Разговор зашел о наихудших сценариях и способах противодействия. Призыв вестника отмели сразу. Амелия была Почтенной и знала множество имен посланников богов. Если все пойдет по этому пути, им конец. Поэтому о вестниках речи не шло.

— У нее нет отдачи, — ответила Гисли. Сэмюэль выхватил ее имя из разговора с мистером Илиновым. — В ее случае разумно использовать сильнейшее оружие.

— Если она может прыгнуть в прошлое, то почему мы обсуждаем это? — спросил Сэмюэль. — Почему не перейти к другой теме? Не верю, что тут можно что-то сделать.

— Почтенная не может «прыгнуть» в любой миг прошлого, — заверил мистер Илинов. — В тауматургии есть правила. Для «прыжка» нужен якорь и связь с ним. Содержать такой якорь весьма затратно. У нее есть знания, но нет ресурсов.

— Значит, мы говорим о небольшом промежутке, — облокотилась на стол Гисли. — Не больше суток точно.

— Или о количестве «прыжков», — добавил мистер Илинов.

— И как быть? — сказал Сэмюэль.

Он не разбирался в тауматургии. Знал некоторые правила и соотношения для каждого чуда. На этом его скромные познания заканчивались.

— Разорвать связь с якорем, но это невозможно, — скривилась Гисли в лице.

— Действительно. Она чувствует ману и сразу заметит неладное. Мы говорим о древнейшей фее. Страшно подумать, насколько она подозрительна ко всему.

— Этот якорь, — неуверенно начал Сэмюэль. — Он работает между мирами?

— Связь — да, но вот формула для отката, — повернулась Гисли на мистера Илинова, и он ответил:

— Формулы обычно создаются в теле. Даже безумная фея не рискнет притронуться к душе. Думаю, может сработать. Желаете затащить ее в грезы? — перевел он взгляд на Сэмюэля. — Там, где у нее явное преимущество?

— Да, — прохрипел Сэмюэль, и безликий повторил через секунду. — Затяните ее сюда любым способом и не дайте сбежать через «канат» в теле. «Канат» в моем теле. Остальное сделаю я.

▪ ▪ ▪

— Привет... Амелия, — произнес Сэмюэль. — А я... все еще существую.

— Привет, Сэмюэль, — спокойно ответила она.

Сэмюэль осмотрелся.

Они стояли на белой платформе. Желтое небо натолкнуло на мысль, что они все еще в Закулисье. Об обратно говорили висящие в воздухе сферы. Внутри танцевали тени. Облаков не было. Это место выглядело стойким, постоянным. Противоположностью Закулисья.

— Где мы, — спросил Сэмюэль.

— Дома. Время стерло почти все воспоминания, но я еще помню его.

На словах о «стирании воспоминаний» он улыбнулся.

— Зачем ты пришел, Сэмюэль, — посмотрела ему за спину Амелия. Он проследил за взглядом. Позади в десяти метрах стояли мистер Илинов и Гисли. — Они попросили помочь?

— Необычный вопрос. Я не понимаю тебя. Разве причина не ясна?

— Нет, — приобняла она себя. — Ты — отголосок. Тебя больше ничего не связывает с этим телом. Найди себе другое.

Он задумался. В памяти всплыли слова:

— Это тело... В мире много тел. Но это мое собственное.

Фраза не принадлежала ему. Но в то же время он повторял ее часто. В прошлом. Чужом прошлом.

«Воспоминания безликого? — подумал Сэмюэль. — До чего же бесчеловечно. Не удивлюсь, если раньше он был дворянином».

— И что будешь делать? Вырвешь из меня «канат»?

— Да, но сначала ответь. Ради чего ты сделала это? Ради чего ты сделал это со мной?

Уголки губ Амелии приподнялись. Она отвела взгляд в сторону. Медленно зашагала вдоль края платформы.

Сэмюэль мысленно отмерял расстояние до феи. Гул изнутри сбивал с мысли, по телу расходились вибрации, металлические листы бились друг об друга со звоном. На пол с правой руки капала желтая слизь.

Он насчитал около двадцати метров. Далеко. Одним прыжком не добраться.

— Ты понимаешь меня. Понимаешь, на что похожа жизнь в Закулисье, — ответила Амелия и подняла на него взгляд. — Думаю, ты испытал каково это — жить в постоянном бегстве от вестников.

— Да, — прохрипел Сэмюэль. — Благодаря тебе. Но что ты собралась делать после?

— Я хотела помочь людям.

— Помочь? — послышался за спиной вопрос мистера Илинова. — И каким образом?

— Вырезать из вас тауматургию. Помнишь ту загадку, Сэмюэль? Она появилась в качестве решения одной дилеммы. Я назвала ее Дилеммой бесконечных желаний. Если бессмертное существо будет загадывать желания, то оно рано или поздно уничтожит себя. Или собственный мир. Это лишь вопрос времени.

— Люди не бессмертны, — возразила Гисли.

— И не всесильны, — добавил мистер Илинов.

— Нет, но вас много. А второе утверждение спорно. Один обреченный и Сцене конец. Поверьте, я знаю, о чем говорю.

— Что насчет вестников? — спросил мистер Илинов. — Убери тауматургию, и люди станут беззащитны перед ними. На Сцене находятся десятки запечатанных посланников богов. А феи? Для решения дилеммы нужно истребить всех фей. И не только. Безумные отголоски тоже представляют угрозу. В твоей задумке полно дыр.

— Я думала об этом. Отголосков можно также лишить тауматургии. Фей я убью собственными руками. Запечатанные вестники — безопасны. Они находились на Сцене столетиями. Человечество что-нибудь придумает. Я верю в людей.

— Чушь, — прохрипел Сэмюэль. — Ты толкаешь нас к вымиранию. Люди станут легкой добычей для посланников богов. Ты единолично сделала выбор за всех нас.

— Джеймс оставил в дневниках послание, — произнесла Гисли. — Человечество уже обречено. Люди используют вестников с катастрофы Забвения. Скорее всего, какой-нибудь посланник богов из мастерской Гнили определил будущее. Например, стер все исходы, в которых мы выживаем.

— Значит, нужно всеми силами избегать ближайших. Оттягивать неизбежное насколько возможно, — добавил Сэмюэль. — Твоя задумка — одна из них.

— Ясно, — полушепотом сказала Амелия. Он прислушался. Гул перебивал ее. — Глупо было даже пытаться.

Сэмюэль расставил руки в стороны. Бросил взгляд на капли желтой маны на земле.

«Они — часть меня». — подумал он и посмотрел на Амелию.

Она стояла на месте. В двадцати метрах от Сэмюэля. Взор уходил в небо.

Не успел он моргнуть, Амелия появилась в шаге от него. Вскинула руки вверх. Прямым ударом рассекла плечи, как бумагу. Отделила его руки от туловища. Из ран хлынула желтизна вместо крови. Сэмюэль подавил вскрик.

Фея сжала пальцы в кулак на обеих руках и ударила в обрубки плеч. Вдавила его в землю по пояс. Перевела взгляд на практиков позади.

— Здесь нет дверей. Нет проходов. Вам не сбежать. Вы не дураки. Снотворное перестанет действовать до прихода вестника.

— Весьма лестно, — произнес мистер Илинов.

Сэмюэль опустился к полу, не рассчитал и ударился подбородком. Плечи коснулись холодной земли. Он представил, как из обрубков вырываются корни из плоти и металла, как прорастают в мрамор и меняют его.

— Мистер Берислави? — донесся голос мистера Илинова.

Изо рта Сэмюэля вырвался крик. Он резко встал и выдернул из пола новые руки. Конечности белели от мрамора, трещины с плеч поползли по твердой плоти, как по тонкому льду. Из полостей потекла желтая слизь. Гул усилился. Казалось, руки трескались из-за звука.

Сэмюэль уперся руками в пол, вытащил из него ноги и развернулся в сторону Амелии.

Она стояла вполоборота. Не смотрела прямо на Сэмюэля, но задевала его боковым зрением. Губы сжались в тонкую линию.

— Прочь! — выкрикнула Амелия, и вокруг него закружилась кудрявая белизна.

Сэмюэль мазнул взглядом по мане, сочащейся из тела.

«Она — часть меня. Каждая капля — часть меня!»

Он взмахнул руками в сторону Амелии и практиков, капли желтой слизи пролетели почти все расстояние и упали у ног феи.

Облака закрыли взор. Невидимый змей обвил тело и силой вырвал из кокона Амелия.

Сэмюэль летел высоко в ядовито-желтом небе. Под ним проносились кудрявые холмы. Воздух не теребил волосы на голове, ветер не разливался по коже волнами холода. Полет никак не ощущался. Закулисье. На этот раз настоящее.