Шен пришел в себя и резко подскочил, закашлявшись. Его замутненному сознанию казалось, что он все еще пребывает в воде. От столь стремительного движения голова взорвалась болью. Эта боль вызывала тошноту. Шен обхватил руками голову, согнувшись и тихонько зарычав.

«Судя по ощущениям, я жив», – самым безрадостным образом определил он.

– Эй, – кто-то дотронулся до его плеча, – лучше приляг.

Шен схватил эту руку, выворачивая кисть в захвате. Муан не издал ни звука, но слегка изменился в лице.

– Оу, – произнес Шен, выпуская его кисть, – извини.

Он посмотрел на Муана, который сидел рядом с ним, в данный момент склонив голову и шипя сквозь зубы.

– Плохая реакция, – заметил Шен.

Муан прекратил упражняться в терпении и поднял голову, вперив в Шена разозленный взгляд.

– Что ты вообще забыл рядом с тем озером?!

– Это ты меня вытащил? А говорил, что не будешь подходить близко к воде… О, – Шен только сейчас заметил, – братец Гай, что с твоими волосами? Они… серые, что ли?

Шен не сразу сообразил, что в облике Муана переменилось. Его светлые волосы сейчас казались пепельными, и дело было отнюдь не в освещении.

Муан только тряхнул головой.

– Запылились? – предположил Шен.

Муан почувствовал, что хочет его ударить. К сожалению, это не вставит его мозги на место, а то бы он даже не посмотрел на то, что больных бить нельзя.

Шен снова лег и прикрыл глаза. На то, чтобы посмеяться над Муаном, ушло слишком много сил, голова раскалывалась так, что не хотелось делать ни одного лишнего движения.

– Что это было за озеро? – не открывая глаз, спросил он.

Муан все еще раздраженно смотрел на него.

– Не думал, что посещение источника может оказаться опасным. Почему не сказал мне про второе озеро?

– Я сказал тебе ровно то, что нужно было. Ко второму озеру ты не должен был приближаться!

– Ты же знаешь мою любознательность, – пробормотал Шен и заснул.

Муан вздохнул, глядя на него. Раздражение уступило место апатии.

Шен видел, как за Муаном закрылась дверь. Он словно пребывал между сном и бодрствованием, плыл в тумане, будто все еще не вырвался из мутных зеленых вод. Телу было холодно, он свернулся калачиком, пытаясь согреться, но это не помогало. Все вокруг кружилось, как карусель. И чем дольше он лежал без движения, тем сильнее ощущал, будто падает, каждое мгновение срываясь в пропасть.

«Помоги… мне!» – сам не понимая, к кому взывает, подумал он.

Правая ладонь саднила, словно он разодрал ее об острые камни.

Тьма, таившаяся где-то внутри него, а может, ожидавшая все это время за плечами, поглотила, словно бы обнимая темным умиротворяющим пологом.

«Я помогу тебе», – словно бы говорила она.

«Нет!» – испугался Шен, не в силах вырваться из ее объятий.

«Отдохни. Ты так вымотался из-за своего бессмысленного сопротивления».

«Нет!»

Черный полог не отпускал, Шен проваливался все глубже и глубже.

«Растворись во мне».

«Отпусти меня!»

Крик вырвал его из забытья, тьма отступила. Он подскочил на матрасе, громко крича.

Острые черные тени скакали по углам. День сменился ночью, белый лунный свет падал в комнату сквозь бумажные окна. Шен долго сидел на кровати, обхватив себя руками и пытаясь прийти в себя.

Затем он отворил двери и вышел в сад. Луна мягко окутывала деревья бледным блеском. Шен глубоко вдохнул морозный осенний воздух. Боль в груди, казалось, немного утихла. Он спустился с террасы и медленно побрел прочь.

Симпатичная девушка с бледной, чуть голубоватой кожей и девятью роскошными черными хвостами за спиной весело напевала, смахивая на разложенный на земле платок призрачные останки демонического духа подземного озера. Закончив петь, она, насмехаясь, пробормотала:

– Поберегся бы, болезный. Неужели прошлый опыт для тебя вообще ничего не значит? Чуть в загробный мир не развеялся. А Шен бы, должно быть, потом расстроился.

Она неодобрительно-ехидно покачала головой.

Собрав на платок все останки демонического духа, она завязала его концы наподобие котомки, подхватила узелок и поднялась.

Ноги сами принесли Шена к священному источнику. Мельком он рационально отмечал, что нужно забрать оставшиеся здесь вещи, но, по правде сказать, привело его сюда другое.

Желтые одежды все так же валялись на земле, где он их скинул. Шен медленно оделся, чувствуя холодную влагу покрывшего землю и все, что на ней, слоя инея. Этот холод, пробирающий до костей, был словно облегчением для его измученного сердца. Он желал бы, чтобы холод точно так же сковал и его. Но это не могло произойти по его желанию.

Он посмотрел на водную гладь священного источника. Ночные воды отражали лунный блеск, но почему-то сияли словно золото. Такое красивое место и такое пугающее. Шен чувствовал подступающий к горлу страх. Он ощущал его как-то отстраненно, словно посторонний наблюдатель, и отмечал как констатацию факта. Стоял возле озера и понимал этот свой страх. Сторонние силы вновь вмешались в его судьбу, не позволяя стать хоть чуточку лучше, хоть немного не главным злодеем.

Это все-таки очень странная судьба: проживать чужую жизнь. Пытаться сделать ее своей. И раз за разом оказываться заложником обстоятельств. Сможет ли он вообще хоть когда-нибудь назвать эту жизнь своей?

Шен отвернулся от озера, чувствуя, как в его спину когтями впивается страх. Он решительно пошел прочь, направляясь ко второму озеру. К тому озеру, которое «ему подходит».

Но, не пройдя и десяти шагов, встретил черную девятихвостую лисицу. Шен замер на месте, оторопело глядя на нее. Та же не проявила ни удивления, ни смущения и, лукаво ухмыльнувшись ему, сделала еще пару шагов в его сторону.

– Что ты здесь делаешь? – первым нарушил молчание Шен. – Пришла за своим дружком?

Улыбка лисицы стала еще более вызывающей и кривой. Подпорхнув к Шену на неприлично близкое расстояние, она с придыханием произнесла:

– Про которого дружка ты говоришь?

– Не прикидывайся, – превратившись в каменную статую, с трудом подавляя желание отступить от нее, предложил Шен.

– Я и не прикидываюсь, – проворковала лисица. – Всего лишь уточняю. Ведь ты тоже мой дружок, – закончила она и, склонив голову набок, кокетливо хлопнула ресницами и махнула хвостами.

Шен продолжал молча и неподвижно стоять перед ней. Вокруг него клубилась холодная угрожающая аура, которую лиса не могла долго игнорировать.

– Ладно, – хмыкнула она, отскочив на пару шагов, – мне уже пора. Но мы еще встретимся, чтобы побеседовать.

– Я не желаю видеть ни тебя, ни этого Онэ, если он еще раз собирается ожить.

– Чтобы ожить, нужно сначала умереть, дорогой, – усмехнулась лисица. – Ладно, пока, может быть, ты и не желаешь со мной говорить, но придет время – и ты сам позовешь меня и впустишь на свой Проклятый пик.

– Ага, – желчно начал Шен, теряя терпение, – а также в свое сердце и в свою постель. Вали отсюда!

Лисица искренне улыбнулась и ретировалась, растворившись в черном лесу. Шен еще какое-то время постоял на месте, прислушиваясь к лесным шорохам. Затем пошел вперед, к мертвому озеру.

У подножия скалистого уступа Шен нашел свой бессмертный меч. Он поднял его и меланхолично крутил в руке, поднимаясь выше. На камнях лежал, отражая лунный свет, перламутрово-зеленоватый Меч души, в который превратилась Волчара. Шен вздохнул с облегчением, поняв, что ни девушки, ни волчицы здесь не увидит.

Он вынул свой бессмертный меч из ножен. Подойдя к Мечу души, немного поколебавшись, он поднял его и вложил в пустые ножны. Он хотел ее запечатать. Не хотел ее видеть, наверное, никогда. Это было довольно больно.

Несмотря на то что он прекрасно осознавал свои поступки и понимал, что, решая доверять, всегда в какой-то мере рискует подставиться или быть обманутым, когда такое все же происходило, больно было не понарошку. Доверять людям уже давно не было для Шена чем-то сродни наивности или глупости. Нет, осознавая, что рискует, он выбирал доверие и расположение как свой способ взаимодействия с миром. Потому что, даже если все закончится плохо, он хотя бы останется уверен в себе. В том, что со своей стороны ни в чем не виноват, не держал нож за пазухой, не строил планы на случай предательства, не продумывал пути отступления тогда еще, когда все было хорошо. Хотя бы он был искренен.