Вик качнула головой:

– Просто я пытаюсь понять, что за человек Брок, раз у него такие друзья.

Себ пожал плечами:

– Ты заблуждаешься. Мы не то, чтобы дружим. Скорее приятельствуем. Вот Вин – да, они друзья. Одли Брока драконоборцем зовет.

– Почему?

– Потому что тот вечно встревает в истории, спасая невинных девиц.

Вик не удержалась и спросила:

– Когда меня запирали у вас в камере, он тоже…?

Себ кривился:

– Ну это… Это у Вина надо спрашивать, я не настолько в то дело влезал. Брок только просил проследить, если тебя арестуют, то чтобы привезли к нам в отдел. Я знаю только это. Извини.

– Не за что просить прощения. – Она не удержалась от следующего вопроса: – А почему Брока Жабером зовут?

Себ улыбнулся и закатил глаза, сворачивая с Прощальной улочки на боковую – она через два дома раздалась небольшой площадью со сквером:

– Ооо… Он просто повернут на этих пирожках. Одли шутит, что запах жареных жаберов Брок за лигу учует и приползет, даже умирая… И сворачивай – вон скамейки видишь?

– И…?

– Иди, выбирай любую и отдыхай. Я сейчас сбегаю и куплю тебе чай. Со сливками, да?

– Я сейчас даже с молоком буду. И даже просто кофе, лишь бы горячее.

Себ понятливо кивнул и направился через арку на параллельную Прощальной улицу.

Вик выбрала пустую скамью и с удовольствием села отдыхать, оглядываясь. Сквер оказался зажат между выстроенных треугольником доходных домов – что-то чуть выше классом, чем тот дом, где снимала комнаты Габи. Белая, свежая краска на стенах, цветы в вазонах у входа, цветочные гирлянды на окнах. Деревья, как положено, затянуты в траур. Через пару дней бал в честь Явления. И Эван будет его открывать – он теперь комиссар. Ей тоже придется присутствовать на балу – она поведет в танце какого-нибудь суперинтенданта, как жена комиссара. Эвану легко – ему только мундир парадный надеть, а Вик… Её не поймут, если она придет в форме. Интересно, Чарльз успеет прислать платья из Олфинбурга? Тут они будут устаревшими на целый сезон, но это полицейский бал, тут такого не заметят. Вик непроизвольно улыбнулась, предвкушая праздник – Эван изумительно танцует, хоть и редко это делает – из-за службы он последние годы пропускал большинство балов и танцевальных вечеров, которые устраивал отец. Или Эван пропускал их из-за её холодности? Вот же бешеные белочки, как глупо она чуть не разрушила их отношения… И до Кейт теперь не добраться, чтобы выяснить раз и навсегда, кто же её надоумил начать охоту за Эваном.

Себ вернулся довольно быстро с пирожками и стаканчиками кофе, извиняясь, что чая не было. Вик кивнула:

– И без него неплохо! Садись уже…

Из-за туч прорвалось неожиданное солнце, птицы бешено принялись петь, вытянутые ноги перестали гудеть, опять же благодаря Броку, стаканчик в руке был упоительно горяч, и жизнь впервые была хороша – если не думать, сколько танцев с Эваном Вик пропустила. Главное, что через пару дней они снова будут танцевать. Вик блаженно сидела на скамейке, поедая пряный пирожок и старательно не думая о его начинке, Себ наслаждался тем же. Несколько минут отдыха они вполне заслужили.

Вик задумчиво посмотрела на остатки пирога в своей руке:

– Себ?

– Ум? – еле выдавил из себя парень с набитым ртом – Одли не лгал, когда говорил, что с этикетом большинство его парней незнакомы.

– А где в Аквилите пекут лучшие жаберы?

– Так… В порту. Там после шести открывается ресторанчик «Бездна» – там лучшие жаберы, а что?

Вик тут же предложила:

– Сходим туда?

Себ осторожно заметил:

– Вин не поймет. Он настоятельно просил не лезть в порт. Обычно он зря ничего не говорит.

Вик улыбнулась, надеясь, что достаточно коварно:

– Так мы не в порт. Мы в ресторанчик. За жаберами. Для Брока.

Ответить Себ не успел – из одного из домов раздался истошный женский крик, эхом метаясь над сквером и заставляя залпом допивать кофе. Себ вскочил, спешно вытирая жирные руки о бумагу, в которую был завернут его пирог. Пока Вик оглядывалась, пытаясь понять, куда бежать, входная дверь одного из ближайших домов хлопнула, и из неё выбежал парень-придверник, недоуменно рассматривая непривычную форму на Себе:

– Эээ… А вы полиция или как?

– Или как, – перестал улыбаться Себ. – Патрульные констебли Ренар и Кейдж, Центральный участок! Что случилось?

– Уб… Уб… Убийство, кажется.

Кейдж, направляясь в дом вслед за на ходу вытирающей платком руки Вик, хлопнул придверника по спине:

– Когда кажется – в храм идут.

– Трррруп там, короче…

– Апартаменты?

– Третий этаж, номер восемь… Там нерисса живет… Жила… Нерисса Ян… Ян Ми. Приехала откуда-то с востока, из Нерху, что ли. Или Ренала, кто их там поймет желтокожих…

Вик заметила, как поморщился на этих словах Себ – она с ним была согласна: боги создали их всех в мире одинаковыми, и считать какой-то народ недоразвитым – богохульство. Только некоторым это не объяснишь.

Придверник тем временем продолжал, идя за ними с Себом:

– …Ни семьи, ни друзей. Одиночка. Даже горничной не было. Дней пять её не видели. Хозяйка попросила дверь вскрыть – соседи начали жаловаться на запах. Я и вскрыл, а там… Это…

Вик обернулась на парня:

– Можешь не описывать – сами увидим…

Она зашла в дом – обычный доходный, медленно скатывающийся в благородную бедность: широкая лестница, лепнина под потолком, свежая краска на стенах, старые протертые ковры. Пахнет пылью и сыростью. Никаких деревянных панелей или других излишеств – богатые люди уже предпочитали селиться в других районах.

Вик первой вошла в комнату и замерла. Привычная обстановка комнаты для одинокой девушки. Кровать, стол, комод для вещей. И труп. Молодая девушка. Судя по сильным следам разложения – не меньше пяти дней, как и говорил придверник. Тяжелый, тошнотворный запах и высохшие потеки крови на полу. Смерть может быть и некриминальной, но слишком уж странно лежала девушка – очень правильно для умершей.

Себ тут же рванул открывать окно, а то какого-то не вовремя проявившего любознательность жильца жестко рвало в коридоре.

Вик осторожно присела возле трупа, проклиная свое привычное любопытство.

Себ напомнил, возвращаясь к двери:

– Вик, наше дело маленькое – найти, обеспечить охрану и сообщить в Сыскной.

– Тебе неинтересно? – она убрала руку с шеи девушки – всегда надо проверять пульс, даже у таких мертвецов. Иногда и такие оживали – запретные практики запретны только для законопослушных людей, а не для чернокнижников или ведьм.

Себ, став очень серьезным, хмуро признался:

– Теперь нет.

– Точно? Только не ври, Себ. Я знаю, чем занимался Особый отдел. Ты сам вел расследования, проводил задержания и допросы, и тебе неинтересно?

Он дернул тугой воротник мундира:

– Вик, после церебрографии нам всем стало неинтересно все, что не в рамках нашей компетенции. – а глаза тем временем, Вик заметила, тщательно осматривали комнату, выискавшая зацепки и улики. – И… Тебе четверти часа хватит?

– Лучше полчаса… – призналась Вик.

– Настолько я хозяйку не заболтаю.

– Хорошо, четверть часа.

Себ кивнул и пошел прочь, прикрывая дверь.

Вик натянула на глаза гогглы, до этого надетые на шлем, и принялась за осмотр, сама не зная, зачем – Себ прав, это не их дело, это не её дело, но привычное любопытство и азарт исследователя ничем не загасишь. Да и зрела где-то подспудно мыслишка, возникшая из-за придверника – смерть какой-то «желтокожей», за которой не стоит семья или клан, особо тщательно расследовать не будут. Потом, когда Эван их хорошенько воспитает, будут, но не сейчас. Для Ян Ми будет слишком поздно.

– И так… Что мы имеем… – пробормотала себе под нос Вик, подбадривая себя.

Жертва лежала четко по центру комнаты. Судя по следам крови, её не перемещали, но поза явно задана кем-то, скорее всего убийцей – даже умирая случайно, так ровно не ляжешь. Ноги прямые, руки на груди, словно кому-то было важно, чтобы жертва выглядела пристойно.