Печально конечно, что среди строителей коммунизма будут большие жертвы (процентов этак 95), но нет худа без добра. Далее следовал жизнерадостный вывод главного кукурузовода СССР, по совместительству Верховного Главнокомандующего Вооружёнными Силами: «Советские люди могут чувствовать себя спокойно и уверенно»!
Боевая служба советского флота
Будучи реалистом, Горшков понимал, что практически невозможно всё время держать в океане основные силы советского флота, для того, чтобы они смогли в случае войны за короткий промежуток времени уничтожить атомные ракетные подводные лодки и ударные авианосцы противника. По своему корабельному составу ВМФ СССР количественно и качественно уступал американскому. Требовалось иное решение сложной проблемы обеспечения упреждающего удара.
Не случайно поэтому то, что к числу главных заслуг Горшкова его апологеты относят организацию «боевой службы сил флота». Как выразился нынешний главком ВМФ России адмирал В. И. Куроедов, такая служба представляла собой высшую форму подержания советских военно-морских сил в боевой готовности в мирное время. Боевая служба к началу 1970-х годов стала основным видом деятельности советского ВМФ, к несению которой привлекались все имевшиеся в наличии силы флота.
Горшков следующим образом определил основные задачи боевой службы:
1) Контроль за деятельностью военно-морских сил стран НАТО, и в первую очередь, американских, с целью предотвращения внезапного нападения, срыва или максимального ослабления ракетно-ядерных ударов вероятного противника. Особое внимание при этом уделялось атомным ракетным подводным лодкам и авианосцам вероятного противника;
2) Боевое дежурство атомных ракетных подводных лодок стратегического назначения в готовности к нанесению ракетных ударов по наземным объектам вероятного противника;
3) Боевое охранение атомных ракетных подводных лодок стратегического назначения на маршрутах их развёртывания и в районах боевого патрулирования;
4) Решение противолодочных задач — поиск атомных ракетных подводных лодок вероятного противника и слежение за ними, при постоянной готовности уничтожить их в случае начала боевых действий;
5) Поиск и слежение за авианосными группировками вероятного противника в постоянной готовности к нанесению ударов по ним;
6) Постоянная разведка сил и средств флота вероятного противника на театрах военных действий;
7) Вскрытие и недопущение разведывательной деятельности подводных лодок и надводных кораблей вероятного противника у побережья Советского Союза;
8) Наблюдение за морскими коммуникациями в стратегически важных районах мирового океана;
9) Изучение вероятных районов будущих боевых действий, тактико-технических данных и особенностей применения оружия и технических средств флота противника;
БПК «Адмирал Трибуц» пр. 1155 в Персидском заливе (1987 г.)
10) Обеспечение развёртывания основных сил ВМФ СССР в так называемый «угрожаемый период».
Основными формами несения боевой службы силами флота были определены:
а) патрулирование подводных лодок и надводных кораблей в районах боевой службы в постоянной готовности к применению имеющегося оружия;
б) разведывательные действия подводных лодок, надводных кораблей, самолётов, космических средств для обнаружения подводных лодок и кораблей вероятного противника и слежения за ними;
в) боевое дежурство сил всех флотов в пунктах базирования в готовности к выходу в море или к пуску ракет.
В соответствии с задачами несения боевой службы, все наличные силы четырёх советских флотов подразделялись на три части. Корабли в море и самолёты в воздухе, решавшие задачи боевой службы, составляли первый оперативный эшелон. Корабли, находившиеся в базах и самолёты на аэродромах, способные в короткие сроки выйти в море (подняться в воздух) являлись вторым эшелоном. Все остальные корабли и средства (ремонтируемые, достраиваемые, проходящие испытания, пребывающие в резерве и т.п.) представляли собой третью часть. Вступить в боевые действия могли только первый и второй эшелоны.
Подводные лодки и надводные корабли, действовавшие на определенных ТВД, сводились в группировки (эскадры, флотилии), каждая из которых имела совершенно конкретные боевые задачи. К началу 1970-х годов удалось развернуть четыре оперативные эскадры надводных кораблей и подводных лодок, постоянно присутствовавшие в стратегически важных районах земного шара.
Масштабы несения боевой службы постоянно возрастали. Адмирал В. И. Куроедов вспоминает:
«К середине 80-х годов ракетно-ядерный потенциал, развёрнутый в море, по сравнению с концом 60-х годов, повысился более чем в 200 раз, дальность стрельбы ракетами увеличилась в 50 раз. Общее число дальних походов, совершаемых многоцелевыми подводными лодками за год, возросло в 20 раз, надводными кораблями — в 10 раз. Более чем в 120 раз увеличилось количество подаваемых кораблям в море запасов материальных средств.
В 1985 году на боевой службе в оперативно важных районах Мирового океана ежедневно находилось около 160 боевых кораблей и судов обеспечения, в том числе до 40 подводных лодок. Военно-воздушными силами флотов в том же году было совершено более 4500 самолёто-вылетов в океанские зоны...
Главной целью их действий было выявление районов боевого патрулирования атомных ракетных подводных лодок и системы обеспечения их боевой устойчивости, в том числе при выходе из баз и возвращении в базы. В начале 70-х годов число обнаруженных подводных ракетоносцев вероятного противника составляло 40—45, а многоцелевых ПЛА — 65—87 в год».[189]
Решение последней задачи год от года становилось всё труднее. Адмирал Горшков в своей книге приводил следующие расчёты.
«Замена в значительной части манёвра носителя манёвром траекториями оружия оказалась вполне реальной. Например, площадь, в пределах которой можно поражать противника корабельной артиллерией с дальностью стрельбы 20 км, составляет 1256 кв. км. Если же говорить о применении ракет с дальностью стрельбы 200 км, то эта площадь будет равна 125 600 кв. км.
Если учесть, что с увеличением дальности стрельбы оружия на один порядок поражаемая им площадь увеличивается на два порядка, то нетрудно представить себе масштабы возможностей с траекториями ракет, имеющих дальность полёта, составляющую несколько тысяч километров».
Представить действительно нетрудно, если знать, что дальность полёта баллистической ракеты «Polaris A-1» составляла 2200 км, «Polaris А-2» — 2800 км, «Polaris А-3» — 4600 км, «Poseidon С-3» — 4600 км, «Trident-1» — 7400 км, «Trident-2» — 11 000 км. Совершенствование ракетного вооружения американских подводных лодок сопровождалось увеличением дальности полёта ракет в пять раз, соответственно — резким увеличением площади районов их боевого патрулирования. Шансы обнаружения подводных атомных ракетоносцев ВМФ США при этом постоянно снижались — противолодочные силы ВМФ СССР физически не могли контролировать все районы вероятного нахождения американских подлодок.
Создание 18 подводных лодок типа «Ohio» (первые 6 вступили в строй ещё при Горшкове, в 1981—85 гг.), каждая из которых вооружена 24 ракетами «Trident-2», позволило американскому военно-морскому командованию выделить им зоны боевого патрулирования неподалёку от берегов США, где у советских противолодочных сил вообще не было никаких шансов.
* * *
Постоянную головную боль советским адмиралам доставляла низкая надёжность отечественной техники. Предметом их постоянной чёрной зависти были недостижимые в советском флоте коэффициенты оперативного использования атомных ракетных подводных лодок ВМФ США (отношение времени пребывания подводной лодки на боевом патрулировании к общему времени нахождения в составе флота).
