Уже совсем скоро их судьбоносное противостояние разрешится, и будет названо имя величайшего дарования со времён Хэнь Шань!

И всё это Сима узнал, просто слушая пересуды и поглядывая на платформу перед вратами… Воистину, люди этого мира чрезвычайно любили судачить…

Размышляя о том, как же ему использовать эту информацию, Сима и сам не заметил, как подошла их очередь, и они с Лу Инь оказались прямо перед лестницей, за которой возвышались белые врата. Он сразу пришёл в себя и нежно похлопал девушку по плечу. Лу Инь вздрогнула, выпрямила спину (при этом она стала казаться немного ригидной) и приподнялась на платформу.

— Имя? — спросил её широколобый экзаменатор.

— Лу Инь, — ответила девушка и спешно вытянула зелёную бирку.

Молодой человек сперва удивился, а затем улыбнулся:

— Ах, кандидат от Небесных заводей. Добро пожаловать…

Меж тем…

— Небесных заводей?.. — услышал Сима удивлённые голоса у себя за спиной.

— Их тоже набирают по традиции, помнишь?..

— Интересно, в этом году они продержатся дальше первого этапа?

— Хе, мечтать невредно.

— Никогда не понимал эту традицию. Зачем приглашать всякое отребье?

— Как благодарность. Они выращивают хлеб.

— И? Мой слуга прибирает за мной объедки, но я не собираюсь «в качестве благодарности» приглашать его за мой стол…

— Челядь должна знать своё место, — хмыкнул юноша с повязкой на лице.

Остальные были согласны.

…Нельзя сказать, что юные воины Небесных заводей особенно сильно презирали Небесные берега. Нет, большую часть времени они вообще про них не думали. С чего бы человеку смотреть на муравьёв, которые копошатся у него под ногами? Но здесь был особый случай: муравьи посмели забраться на священный алтарь; они посмели показать свои лица перед Вратами Белой Бодхисаттвы, через которые в своё время проходили величайшие воины Восточного плато.

Это была святая святых, храм «силы», и было сродни святотатству, когда сюда ступали слабые и убогие. Разумеется, собравшихся охватило раздражение и недовольство.

Не говоря уже о том, что не все юные воины стали кандидатами только благодаря своим семьям. Многим пришлось побороться за драгоценную квоту. Каждые три года Храм Тысячерукой Бодхисаттвы выпускал ровно полторы тысячи кандидатских значков. Кто сможет заявиться с ними к Вратам Белой Бодхисаттвы, тот и станет кандидатом.

Некоторые империи устраивали за них турниры, их похищали, за них убивали; юноши и девушки прошли немало испытаний, чтобы оказаться здесь, в сиянии Божественного храма, и теперь они смотрели на жалкую крестьянку, которой просто повезло.

— В этом году они совсем убогие, — сказала девушка с веером. — Я слышала, что в прошлый раз они были хотя бы на Небесной страте.

— А что это меняет? Мелкая курица или большая… Там у всех такая культивация, что даже воин Истинного Ци может зарезать тамошнего магистра Формирования.

Сима не обращал внимания на все эти замечания, но внимательно следил за реакцией Лу Инь. В прежние времена девушка смутилась бы и опустила голову, но теперь, несмотря на явное волнение и лёгкий румянец, который окрасил её щёки, она старалась держаться прямо. Это было хорошо…

Наверное.

На самом деле он испытывал смешанные чувства.

Приятно, что она стала немного более уверенной в себе, но в то же время прискорбно, что она больше не была от него настолько зависимой. Это было даже немного опасно на фоне того, что разница в силе между ними продолжала расти. Нужно было скорее углубить их отношении… Но как?

Наконец Лу Инь прошла за белые врата. Сима последовал прямо за ней.

Пройдя на другую сторону, пара обнаружила себя посреди широкой позолоченной площадки. В глаза Сима немедленно бросились две вещи. Сперва: массивная ложа в дальнем конце, на которой возвышались шесть престолов. В данный момент все они были пустыми и в то же время казались недосягаемыми. Они напоминали солнце в небесной вышине и переливались ослепительным светом.

Кроме этого прямо посреди площадки поднималась каменная стела. Она была высотой примерно в десять этажей; если хорошенько присмотреться, можно было разобрать на ней ровно одиннадцать делений.

Сима заметил, что молодые воины смотрели на стелу с трепетом и вожделением, прямо как на гору, которую хотели перепрыгнуть. Она явно была связана с экзаменом, до начала которого оставалось в районе сорока минут.

Кандидаты воспользовались передышкой и стали собираться в разномастные группы. Разумеется, сильнейшие центры притяжения представляли собой именитые «Принцы и Принцессы». Только «Серебряная Демоница» Синь Файлу держалась в стороне, присев на землю и погрузившись в медитацию (никто не смел приближаться и лишь с почтением наблюдал за ней со стороны). Все остальные находились в центре всеобщего внимания.

Причём наблюдали за ними не только лишь другие кандидаты.

Сам Храм Тысячерукой Бодхисаттвы не «транслировал» процесс экзамена, но и не запрещал этого делать, так что многие молодые воины держали при себе особенные «связующие артефакты», которые передавали всё происходящее в «Город Бодхисаттвы» у подножия храма и в свои родные земли.

Взрослые и дети, попрошайки и на улицах и властные суверенны в своих ложах… В этот самый момент многие сотни миллионов с предвкушением ожидали начала экзамена.

Ибо в этом году он был особенным. В этом году должна была разрешиться уже ставшая легендарной битва между «Небесными Принцессами и Великолепными Принцами». Все остальные полторы тысячи кандидатов были просто массовкой, призванной подсветить великолепие этих четверых и грядущего победителя.

Сима, однако, было всё равно.

Он стоял на месте и задумчиво смотрел по сторонам.

При других обстоятельствах он мог попробовать заговорить с другими кандидатами, завести дружбу, наладить связи… Всё это было чрезвычайно полезно, но прямо сейчас они с Лу Инь несли на себе клеймо «крестьян, которых подобрали из жалости». Юные воины Небесных заводей были горды, а потому испытывали негодование, что их пустили сюда, в святая святых, и не видели смысла с ними общаться.

Поэтому Сима так удивился, когда с ними всё-таки заговорили:

— Это вы из Небесных берегов, так? Меня зовут Мао Ли, клан Мао Чёрного ущелья, — раздался женский голос.

Сима повернулся и увидел, что к ним приближается небольшая компания из нескольких парней и девушек. На первый взгляд приветствие Мао Ли (накрашенной, черноволосой, с тонкой улыбкой) могло показаться дружелюбным, но Сима был слишком опытным в деле человеческих отношений, чтобы не заметить в её голосе презрительные нотки.

Лу Инь, однако, ни о чём не догадалась. Девушка повернулась, поклонилась и сказала:

— З-здравствуйте, меня…

— Ох! Видите! — вдруг заявила Мао Ли своим друзьям. — Они могут «говорить»!

— Некоторые звери тоже умеют разговаривать, это не показатель, — хмыкнул высокий парень в белой робе.

— Тоже верно… Интересно, а писать они умеют?

— Хе-хе… Если только пальцами, — хихикая заявила другая девушка с пушистыми розовыми волосами.

Лу Инь побледнела и прикусила губы.

Меж тем прочие юные воины тоже заметили, что происходит нечто занятное, и стали подтягиваться, чтобы своими глазами посмотреть на представление…

— Что там происходит?..

— Другие кандидаты развлекаются с крестьянами из Небесных берегов, юный господин.

— Хм. Смешно. Кто возится в земле, тот и сам становится червём, — с презрительным пренебрежением произнёс светлолицей, и в то же время немного «дикого» вида юноша, облачённый в красную боевую робу, который медитировал посреди золотой площадки.

— Что насчёт моего брата? — спросил он своего слугу (всего их было около дюжины, и все они тоже были кандидатами, что говорило о необычайно высоком положении молодого человека).