Изумрудного цвета бабочка, с проглядывающим растительным рисунком и некоторым блеском на свету, она проследовала за ним от самого города. Не сразу заметив это, эльф даже удивился, когда в конце концов увидел очаровательное создание.

Да, иногда она его пугала. И тем не менее… она уже два месяца с ним. И потому юноша привык к ней. Даже дал ласковое прозвище — Филь. Сокращение от имени его матери, и вместе с тем дань уважения его истокам. Давно забытый язык, от которого остались только осколки, называл созвучно этому имени саму жизнь — прекрасную и яркую, теплую и трепещущую.

В какой-то момент Грим потерял из виду бабочку — и до самого утра озирался по сторонам в ее поисках.

— Что-то не так? — очаровательная эльфийка была учтива и, по всей видимости, беспокоилась за Грима.

Чуть вздрогнув от внезапного обращения, юноша обернулся к Лайле.

— Ох, нет, спасибо. Просто… немного нервничаю, — солгал он сквозь зубы.

С теплой улыбкой на устах старшая эльфийка посмотрела туда же, куда пару мгновений назад был устремлен взгляд Грима.

— И тебя тоже это настигло, да? Ты отлично держался. Но там никого нет, не переживай. Госпоже Норвесам уже прилетело за отсутствие сна — так что она в хорошей форме и не подпустит даже жальщицу, — в голосе Лайлы были уверенность, с какой обычно успокаивают младших, чтобы у тех не зародились страхи о плохом исходе. Но, судя по всему, она и сама верила в то, что все пройдет отлично.

— Еще раз спасибо… Да, пожалуй, так и есть. Я постараюсь не отвлекаться.

— Нет-нет, я же не про это. Бдительность очень важна. Но нельзя дать постоянному напряжению свести тебя с ума. А ты, кажется, уже давненько не давал себе расслабиться.

Проницательность эльфийки заставила Грима приоткрыть губы в удивлении.

-Как ты?.. Ха-ах, ладно, неважно. Да, попала… — если Лайла и вкладывала иносказательный подтекст, то Грим его совершенно не понял, — Тебе никогда не казалось, что без определенных вещей в жизни смысла нет? Я, ну… Если коротко — то мне сейчас очень тяжело.

Обворожительная девушка с теплотой во взгляде взяла руку юноши в свою.

— Я могу тебе чем-то помочь? Если ты хочешь выговориться — только скажи.

Грим не отстранил ее руку, но и не сжал свою, пассивно ведомый инициативой Лайлы.

— Пожалуй, нет. А если и да — то я не знаю как, — теперь уже, после недолгого контакта, парень все же отнял ладонь от шелковистой кожи собеседницы.

В ответ девушка только выдохнула, сочувствуя родичу.

— Если ты не расскажешь — никто и не узнает, — с этими словами Лайла пошла в сторону временного лагеря, разбитого на день.

Конечно же, спать в светлое время суток оказалось тяжело. Но экспедиция была похожа на оборону города, с тем лишь отличием, что день и ночь сменились местами. Днем спала большая часть бола, а стражи охраняли их, не жалея сил — ведь до наступления ночи поток тварей будет мощнее и яростнее. С наступлением темноты же, если повезет, не придется сражаться вовсе.

Грим так и не смог найти свою бабочку — а на третий день совсем прекратил поиски. С того момента он еще больше посмурнел, хотя усердно ограничивал это выражение в своей работе. Но не нужно иметь особые силы, чтобы заметить длительную подавленность коллеги.

Друм не пытался выяснить, в чем дело. Для него была важна эффективность и выживаемость — до тех пор, пока Грим не работает хуже, душевное состояние не интересует главу экспедиции.

Сборщики оказались более чуткими, в отличие от вечно напряженных защитников и сухого руководителя. Пытались быть обходительными, спросить о проблеме — но выходило слабо. А вот у Лайлы получалось лучше. Не то благодаря ее природному обаянию, не то из-за смущенных чувств самого Грима, с ней он был более приветлив и открыт. Хотя откровенным так и не стал.

В очередную ночь, когда они уже дошли до одного из притоков Русалочьего озера, юноша все же решил поговорить с новой знакомой.

Она шла чуть в стороне от группы и меланхолично смотрела вокруг. Подумав, что момент подходящий, юноша с достаточным шумом приблизился к Лайле, стараясь не испугать ее своим внезапным появлением.

— Что-то вспоминаешь? Ты так… завороженно смотришь на деревья, — мастером разговоров Грима назвать нельзя было, хотя он старался по мере сил.

— Да, есть такое. Деревья для меня — символ преодоления, решимости. Ну, а еще среди них произошло одно важное событие.

Юноша почувствовал некоторую обтекаемость в ответе Лайлы, но не стал уточнять.

— Я… я подумал над твоими словами. Ты права. Если я никому не откроюсь, то никто и не поможет. Ты… могла бы меня выслушать? — эта фраза далась Гриму нелегко, однако девушка в ответ только улыбнулась. Ну, или так ему показалось — вокруг было темно.

— Я вся внимание.

Грим рассказывал. Увиливая, недоговаривая, обобщая и не говоря о самом главном. Лайла поняла, что он испытывает чувство разлуки, тоски и даже немного гнева. К кому были направлены эти чувства, девушка так и не смекнула. Словно рыба, оплывающая камень, эльф осторожно обходил вопрос стороной — и потому собеседница не спрашивала, боясь прервать поток душеизлияния.

— Меня будто бросили. Как будто близкий остается рядом, но не встречается глазами, избегает разговоров и не хочет обсуждать тему. Со мной такое впервые. Я не знаю, как на такое реагировать… — Грим шел вместе с Лайлой, придерживаясь ее темпа ходьбы, но при этом иногда «убегал» вперед.

Сама эльфийка же лишь сдержанно улыбалась с почти наставническим видом.

— Спрошу у тебя вполне откровенно: ты хочешь, чтобы я тебе помогла, или чтобы только выслушала? Не бойся ответить честно, я не стану давить.

Вопрос Лайлы заставил Грима задуматься. Он ощущал в себе бурю эмоций и мечтал выпустить ее, но в одновременно не желал терять эти чувства, хотел их понять и обуздать. Едва ли оба варианта совместимы друг с другом.

— Я… не уверен. Если говорить первое, что подумается… то я хотел бы, чтобы ты мне помогла.

Внезапный треск какой-то ветки в темноте леса заставил всю группу насторожиться. Однако тот не повторился, ответом на ожидание экспедиции были лишь шелест колышущихся листьев, да редкие порхания птиц. К последним звукам все успели попривыкнуть, хотя в городе и даже в его окрестностях такого не услышать уже долгие сотни лет.

Когда напряжение спало, Лайла облегченно выдохнула.

— Было бы неловко продолжать, если бы случился бой. Мой совет простой: сказать вслух. Тут работает тот же самый принцип: если ты не скажешь, то ничего не изменится, — группа продолжила путь, как и двое беседующих эльфов.

— Проблема даже не в этом. Если я скажу, то, возможно, из-за меня придется менять планы — в ущерб себе. Я не хотел бы так делать. Но и не хочу, чтобы оставалось как есть. Но я понимаю, что желать этого — какое-то ребячество…

Девушка ободряюще похлопала Грима по плечу. Внезапный треск раздался вновь — и затих столь же быстро, как возник. Теперь уже все защитники не могли расслабиться. Звук был слишком громким и слишком… неестественным. Если бы его вызвал зверь, то последовали бы другие шумы, но никто так и не смог их уловить.

Впрочем, даже еще один эпизод всеобщего напряжения не остановил Лайлу.

— Тут надо расставить приоритеты. Это может прозвучать грубо, знаю. Но либо все вокруг получают что хотят, либо ты получаешь что хочешь. Другого не дано. Я не скрываю, что стараюсь для себя. Но иногда… — эльфийка взяла многозначительную паузу, — Иногда приходится поступать в ущерб себе. Все дело в выборе.

— Но я… как можно выбирать, если… — Грим запустил руки в волосы и издал что-то похожее на раздраженно-усталое полурычание, — Это так запутанно. В любом случае, спасибо тебе. По крайней мере я знаю, к кому обратиться еще раз, если что-то будет меня терзать.

Юноша немного улыбнулся своей собеседнице — впервые за их непродолжительное знакомство. Лайла в ответ кивнула и чуть ускорила шаг, давая себе и Гриму больше личного пространства. Оставшись наедине с собой и подойдя чуть ближе к группе, эльф вдруг почувствовал, что становится холоднее.