Дебра забилась в свою комнату, разложив на шкафах пробитые колбы с темной пылью против насекомых. Но ее сердце чувствовало, что это бесполезно. Подобная защита не спасет от Роя. Она сама пыталась разработать убийственную смесь против этих тварей, но выбор стоял между безопасностью бола и смертоносностью для монстров.

Министерство магической инженерии предпочло первое второму. Дебра так и не решилась спрятать в доме более мощные варианты, опасаясь за свое собственное состояние. И теперь ей приходилось мучительно долго, с ужасом вздрагивая от каждого взрыва и скрипа, пережидать бой.

Шли минуты. Часы. Битва на стене утихала, время подходило к полуночи. И стоило Дебре расслабиться, послышался скрип входной двери.

Замерев в ужасе, женщина ощутила, будто холод самой смерти бежит по ее венам. Такого страха, как тогда, она не испытывала за всю свою жизнь. В дом к ней пришел монстр, которого не под силу остановить простому бола. И даже великому.

— Ну здравствуйте, госпожа Нейворд.

Голос послышался еще из-за двери, ведущей в комнату Дебры. Женщина его узнала — но не могла понять, как это возможно.

— Нет… Нет! Как?! Это ведь я тебя наняла! — срывая горло кричала она, попутно бросая все приготовленные рядом зелья в дверь, в надежде, что твари не пройдут через плотный туман. Как она и боялась, напрасно.

Дверь отворилась и силуэт бола, покрытый живым доспехом из насекомых, вошел внутрь. Многие твари погибли, стоило им коснуться темной пыли — но затем на глазах Дебры панцири мелких существ будто соединились и превратились в почти литой доспех из плотного гладкого материала.

— Какие они умницы, правда? Понравилось пользоваться?

Женщина схватила припасенный нож и выставила прямо на приближающуюся фигуру.

— Не подходи ко мне, чудовище! Да как… как ты вообще смогла их подчинить?!

Панцири насекомых вновь разошлись, а твари, покрывающие лицо бола под доспехом и вовсе разбежались с него, позволяя Дебре взглянуть в глаза своей смерти.

— Я сама не знала, что так умею. Но стоило подумать, что Грим может погибнуть…

Нилья Ифри, прекрасная эльфийка с лазурными глазами и розовой кожей, смотрела на бывшую аристократку, словно та не значила ровным счетом ничего.

— Они сразу же ответили. Кажется, таков мой дар. Забавно — кто-то получает возможность питаться одними камнями, а я получила в свои руки силу, уступающую лишь легендарной Королеве. Но все очень кстати. Ведь без нее я не смогла бы помочь Гриму…

Стоило Нилье вновь сказать его имя, на ее лице появился нежный румянец.

— Ох… он был так мужественен, когда отправлялся в этот лагерь… Лагерь, на который его обрекли вы с супругом, — губы эльфийки изогнулись в мягкой и милой улыбке. В ней нельзя было заметить агрессию или презрение — оттого она выглядела еще ужаснее.

— Но… но я же… Я управляла Роем! Я отправила тебя за стену! Я!

Нож в руках Дебры дрожал, а та едва стояла на ногах.

Заливисто рассмеявшись, Нилья отмахнулась от слов собеседницы.

— Ой, да брось. Я думала, ты догадаешься. Чтобы со всего города в лес могла отправиться только я? Та, что так удобно пришла к тебе на работу? Та, что еще недавно была в тюрьме по обвинению твоего мужа? Я думала, ты смышленее. А впрочем, спасибо, так даже проще. Ты и про Сетта узнала позже, чем я планировала — и уже не могла что-то изменить.

— Какой… Я не понимаю… Я ведь ничего тебе не сделала! Во всем виновата эта свинья, почему я?!

— Ох, госпожа Нейворд… Мне же нужен козел отпущения.

Нилья неизменно улыбалась. Она подошла к Дебре почти вплотную, и та в ярости выкинула руку с ножом вперед. Но лезвие уткнулось в панцири насекомых, и затем было попросту сожрано.

Погрозив женщине пальцем, эльфийка укоризненно взглянула на нее.

— Не надо так делать. Все же я хочу, чтобы ты умерла без толики надежды. Но сперва мне придется тебя слегка подправить. Ты будешь полезнее живой, чем мертвой… Пока не утихнет разбирательство.

Насекомые стали перебираться с тела Нильи на пол. Медленной и неотвратимой волной они подбирались все ближе к Дебре. Та в ужасе пыталась отойти, но уже забилась слишком далеко от окна, чтобы побег был возможен.

— Знаешь, это так забавно… Ты вроде говорила, что ничего мне не сделала? Но… — на сей раз взгляд девушки пылал огнем, — Разве не ты хотела оставить Грима отбывать наказание до конца? Я знаю даже то, что ты планировала навесить на него еще один срок…

Лицо Нильи исказилось ненавистью. Ее глаза будто кричали о том, что сейчас она готова к убийству. Однако Регент сдержалась, а насекомые продолжили подбираться к женщине.

— Но я тебя не убью. Твой муж отделался проще — я всего-то приказала его сожрать. А вот ты… Благодаря тебе я поднимусь. Ведь по документам я… — эльфийка достала все бумаги из секретного отделения Дебры, — «Личный ассистент управителя Дебры Нейворд». Лживая аристократка, укравшая заряжатель артефактов и с его помощью усилившая производительность своей волшебной теплицы, оказывается за решеткой. А ее усердная ученица, что более трех месяцев осваивала ремесло ведения дел в столь важном предприятии, получит почет и благодарность Империи за разоблачение. Поэтично, правда?

Мелкие лапки насекомых уже ползли по платью и ногам Дебры, пока та безуспешно пыталась сбросить их с себя.

— Прошу, стой! Я все сделаю, я буду верна и все искуплю, только не трогай меня!

Вдруг монстры перестали двигаться, а Нилья подошла чуть ближе, снова вставая на расстояние вытянутой руки от Дебры.

— Вот как? Заманчиво… Но… — живой доспех девушки внезапно перелетел на истошно завопившую женщину, — Мне не нужны твои таланты. Только тело.

Та, что получила прозвище Паучиха, кричала так громко, как могла. Кричала от боли, от страха, кричала, чтобы хоть кто-то заметил происходящий ужас. Но от этого насекомые только проще лезли ей в рот, расползаясь все глубже и искусывая ей кожу, язык, а главное — лишая голоса.

— Я бы послушала еще, но голос у тебя опаснее прочего. А когда малыши как следует накусаются, то и твой разум…

Нилья не успела договорить. В этот момент министр Эованор завершил колдовство — волна белого света прошлась по городу, и все насекомые, принадлежащие Рою, мгновенно погибли.

— Черт… Но ничего. Пусть этот день станет для тебя самым худшим кошмаром.

Девушка достала из-за пазухи склянку со сверкающей в ней молнией.

— Удобно было иметь руки по всему городу. А теперь, пришла пора платить!

Эльфийка открыла в Дебру закупоренную молнию. Ведь именно ей министр попал в Регента. И пусть самой Нилье это не слишком повредило, но подобный след отлично скомпрометирует ее жертву. Как и то, что в доме Нейвордов нашли большую массу насекомых.

Нилья поспешно сбежала. Нельзя оставаться близко к дворцу, нужно затеряться в переулках, скрыться в ночи. Она это умела. Все же сирота, не имевшая поддержки и нужных навыков, едва ли выжила бы в таком городе, не имея подобной сноровки.

С самого детства эльфийка просто хотела помощи. Чтобы кто-то обращался с ней не как с отребьем, пусть она и была им, а как с обычной бола. Но за все двенадцать лет жизни девушка не встретила ни честного работодателя, ни добросердечных коллег, ни простого прохожего, кто хотя бы пожалел ее. Как оказалось, это обернулось ей счастьем.

Только Грим, юноша, что даже не знал ее, осветил сквозь тьму судьбу Нильи. Да, он сразу же оказался за это в тюрьме. Кто-то мог бы подумать, что такое лишь подтверждает необходимость черствости и холодности по отношению ко всем, кроме себя. Но эльфийка в тот момент ощутила безграничные теплое и нежность. Этот совершенно незнакомый бола, обдуманно или нет, рискнул ради нее, пошел против закона государственного в угоду закону моральному.

Тогда же в ней расцвела любовь. Вначале как очаровательный юный цветок, она радовала собой и всегда была прекрасна. Затем это чувство отрастило шипы — и Нилье стало невыносимо видеть страдания Грима. Наконец, когда отпущенной на свободу девчушке, в жизни которой только-только появился светоч, явился Рой, любовь воспылала. Пламя охватило росток и пылало так ярко, что ничто более не было важно.