— Прошу прощения, госпожа, я…

— Не стоит; я не запрещала тебе её предупреждать. Но мне интересно, зачем ты это сделала. Ты знаешь, что именно представляет собой четвёртый этап?

— … Нет, — после некоторой паузы ответила Хэнь Фяо. — Я видела, как он проходит, но я не знаю.

Цзинь Суаньмо молчала, тем самым показывая, чтобы она продолжала.

— Это… — замялась Хэнь Фяо, — из-за моей сестры… Хэнь Шань. Я никогда… никогда не обращала на неё внимание, когда мы жили вместе, но она всегда казалась немного замкнутой, себе на уме, неловкой… но затем, после экзамена и четвёртого этапа, она изменилась.

— Изменилась?

— Стала другой, как будто… Раньше у неё был питомец — голубая птичка. Я помню, что она постоянно носила её на плече, возилась с ней, кормила, заботилась. Однажды я видела, как она сидела во дворе нашего фамильного поместья и перевязывала ей сломанную лапку.

Она была с ней во время экзамена, а когда мы снова встретились несколько дней спустя — исчезла. Я спросила её, что стало с птицей, и она…

Хэнь Фяо замолчала, а затем медленно проговорила:

— Она сказала, что раздавила её, потому что та слишком громко щебетала по утрам…

…

…

Просто смотреть в зеркало? И всё? Именно этим вопросом задавалась Лу Инь, растерянно разглядывая своё отражение. Сперва она была напряжённой, но вот прошла минута, две — её отражение и ясные голубые глаза оставались неподвижны и растеряны. Лу Инь понимала, что всё не может быть настолько просто; в один момент она даже заволновалась, что делает что-то не так, но как ни ломала она голову над тем, как именно ей следовало себя вести, ничего придумать не могла.

Наконец, за неимением выбора, она стала просто наблюдать за своим неподвижным отражением.

Шло время. В голове Лу Инь жужжали разрозненные мысли, однако постепенно все они стали уходить на второй план. Девушка старалась быть сосредоточенной и вскоре перестала замечать что бы то ни было, кроме своего отражения. Кроме… самой себя.

В один момент она увидела, как на фигуру посреди зеркала медленно опустилась чёрная бабочка. Лу Инь попыталась её смахнуть… и вдруг осознала, что никакой бабочки на самом деле нет. Девушка сморгнула, затем стала смотреть по сторонам и вздрогнула, когда увидела, что…

Лу Инь посмотрела по сторонам и увидела, что золотистая площадка исчезла. На смену пришло странное, одновременно безграничное и давящее чёрное пространство. Девушка немедленно встала, схватилась за меч… и вдруг услышала смешок. Она сморгнула и посмотрела на своё отражение в зеркале.

Удивилась.

Другая Лу Инь стояла в совершенно ином месте, на лестнице в Секте Жемчужного Истока, ступеньки которой испещряли рябые древесные тени. Будучи служанкой, она поднималась и спускалась по ней тысячи раз. Теперь, однако, на девушке была чистая белая мантия ученицы. Она стояла неподвижно, положив одну руку на меч.

Лу Инь совершенно не понимала, что происходит, и не могла понять, ибо на это не было времени, так как уже в следующую секунду на лестнице появились две служанки в жёлтом.

Это были…

— Дурашка Лу? А ты что тут забыла? — спросила Хань Мин, одна из девушек, которые постоянно издевались над Лу Инь и скидывали на неё свою работу.

— Отлыниваешь, мелкая дрянь? — хмыкнула её подруга.

Лу Инь невольно отвернулась… и вдруг услышала шаги. Она вскинула голову и увидела, что её отражение спускается с лестницы, хватается за меч и…

Зрачки Лу Инь расширились, когда она, нет, её копия одним ударом срубила голову подруге Хань Мин. Даже насмешливая улыбка не успела сойти с её лица, когда последнее свалилось на землю и запуталось в длинных чёрных волосах. Сама же Хань Мин немедленно побледнела, открыла рот и разразилась пронзительным воплем, который сразу превратился в пенистое хлюпанье, когда отражение перерезало ей горло. После этого другая Лу Инь схватила девушку за волосы, присела на корточки и долго, внимательно наблюдала за тем, как её жизнь разливается наружу…

Наконец она бросила труп на землю и стала подниматься наверх.

Вот перед ней показался другой слуга, который всегда называл её ленивой дурой, — она отсекла ему голову; затем возник мечник в красной мантии, который обругал её за то, что она попыталась дать ему совет. Больше не сможет. Она сломала ему позвоночник и долго смотрела, как он ползёт по земле.

Теперь он знает своё место, не правда ли?

Когда же Лу Инь приподнялась в кварталы, в которых проживали слуги, кровь непрерывно заструилась по её клинку. Женщины, мужчины, дети, тринадцатилетний мальчик, который однажды поставил ей подножку, когда она тащила тяжелое ведро, — она отрубила ему ноги и сбросила с лестницы. Она резала их одного за другим, пока в небесах медленно карабкалось солнце. Когда же выступили звёзды, она стянула их трупы в одну большую гору, подожгла и стала наблюдать за тем, как пламя плавит их бледные лица и стеклянные глаза.

Лу Инь и её отражение вместе смотрели за этой ужасающей картиной, как вдруг раздался грубый голос, и сердце девушки затрепетало.

— … Инь?

Она немедленно повернулась и едва не прокусила губы.

Перед ней стояла дородная старая женщина — бабушка Лу. Заметив свою внучку, она сперва казалась растерянной, но затем немедленно разразилась тирадой:

— Где тебя носило? А кто работать будет? Живо за дело берись! Я почему тебя кормлю? Почему кров даю? Чтобы ты отлынивала, а, ленивая девчонка? Немедленно приступай…

— Стой! — крикнула Лу Инь, но было поздно. Её отражение схватило старую женщину за голову и одним ударом прибило её лицо к земле, причём с такой силой, что вокруг разлетелись красные ошмётки. Лу Инь схватила зеркало и попыталась прорваться внутрь, но сделать это было невозможно. Тогда она замахнулась мечом и уже собиралась разбить его, как вдруг…

— Час ещё не прошёл, — раздался одновременно знакомый и незнакомый голос.

Лу Инь посмотрела в зеркало и похолодела, когда увидела, что говорит… она сама.

В этот момент Лу Инь в отражении повернулась и посмотрела на саму себя с ироничной улыбкой.

— Кто ты? — находясь в предельном напряжении спросила Лу Инь.

— Ты.

— Нет, я…

— … бы никогда этого не сделала. Я знаю. Но ты хотела, правда? Каждый раз, когда тебя обижали, каждый раз, когда тебя мучали, ты хотела это сделать. Ты мечтала… И ты сделала.

— Нет, это неправильно, это…

— Неправильно; но ты этого хочешь. Ты хочешь этого прямо сейчас… Ты хочешь летать, правда? Воспарить к небесам, как это делают великие воины. Почему? Потому что ты мечтаешь о свободе. Потому что тебя постоянно давили, унижали, били, презирали… И ты захотела освободиться. Вырваться. Ты хотела делать всё что хочешь — и ты сделала, — сказала другая Лу Инь и качнула головой, показывая на горящие трупы.

— Признайся, ведь именно в этом с самого начала состояла твоя… наша… мечта.

Вдруг девушка махнула рукой, и в этот момент образ в зеркале снова переменился, а вместе с ним — она сама.

На смену белой робе пришло чарующее, достойное императрицы красное платье, которому могла позавидовать даже Принцесса Огненной страны. У него были короткие рукава, так что виднелись многочисленные золотистые браслеты и кольца, которые звенели на тонких белоснежных ручках. Всегда непослушные голубые волосы Лу Инь теперь разливались на светлое лицо, создавая контраст с нежными губами, на которых заблестела красная помада.

Девушка опустила взгляд.

Она стояла в облаках посреди голубого неба и не просто возвышалась над миром, но смотрела на него как на свою вещь.

— Ты хотела свободы, а свобода — это власть.

— Это не я, нет, это ты…

— Правда?

— Ах!..

Лу Инь коснулась собственных губ и вздрогнула, когда заметила красный отпечаток на подушечках пальцев. Как вино, подумала она. Как кровь.

У неё закружилась голова, она не могла собраться с мыслями, она чувствовала власть, величие, свободу, и тут…