? — хриплым голосом спросил он. — Мне потом сказали, что ты за полгода до того случая погиб. Я свечку за тебя ставил, думал, с того света мне помог…

Боня неоднозначно покачал головой.

— Я тогда только попал в Арку, еще по краю ходил, не отпускал меня Старый мир. Ну как же… товарищей бросил, получается, дезертировал в другую реальность. Но вернуться уже не мог, так и болтался, сначала по Лесу, потом по Пограничью. И как-то раз наткнулся на тебя, всего в крови. Помог, чем смог, а дольше и дальше уже идти нельзя было.

Макс сделал несколько глубоких вдохов-выдохов и почувствовал, что реальность перестает плыть перед глазами. Постепенно отпускало жуткое чувство нереальности происходящего, что он снова теряет контроль и над собой, и над своим разумом. Глотнул еще ароматного чаю и уже ясным взором огляделся.

Вокруг было что-то вроде охотничьего магазина: снаряжение, холодное оружие на застекленных прилавках, удочки на стеллаже у стены. Боня сидел рядом, в тактической одежде, но однотонной: куртка, штаны с поясом, сапоги и веселенький неуставной шарфик на шее.

— Это Серый, кстати, из наших, по юности служил связистом, потом добровольцем пошел, — представил Боня стоящего рядом мужчину лет сорока пяти.

Макс улыбнулся и пожал руку, представляясь по полному имени-званию. Чуть поговорили, кто где работал, где бывал, что знает.

— Ты сказал, что по Лесу ходил? — спросил Конь у старого друга.

— О, да это целая эпопея была! — рассмеялся парень, хлопая себя по колену. — Короче, был бой, не повезло конкретно, взрыв, вырубился, очнулся уже в Лесу. Голова гудит, оружия нет, вокруг кусты и заросли, а работали мы тогда, мягко говоря, в другой климатической зоне, сам помнишь. Хорошо фортануло — лето было. Я сначала походил, поорал, поискал своих. На второй день уже понял, что бесполезно и в такие дебри меня ни одна взрывная волна бы не унесла. Ну лагерь разбил, ручей нашел, умудрился даже с голодухи пару рыбин поймать. И вот сижу я ночью у костра, жру эту рыбу и понимаю — отпуск! Все, я в загуле! Никуда не хочу и никуда не пойду. Сейчас зима, ты не понимаешь. В Арке насекомых не особо. То есть ни туч комаров нет, ни мошки. Речка, лес, костерок. Я еще шалаш замутил в лучших традициях выживания, очаг сложил из камней. Рыбы наловил. И так хорошо мне стало, что я решил никуда не уходить.

Макс невольно рассмеялся, вспоминая свои первые впечатления от Леса.

— А меня на выход начали просить, через недельку примерно. Типа, засиделся ты милок, у нас Великий лес, а не кемпинг. Я ни в какую.

— А кто тебя выгонял?

— Сама реальность, ну и иногда — окружающие. Первый раз я пошел за дровами, а вышел на дорогу. И по ней еще машины едут. Я на это дело посмотрел, сказал «нахрен» и пошел обратно в Лес. Я тогда не знал, что в Пограничье ездят машины, переделанные под биотопливо. Ничего я тогда не знал, кроме того, что мне хорошо в Лесу и я там остаюсь жить. Вернулся, кстати, на ту же поляну, когда местным говорю — не верят. А я целеустремленный, у меня уже и план был: землянку вырыть, погребок там, рыбы насушить впрок… все схвачено. Еще через неделю ко мне выходит человек на поляну, говорит: я проводник, пошли, ходок, выведу тебя из Леса. Я тебе выведу, блин! Не трогайте меня, мне офигенно просто. Проводник ни в какую, начинает рассказывать, что Лес не для того тут стоит, чтобы в нем чилить. Я понять не мог — им кустов жалко, что ли? Нет, говорю, иди, куда шел. А хочешь помочь — покажи какая тут ботва съедобная, мне гарнир к рыбе нужен.

Макс поймал себя на том, что у него уже скулы болят от смеха и улыбки.

— Показал, спасибо ему, и оставил меня в покое. Месяц я там жил, отдохнул — шикарно, почти землянку уже вырыл. И тут вороны прилетели.