Во-первых, помимо всего прочего они заметили сильнейшую формацию, печать, которая не позволяла кровожадному сокровищу вырваться на волю; никто из них не мог предположить, что ребёнок на стадии Истинного Ци выполнит условия, чтобы её снять.

Вторая причина была в том, что даже сильнейшие Божественные артефакты не могли сразу повлиять на человеческую душу. Это был постепенный процесс; ничего не случится, если просто взять их в руки на пару минут.

Проблема была в том, что даже Цзинь Суаньмо не рассмотрела истинную ужасающую силу запечатанного клинка, и что с того момента, когда Лу Инь захватило вдохновение, после чего её душа устремилась к тайнам мироздания (и между делом стала совершенно беззащитной), прошло уже больше двенадцати часов…

Вот уже двенадцать часов, как девушка оказалась посреди бесконечного поля боя. Под ногами у неё разливались кровавые реки, а в небесах над головой, точно разноцветные молнии, мелькали огромные чешуйчатые ящеры.

Враги, подумала она, её враги…

В этот момент внутри неё закипела неистовая, как будто чужая ярость; в следующую секунду она сама оказалась посреди облачного моря, пронзая очередную зубастую голову.

При этом сила техники девушки росла с невероятной быстротой. Душа артефакта носила на себе отпечатки всех владельцев последнего, великих воинов, которые рассекали небосвод. В сознании Лу Инь проносились тысячи техник, тысячи душ, стремлений, желаний и оттенков небесного пути, — мириады зеркал, которые вместе обращались в разящее лезвие и заостряли её собственный клинок.

Даже великим воинам требуются десятки и сотни лет, чтобы отточить своё искусство. Это была одна из причин, почему путь творения, Истинной Манифестации, про которую говорила Цзинь Суаньмо, считается настолько сложным; великий гений может постигнуть тайны мироздания, но обыкновенно ему не хватает опыта, чтобы придать им целостную форму. И тем не менее прямо сейчас через душу Лу Инь проносились мириады поколений, мириады прочих рук, которые держали демонический клинок.

Если девушка проснётся, её понимание небесного пути выйдет на совершенно новый уровень.

…Вот только с каждой секундой вероятность пробуждения становилась всё меньше меньше.

Вот перед ней мелькнул очередной дракон, который предстал в образе девушки с длинными чёрными волосами. Последняя вскинула руки, и перед ней появились тысячи листков бумаги, на которых сверкали золотистые иероглифы. То был особенный защитный артефакт, который Хэнь Фяо получила в Храме Тысячерукой Бодхисаттвы. Девушка уже хотела перевести дыхание, как вдруг стремительно переменилась в лице, ибо Лу Инь единственный ударом перерубила все листки и набросилась прямо на неё…

И снова девушка с чёрными волосами растворилась, и Лу Инь обнаружила себя среди кипящего небосвода, в котором извивались и рычали мириады чешуйчатых монстров…

Драконы, драконы, драконы… убивать, убивать, убивать… Убивать, драконы, убивать, драконы, убивать, драконы, убивать, драконы, убивать, драконы, убивать, драконы, убивать… Инь!.. Убивать, убивать, убивать… Лу…

— … Инь!

— … Ах.

Лу Инь вонзила меч в очередного дракона, и вдруг последний беспокойно прокричал её имя и обратился в юношу, который пристально смотрел на неё глазами цвета тёмного дуба; в этот же момент она почувствовала его крепкие руки у себя на спине, рассеянно приоткрыла губы и наконец обратила внимание на окровавленный меч, который держала в правой руке и который… который…

Вонзался в сердце Сима Фэя…

Лу Инь точно ударила молния; казалось, она вонзила клинок в своё собственное сердце, нет, хуже, намного хуже; её стальная хватка на рукояти меча немедленно разомкнулась. Отпускать его было чрезвычайно болезненно, всё равно что отдирать собственную плоть, которая ревела и рычала, чтобы она взяла её обратно, но девушке было совершенно всё равно, ибо в этот момент все её чувства охватила безумная тревога.

— Старший… Сима… вы… с вами…

Рана была смертельной, подумала Лу Инь, смертельной, смертельной, смертельной…

— Всё хорошо, — сказал Сима Фэй и улыбнулся нежной улыбкой.

— Хорошо… — прошептала Лу Инь, присмотрелась и увидела, что с ним действительно было всё в порядке. Она сразу почувствовала облегчение, которое всего через миг уступило место неодолимой сонливости. Веки девушки закрылись, после чего её сознание стремительно погрузилось в дрёму…

…

Когда девушка закрыла глаза и задремала, Сима бережно положил её на пыльные ступеньки и посмотрел на меч, который вонзался ему прямо в сердце.

Это был смертельный удар — если бы у деревянных кукл были сердца, разумеется.

Настоящий Сима приказал марионетке вытянуть дрожащий от ярости меч, а затем, не прикасаясь, забросил его в своё Кольцо хранения.

Вздохнул.

План был рискованный, но в итоге сработал.

Размышляя о том, как же ему привести Лу Инь в чувства, он вдруг обратил внимание, что, хотя девушка и находилась в трансе, атаковала она именно воинов Чистого Неба. Его она не трогала. Почему? Может, потому что в ней ещё теплилась толика рассудка?

Сима решил воспользоваться этим и устроить ей шоковую терапию. Для этого он набросился на меч. В итоге всё получилось, и Лу Инь действительно вырвалась из-под влияния артефакта.

Было бы, конечно, куда романтичней, сделай он это своими руками, а не с помощью куклы… Но Сима никогда не любил трагедии.

Он предпочитал хорошие концовки.

Сима проверил самочувствие Лу Инь, убедился, что с ней всё в порядке, а затем выхватил собственный меч и направился в другой конец каменного зала, где истекала кровью дрожащая девушка с чёрными волосами.

Несмотря на сотни ран, отрубленную руку, перерезанную трахею и отверстие посреди живота, она всё ещё была жива; она не могла пошевелиться, не могла заговорить, но она была жива.

Сима встал перед её трепещущим телом и медленно занёс над головою меч…

Сима вовсе не был беспощадным человеком. Без причины он не убивал, это глупо, но и щадить своих врагов тоже не собирался.

Черноволосая девушка определённо собиралась его убить, более того, почти сделала это; если бы не помощь Лу Инь, он бы сейчас лежал среди прочих трупов у подножия лестницы.

Почему бы не отплатить ей той же монетой?

Сима занёс меч… И засомневался. Он снова посмотрел на чистое, нежное, красивое лицо девушки, в данный момент запачканное кровью; затем вспомнил битву между ней и Лу Инь. Последняя побеждала, это правда, но только благодаря мечу и своей родословной. В плане культивации Лу Инь сильно уступала противнице. Черноволосая девушка была сильнее, но что ещё важнее — быстрее. Она запросто могла убежать с поля боя. В конце концов, врата находились прямо у неё за спиной.

Тем не менее она не стала этого делать, продолжая сражаться даже несмотря на то, что её жизнь находилась в опасности.

Почему?

Может, потому что она не хотела бросать сокровища? Желала сама заполучить загадочный меч? Может быть; а ещё может быть, что она пыталась привести Лу Инь в чувства и не позволить артефакту поглотить её сознание.

Сима прищурился.

Девушке было не больше двадцати; тем не менее она была Грандмастером на стадии псевдо-Ядра. Она была намного более талантливой, чем Дун Цзи и Ру Тен, однако Сима не слышал, чтобы в Провинции Чистого Неба было третье «великое дарование». Разумеется, она могла быть своеобразным 'козырем, вроде Ци Му, которую Школа Таинств в своё время скрывала до начала турнира, и в то же время…

— Ты заслуживаешь смерти, — сказал Сима наигранно мрачным голосом и наставил меч на черноволосую девушку. — И тем не менее благодаря тебе она смогла проснуться… Поэтому я не станут тебя убивать. Ты свободна.

С этими словами он повернулся и направился прочь, чувствуя себя актёром на сцене, за которым следит привередливый критик.

Посланница наблюдает… На самом деле Сима не знал, действительно ли Цзинь Суаньмо могла следить за всем происходящим, действительно ли взор последней был достаточно острым, чтобы пронзить формации храма, но, если она правда наблюдала, тогда убивать черноволосую девушку нельзя было ни в коем случае, если последняя действительно была Хэнь Фяо.