Что ж, ничего не поделаешь. Пускай хотя бы он сам станет сильнее перед отправлением в храм.

Сима откупорил ребристый пузырёк, в котором переливалась золотистая жидкость, принюхался — пахнет ромашкой, — осушил.

В его горло ударила струйка тёплой субстанции, постепенно превращаясь в маленькую звёздочку в его желудке.

После этого он стал поглощать эликсиры один за другим, разжигая последнюю всё ярче и ярче и постепенно воздвигая возле себя гору из пустых сосудов.

Если бы данную картину увидел знающий воин, он бы округлил глаза от удивления, а после решил, что Сима Фэй — сумасшедший; безумец, который отчаялся перейти на следующую стадию самостоятельно и поддался искушению эликсиров. Всякому было известно, что потреблять последние следовало в меру и постепенно, ведь они, несмотря на свою неоспоримую пользу, неумолимо накапливали в твоём теле вредоносные нечистоты.

Сима было всё равно.

Снова и снова он подливал масло в пылающее солнце у себя в желудке.

Ци притягивает Ци. Именно поэтому для прорыва на Третью страту было полезно собрать внутри себя как можно больше энергии: с её помощью можно было слиться с мирозданием и скорее дотянуться до небосвода. Прочим воинам требовались на это месяцы и годы усердных медитаций — Сима справился за считанные минуты и вскоре почувствовал, как его восприятие, бытие, постепенно выходит за границу телесной оболочки и начинает поглощать энергию, которая находилась на расстоянии в пять, затем десять, одиннадцать, двенадцать и тринадцать метров…

В одной из книг в библиотеке Посланницы Сима прочитал, что на прошлом экзамене заурядный ученик Храма Тысячерукой Бодхисаттвы владел Небесным дыханием с размахом примерно в сорок метров.

Через тридцать минут он перешёл эту границу и добрался до 40, 42, 43, 45, 46…

Благодаря Трансформации Ян Сима уже, отчасти, слился с небесами, а потому ему было намного проще; и всё равно каждый последующий метр давался всё сложнее и сложнее… Важнейшую роль в таких вопросах играл обыкновенный талант, скорость, с которой воин способен поглощать окружающее Ци; некоторые влияние оказывали родословные.

Самому Сима казалось, будто он тащит огромную резинку, стараясь оттянуть её как можно дальше; к 60 метру его дыхание сделалось прерывистым и сам он промок до нитки от пота.

В своё время Сима (через Лу Инь, ибо ему она бы никогда не ответила) спросил у Хэнь Фяо, какой дистанции достигла девушка во время собственного перехода на Небесную страту. Последняя заявила довольным и высокомерным голосом: 98 метров.

К тому моменту, когда Сима добрался до 70, перед ним протянулся широкий обрыв. Он больше не мог сделать ни единого шага вперёд. Некоторое время он топтался на месте, а затем почувствовал, что раскалённое солнце внутри него постепенно ослабевает; дистанция затрепетала; ему нужно было скорее закрепиться, иначе все усилия окажутся насмарку.

Сима цокнул языком и уже собирался остановиться на семидесяти метрах (как-никак, даже это значение почти в два раза превосходило то, которое достигали обыкновенные ученики Храма Тысячерукой Бодхисаттвы, так что он уже, наверное, мог претендовать на одарённость), как вдруг…

Сима уже собирался остановиться на семидесяти метрах (приличная цифра), как вдруг один за другим случились два события.

Сперва в помещение раздался тихий звон, а затем, сама собой, на его коленях появилась таинственная гарда с рукояткой. До сих пор последняя находилась в его Кольце хранения, но вот она вырвалась на волю и затрепетала, и сразу после его, казалось бы, достигшее предела Дыхание снова стало расширяться: 72 метра, 75, 79, 82…

Сима вспомнил все дни (недели, месяцы), которые провёл, медитируя над гардой. В этот момент последняя превратилась в подобие связующего звена, которое создавало и поддерживало резонанс между его сознанием и небесной высью.

Среди воинов существуют непреложные истины, в которых не сомневаются ни малые дети, ни сильнейшие патриархи. Одна из них гласит, что изменить врождённый талант невозможно. Его определяет Небесная воля. Воевать против неё бессмысленно — всё равно что противиться собственной природе.

Тем не менее есть и другая, ещё более сакральная правда, которая гласит, что действительно небеса познать невозможно; что, иной раз, происходит невероятное.

За миллионы лет существования Небесных берегов, Небесный заводей и даже сакрального Небесного истока лишь горстка воинов смогла изменить судьбу, предначертанную небесами, и повторить их подвиги было невозможно, ибо каждый раз последние сопровождали немыслимые, совершенно уникальные обстоятельства.

Небеса могут дать поблажку.

Но только один единственный раз.

Откуда взялась таинственная гарда? Кем был её прошлый владелец? Какие секреты хранили царапины на её старинной бронзовой рукояти? Ответов на эти вопросы не знал даже Сима Фэй; тем не менее он почувствовал, что изменился; что внутри него нечто изменилось в тот самый момент, когда гарда раздвинула пределы его дыхание за сотню метров.

Если бы в этот момент он посмотрел в свой профиль, то увидел, что одна строчка в нём действительно переменилась:

'Восприятие законов

…

Меч — С (= С+)

'

Это было первое событие.

Второе случилось немногим после того, как рост «Небесного дыхания» Сима снова начал замедляться и вновь застопорился на 103 метрах; в этот момент перед ним появилась рогатая девочка. Она наклонилась и провела рукой, после чего на лбу Сима Фэя, среди липких от пота чёрных волос, появился узор, подобие триграммы, которая состояла из мириадов линий.

Это была та самая печать на его родословной, настолько загадочная, что её не могла заметить даже Цзинь Суаньмо, достопочтенный Эмиссар Храма Тысячерукой Бодхисаттвы на стадии Сакральной Манифестации.

Гинь отразила её своими узкими вертикальными зрачками, затем улыбнулась и приподняла палец.

— За всё в этом мире нужно платить. «Мы» всегда были справедливы…

Длинный ноготок на её указательном пальце вспыхнул золотистым светом. При этом сама девочка стала более тусклой. Опустив руку, она рассекла одну из многочисленных линий, которые составляли печать. В этот же момент губы Сима Фэя почернели, приоткрылись и наружу показалась струйка чёрного дыма, который завихрился посреди воздуха…

И снова внутри него как будто загремел гигантский колокол, с каждым ударом которого Дыхание становилось всё шире и шире: 130 метров, 140 метров, 150…

…

Когда Сима очнулся, некоторое время он пребывал в растерянном, немного потрясённом состоянии. Затем пришёл в себя и потрогал собственный лоб — ничего. Он медленно кивнул и спросил:

— Мастер?

(Формально, Гинь всё ещё была его учителем).

Тишина.

Сима уже заволновался, как вдруг…

— Соскучился?.. — раздался слабый голос.

— Вы в порядке?

— Вполне…

— … Благодарю, — неуверенно сказал Сима.

Девочка (временно) нарушила печать, освободила его родословную и тем самым позволила ему достичь более протяжённого «Небесного дыхания». Тем не менее за это ей пришлось расплатиться собственными силами. Поэтому теперь она звучала и ощущалась особенно слабой.

Разумеется, Сима Фэй выступал для неё телесной оболочкой, так что ей было выгодно, чтобы он стал сильнее, и всё равно теперь он чувствовал виноватую благодарность.

— Хе… мне просто нужно отдохнуть… и всё будет в порядке. Так даже лучше… у тебя будут проблемы… если оно меня заметит…

Оно?

Сущность из храма?

— В таком состоянии от него проще спрятаться… ещё там есть то, что поможет мне… стать бодрее.

— Что?

— Ты поймёшь…

Сима кивнул и сказал серьёзным голосом:

— Я буду искать.

Раздался слабый смешок, и воцарилась тишина.

Сима некоторое время посидел на месте, вздохнул и стал проверять свои характеристики. Сперва он удивился тому, что его талант в отношении Законов меча немного вырос. Это было неслыханное явление, и простые воины ошалели бы, если б про него узнали; Сима же сразу задумался о том, что можно сделать, чтобы его повторить. Затем он посмотрел на строчку, которая отвечала за его культивацию: