Поэтому, обладая солидным количественным превосходством над американским флотом, советский ВМФ постоянно имел в море на боевой службе меньше подводных лодок, чем вероятный противник. Остальные ремонтировались, а их экипажи, вместо того, чтобы готовиться к несению боевой службы (или просто отдыхать после тяжёлого похода) занимались бесконечными хозяйственными работами, важность которых, по мнению берегового начальства, значительно превосходила значение боевой службы. Дело доходило до того, что подводные ракетоносцы использовали в качестве транспортных средств — в их ракетных шахтах доставляли доски и другие стройматериалы, перевозили мотоциклы и автомобили.
В конце 1970-х годов в Советском флоте сложилась парадоксальная ситуация. Количество подводных атомных ракетоносцев с каждым годом возрастало, а на боевое дежурство их выходило всё меньше, поскольку всё большее число лодок требовало ремонта, мощностей для которого катастрофически не хватало. Экстенсивный путь развития советского флота загонял его в тупик.
Тем не менее, после поступления на вооружение ракетных лодок типа «Навага», а также ускоренного развёртывания огромной группировки межконтинентальных ракет наземного базирования, Советский Союз наконец достиг военно-стратегического паритета с Соединёнными Штатами (в смысле, количественно превзошёл), уступая только по количеству стратегических бомбардировщиков. Однако их в СССР считали оружием второго сорта и до поры, до времени, не собирались увеличивать авиапарк.
Озабоченные столь впечатляющим ростом ядерных сил самого вероятного противника, США пошли на подписание в 1972 году «Временного соглашения между СССР и США о некоторых мерах в области ограничения стратегических наступательных вооружений».
В этом договоре были заинтересованы обе стороны, поскольку, во-первых, процесс наращивания стратегических вооружений грозил вырваться из-под контроля, а во-вторых, накопленные арсеналы ядерного оружия позволяли гарантированно и многократно уничтожить друг друга (непонятно, какой смысл в том, что противники могли уничтожить друг друга 30 и даже 40 раз, если одного раза более чем достаточно).
Осознание этой истины и желание ввести процесс гонки вооружений хоть в какие-то рамки привело к тому, что в Москве Брежнев и Никсон сделали первый шаг навстречу друг другу. Большинство советских маршалов и адмиралов было против данного соглашения. Они хотели бы и дальше развёртывать всё новые и новые ракетные комплексы, подводные лодки, другие системы вооружения. Но советская промышленность (а в СССР вся она по своей сути была военной) и так работала на пределе своих возможностей, поэтому ей требовалась некоторая передышка.
К тому же, требовалось ликвидировать наметившийся перекос в сторону подводных стратегических ракетоносцев, поскольку кроме них флоту требовались также средства борьбы с американскими подводными ракетоносцами, с авианосцами и кораблями ПЛО.
Договор ОСВ-2, подписанный Брежневым и Никсоном, определил:
«Советский Союз может иметь не более 950 пусковых установок баллистических ракет на подводных лодках и не более 62 современных подводных лодок с баллистическими ракетами. США могут иметь не более 710 пусковых установок баллистических ракет на подводных лодках и не более 44 современных подводных лодок с баллистическими ракетами.
Ввод в боевой состав дополнительных пусковых установок баллистических ракет на подводных лодках до указанных выше уровней (в СССР сверх 740 пусковых установок баллистических ракет на атомных подводных лодках и в США — сверх 656 пусковых установок баллистических ракет на атомных подводных лодках, находящихся в боевом составе и в стадии строительства) может осуществляться в качестве замены равного числа пусковых установок баллистических ракет старых типов, развернутых до 1964 года, или пусковых установок баллистических ракет старых подводных лодок.
Размещение современных баллистических ракет на любой подводной лодке, независимо от её типа, будет засчитываться в общий уровень БР ПЛ, разрешённый для СССР и США».
Подписав этот договор, Советский Союз впервые за всю свою историю согласился на ограничение части собственных вооружённых сил — стратегических ракет наземного и морского базирования. Однако он не отказался от их развития и совершенствования. Как гласит старая народная мудрость, «нам много — не мало»!
Стоило американцам обзавестись ракетами с разделяющимися боеголовками, как подобное новшество появилось и в СССР. Уже в 1972 году с борта подводной лодки стартовала ракета Р-27У, оснащённая головной частью с тремя ядерными боеголовками (ещё не имевшими индивидуального наведения). После завершения программы испытаний, ракетный комплекс Д-5У с ракетой Р-27У был принят на вооружение подводных лодок проекта 667АУ. Всего в период с 1972 по 1983 годы его получили 9 подводных ракетоносцев.
Баллистическая ракета на твёрдом топливе
Не давал покоя советским адмиралам и тот факт, что все отечественные ракеты были на жидком топливе, тогда как у американцев — на твёрдом.
Ещё со сталинских времен, усердно борясь с космополитизмом, маршалы и адмиралы пристально посматривали на Запад, стараясь не пропустить какие-нибудь технические новинки, появившиеся у проклятых империалистов. Западным специалистам они доверяли больше, чем своим (не случайно, отдавая приказ о копировании американского бомбардировщика Б-29, Сталин сказал: «не надо лучше, сделайте как у них»). Они старались при первой возможности украсть и скопировать заграничные штучки.
Вот и приверженность американских моряков к твердотопливным ракетам вызывала чувство зависти у отечественных адмиралов. Янки не дураки, значит такие ракеты лучше и эффективнее тех, что на жидком топливе. Поэтому от химиков и ракетчиков настойчиво требовали создать баллистическую ракету на твёрдом топливе для новых подводных ракетоносцев.
Конструкторское бюро В. П. Макееева опыта работ над такими ракетами не имело, к тому же оно было занято модернизацией состоявших на вооружении Р-27 и разработкой перспективных ракет на жидком топливе. Поэтому заказ на твердотопливную ракету в 1971 году получило КБ под руководством П. Тюрина. Конструкторы сразу оказались в сложном положении — размеры будущей ракеты Р-31 должны были обеспечить её размещение в ракетных шахтах, предназначенных для Р-27.
Заданную дальность полёта ракеты удалось сохранить только за счёт значительного увеличения её массы, длины и диаметра. Зазор между корпусом ракеты и пусковой шахтой свели до минимума, что потребовало перехода к так называемому «сухому старту». Если прежде на лодках проекта 667А перед стартом ракеты шахту заполняли водой с помощью насосов, шум которых демаскировал лодку, то теперь с помощью порохового аккумулятора давления ракета выталкивалась из шахты, прорывая специальную мембрану, не допускавшую воду. Старт ракеты мог производиться с глубины до 50 метров и при волнении моря до 8 баллов. Запуск маршевого двигателя происходил уже в воздухе.
Баллистическая ракета Р-31
Ракета Р-31 имела много имён. На флоте её именовали ЗМ17, во время переговоров с американцами ей придумали псевдоним РСМ-45. (Подобные клички, взятые с потолка, имели и другие ракеты, о которых шла речь в международных договорах. Так, уже упоминавшаяся Р-27 скрывалась под индексом РСМ-25: секретность превыше всего!). Дальность её полёта составила 3900 км.
Из-за увеличившейся массы ракетного комплекса Д-11 с твердотопливной ракетой Р-31 пришлось сократить боекомплект подводной лодки К-140 проекта 667А, избранной для модернизации, с 16 до 12 ракет. Первый пуск ракеты Р-31 с её борта состоялся 21 декабря 1976 года (торопились сделать подарок к 70-летию дорогого Леонида Ильича Брежнева, отмечавшемуся в этот день), а весь комплекс корабельных испытаний завершили в 1979 году.
