Еще одна ложная фея своими крохотными крылышками, похожими на крылья бабочки, запорхала прямо у уха Грима, игриво хохоча. С каждым разом монстры подбирались все ближе и ближе к голове, от самых ног и выше. Они наконец готовы отнять у него жизнь, вдоволь наигравшись.

Орудие монстра рассекло ухо эльфа на множество лоскутов, и теперь оно едва улавливало звуки вокруг. Кровоточащие порезы, видимо, очень забавляли маленькое существо, от которого парень все же отмахнулся.

Обычно это бесполезно — ложные феи попросту уворачивались, изящно нанося в ответ раны на руку. Но на сей раз тварь слегка заигралась — и потому с глухим звуком ударилась о кору ближайшего дерева. Мгновение для спасения. Единственный шанс.

Вот неприметный куст — не высокий и не низкий, уже достаточно потрепанный зверьем, чтобы попадание Грима туда было не так уж заметно, прилегающий прямо к холму.

Тонкий писк и яростное порхание крыльями, что от злости разделились с двух на четыре и стали больше похожими на стрекозиные, возвестили о провале. Даже если он прыгнет сейчас, то эльфа просто увидят.

Вдруг раздался рев, одновременно напоминающий рык зверя и крик птицы. Пусть Грим никогда не слышал этот звук, самое его нутро подсказывало, с кем предстоит встреча.

Гиппогриф, меньший Грифон — монстр, обитающий на землях Обеллоса еще со времен Эпохи Порядка. Эти существа, задней своей частью походящие на лошадь, передней — на льва, а головой и крыльями — на орла, обладают меньшим могуществом, нежели их прародители, Грифоны. Тем не менее, они остаются грозными противниками, опасными охотниками и ревностными защитниками своих территорий.

Неясно, почему Мантикоры, а не Грифоны были символом Порядка. Грифоны по облику подобны львам с головой, крыльями и передними лапами орла, величественны и прекрасны в своем образе. Мантикоры же: телом и головой — львы, крыльями — орлы, хвостами — скорпионы. Грива их имеет золотисто-желтый цвет и поражает своим сверкающим великолепием, а морды носят неизменно надменное, снисходительное выражение. Принято считать, что все дело в гривах Мантикор, которые дали им сродство к Порядку, и оттого, будучи по своему телу близкими к Грифонам, они все же забрали себе право представлять целый Домен среди монстров.

И даже так, гиппогриф — меньший потомок Грифона, лишь немного уступающего Бедственным Мантикорам по силе, все равно внушал истинный ужас и трепет. Ложные феи застыли от страха, а Грим попросту упал — ноги перестали слушаться. Он влетел в тот самый куст, в котором планировал спрятаться… но в темноте ночи не разглядел, что у его основания находится ход под землю. Пещера, явно обитаемая, сейчас была пуста — и слава Всеотцу. Иначе, сбежав от одних монстров, юноша попал бы к другим.

Послышался еще один мощный рев, и на сей раз это было уже не предупреждение. Хозяин леса требовал очистить его территорию — видимо, ложные феи не улетели после первого раза. А стоило бы.

Поток перьев разлетелся во все стороны, прорубая стволы деревьев, будто острый меч, входящий в податливую плоть. Из смеси рычания и крика рев гиппогрифа стал похож на клекот, сменяющийся пронзительными возгласами крылатого хищника.

Гриму не было слышно фей с тех пор, как он провалился под землю, и неудивительно — все же они крайне маленькие и тихие сами по себе. Вот только по звенящей тишине он точно понял, что от них не осталось и следа.

Классы монстров неравны между собой: чем выше класс, тем значимее разрыв в силе. Даже внутри одной категории встречаются твари сильнее или слабее прочих. Так, ложные феи по отдельности менее опасны, чем полуденные кавалеристы — но стоит маленьким кровавым озорникам собраться в стайку, и они смогут угрожать Привратнику Преисподней. Гиппогриф же мог изменять свое оперение на бритвенно-острое и сбрасывать его с такой силой, что оно запросто разбивало камни. Благодаря силе Порядка монстру не составляло труда отрастить все заново, и он мог вести такой обстрел продолжительное время. Клинки маленьких пронырливых существ ему нипочем — и потому победитель в их битве был предопределен с самого начала.

Сердце Грима становилось все более слышным. Тишина, наступившая после нескольких минут страшного грохота и треска снаружи, оглушала и угнетала. Хотелось услышать оклик, уханье совы, хоть что-то, кроме предательски колотящегося сердца. Казалось, что оно так громко бьется не только для эльфа, что само существование этого звука может привлечь монстра.

Минуты превращались в часы, часы — в дни. Время стерлось. Замерев в одном положении, боясь даже вдохнуть Грим думал, что прошла целая вечность. И вот, новый звук. Идет снаружи, и приближается. Аккуратный и спокойный, напоминает шаги по листве. Еще один — что-то среднее между фырчанием и шумным выдохом. Снова движение к пещерке, как раз перед которой источник этих звуков остановился.

Гиппогриф учуял нарушителя. Не только ложные феи, но и эльф. Нюх существа привел его к норе — и вскоре внутри нее оказалась большая орлиная голова монстра. Он смотрел на юношу умными глазами, полными настороженности и сдержанной агрессии. Даже без слов или криков Грим понял, что хозяин территорий недоволен незваным гостем. Парнишка попытался выползти, показать, что собирается убраться из владений благородного животного, но не смог. Тело не слушалось его, предпочитая прикинуться недвижным изваянием, чем спасаться бегством. Чего, конечно, совсем не оценил гиппогриф.

Сперва монстр издал громкий предупреждающий крик, как и в прошлый раз. Поэтому Грим точно знал, чего ждать дальше — ведь второго шанса ложные феи не получили. Кто сказал, что он будет исключением?

Пронзительный взор ярко-желтых глаз гиппогрифа отражал его гнев и был устремлен прямиком в тело эльфа. Не только перья, но и клюв монстра можно использовать как смертоносное оружие против почти любого врага. А судя по тому, что голова чудовища медленно приближалась к Гриму, его сердце — еще бьющееся, живое — вскоре попросту будет съедено прямо из груди.

Но сбежать Грим так и не смог. Как бы он ни старался, сил двигаться не было. Тело онемело, мышцы отказались работать. Поток мыслей смешался в кашу — уже нет сил даже молить о пощаде. Хотя, едва ли гиппогриф, Обеллос или Абсолют услышали бы эти мольбы.

Зажмурив глаза, чтобы не видеть, как сейчас клюв устремится в его тело, эльф приготовился встретить смерть и свой Конец.

Вот только следующим звуком был истошный вопль Гиппогрифа, что стал отчаянно вылезать из пещеры. За одно мгновение все его тело покрылось металлическими перьями и мехом, желтые глаза воссияли во мраке ночи, призывая мистические силы, а сам он принялся воинственно кричать.

Только теперь, когда присутствие монстра исчезло, Грим смог двигаться. Даже находиться рядом с классом «Уничтожение» для обычного бола — серьезная нагрузка. Так что, не теряя больше ни секунды, он рванул к выходу из норы.

Снаружи он застал картину, от которой не поверил своим глазам.

Существо, еще недавно раскидавшее стаю ложных фей, будто листья по ветру, теснила туча чего-то темного. Стрекочущий звук порхающих крыльев был весьма неприятен на слух, особенно в сочетании с непрекращающимся криком отчаяния хозяина леса. Казалось бы, что могут сделать маленькие существа монстру, сплошь покрытому металлом? И все же твари залезали прямо под перья, протискивались между волосками меха, вгрызались в плоть и заползали даже под кожу.

С каждым мгновением черная туча становилась все больше. Она поглощала гиппогрифа, словно пламя пожирало сухое дерево — быстро, безжалостно… изнутри.

Однако Грима пугало не это. Свора маленьких монстров прибыла прямиком из его кошмара. С тех самых пор ни один сон не был для него столь же ужасен, ни одна ночь не была такой же жуткой и страшной. А теперь воплощенное сновидение на глазах у эльфа пожирало противника, будто тот был закуской, а не могучим хозяином леса.

Затаившись в кустах, парнишка приготовился бежать куда подальше, но еще один «взрыв» перьев повредил ему ногу. Монстр отказывался сдаваться без боя — не для того он жил в этих местах десятки и сотни лет, чтобы так просто пасть от кучки каких-то насекомых. В прямом смысле.