Ракетоносцы проекта 941
Догнав и перегнав Америку по количеству подводных ракетоносцев и ракет на них, советские руководители никак не могли успокоиться. Им хотелось ещё и ещё лодок, ракет, боеголовок, но мешали подписанные договоры об ограничении стратегических вооружений, из-за которых часть лодок (ещё вполне пригодных к несению боевой службы) надо было отправлять в металлолом, чтобы освободить место для новых, строительство которых шло полным ходом.
Ракеты РСМ-54, как и все другие баллистические ракеты подводных лодок (кроме Р-31) были на жидком топливе. За двадцать лет удалось добиться значительного прогресса в их конструкции: в несколько раз увеличились дальность полёта и точность попадания в цель, на смену моноблокам пришли разделяющиеся боеголовки индивидуального наведения. Применение долгохранимого топлива и ампулизация существенно улучшило эксплуатационные характеристики жидкостных ракет, приблизило их к характеристикам твердотопливных баллистических ракет морского базирования. Но переход на ракеты с твёрдым топливом был всё же неизбежен:
«Использование высокотоксичных самовоспламеняющихся компонентов создало предпосылки к авариям и катастрофам с тяжелейшими последствиями. В комплексе Д-2 безопасность в какой-то мере обеспечивалась отдельным хранением горючего в цистернах ПЛ, но в дальнейшем для сокращения продолжительности предстартовой подготовки ракеты устанавливались на ракетоносцах в полностью заправленном состоянии.
Самым трагичным следствием принятой ориентации на применение исключительно жидкого топлива стала гибель РПКСН К-219 в ноябре 1986 года в результате разрушения баковых отсеков, возгорания и взрыва топлива ракеты типа Р-27.
В конечном счёте, опыт развития всех иностранных флотов подтвердил необходимость перехода на твердотопливную технику».[196]
Как уже сказано выше, экспериментальные твердотопливные ракеты Р-31 ракетного комплекса Д-11, созданные конструкторским бюро Тюрина, на флоте не прижились. Пришлось все-таки доверить это дело Макееву, своего рода монополисту в области баллистических ракет подводного базирования. Его КБ получило особо важное задание: создать межконтинентальный ракетный комплекс на твёрдом топливе для вооружения новых РПКСН проекта 941 «Акула». Так началась история тяжёлых ракетных крейсеров стратегического назначения, получивших широкую известность под обозначением НАТО «Тайфун», и не имеющих себе равных в мире по размерам.
В результате напряжённой работы коллектива бюро Макеева, в 1984 году была принята на вооружение твердотопливная ракета Р-39 (псевдоним РСМ-52) ракетного комплекса Д-19, с дальностью полёта 8300 км. Она могла доставить к цели десять боеголовок индивидуального наведения с круговым вероятным отклонением в пределах 0,5—0,6 км, но при этом имела весьма солидный стартовый вес — 90 тонн. До неё самой тяжёлой советской морской баллистической ракетой была Р-29РМ (она же РСМ-54) массой 40 тонн.
Применение в конструкции Р-39 твёрдого топлива имело следствием резкое увеличение массогабаритных характеристик, что, в сочетании с увеличением боекомплекта до 20 ракет, привело к значительному росту размеров и водоизмещения носителя — подводного ракетоносца проекта 941.
Ракетные шахты на РПКСН типа «Акула» (пр. 941)
Тяжёлый ракетный подводный крейсер «Акула», больше известный общественности как «Тайфун», стал самым крупным кораблём в истории мирового подводного кораблестроения. Пытаясь разместить требуемые заказчиком 20 ракет на борту подводного корабля, проектировщики создали уникальную конструкцию — «Акула» имеет два отдельных прочных корпуса, между которыми в носовой части перед ограждением рубки размещены в два ряда ракетные шахты. Из-за этого ширина атомохода достигла 22,8 метров при длине 175 метров. Полное подводное водоизмещение составило фантастическую для подводных кораблей величину — 33 800 тонн!
Ракетоносец типа «Акула» (пр. 941)
В Советском Союзе тяжёлые ракетные крейсера «Акула» обычно представляли как «наш ответ» на создание в США подводных ракетоносцев типа «Ohio», и считали их аналогом, хотя при сравнении возникают серьёзные сомнения по этому поводу.
Американские лодки типа «Ohio» при значительно меньшем водоизмещении (18 750 тонн) и размерах (длина 170,7 м; ширина 12,8 м), несут на своем борту больший боекомплект — 24 ракеты «Trident», а также имеют более высокую скрытность, что увеличивает их боевые возможности. «Акулы» превзошли своих заокеанских конкурентов только размерами и массой.
Первый ракетный крейсер проекта 941 (ТК-208) вступил встрой 12 декабря 1981 года. К своему 75-летию неутомимый «борец за мир» Л. И. Брежнев получил два «военных подарка»: в небо поднялся самый большой в мире бомбардировщик Ту-160, в море вышел самый большой в мире подводный ракетоносец. Через две недели (27 декабря) с него впервые стартовала ракета РСМ-52. Последний (шестой) тяжёлый ракетный крейсер ТК-20 вступил в боевой состав Советского ВМФ в сентябре 1989 года. Седьмой подводный гигант разобрали на стапеле.
* * *
В феврале 1992 года в состав уже Российского ВМФ вошла последняя лодка проекта 667БДРМ «Дельфин», заложенная в 1989 году ещё в Советском Союзе. Её сдача завершила грандиозную по масштабам советскую программу строительства подводных лодок с баллистическими ракетами на борту. За три с небольшим десятилетия коммунисты построили 120 таких лодок, из них 91 с ядерной силовой установкой.
Пик программы пришелся на период с 1967 по 1991 годы, когда в состав ВМФ вступили около 80 ракетных подводных крейсеров стратегического назначения — в среднем по три в год. И это несмотря на то, что основой советских ядерных сил всегда считались межконтинентальные ракеты наземного базирования, входившие в состав Ракетных войск стратегического назначения! Подводным ракетоносцам отводилась второстепенная роль, что нисколько не мешало постоянному увеличению их количества и совершенствованию качества. Как уже сказано, адмиралам и генералам «даже много всё равно было мало».
Вступавшие в строй атомные подводные лодки сводились сначала в дивизии, затем в эскадры, а с увеличением их количества на Северном и Тихоокеанском флотах были сформированы флотилии подводных лодок, предназначенные для решения оперативных и стратегических задач.
Бывший командующий 4-й флотилией подлодок Тихоокеанского флота (в нее входили три дивизии: 21-я ракетных подводных крейсеров стратегического назначения, 26-я — многоцелевых атомных лодок, 29-я — атомных лодок с крылатыми ракетами на борту) вице-адмирал В. Храмцов определял их так:
«1) Борьба с подводными лодками вероятного противника (прежде всего с американскими АПЛ в Тихом океане);
2) борьба с надводными группировками вероятного противника, а также нанесение ракетно-ядерных ударов по береговым объектам;
3) нанесение упреждающих (!) ракетно-ядерных ударов по территории вероятного противника (США, Япония, Южная Корея)».[197]
Аналогичные задачи готовились выполнять и другие соединения и объединения советского подводного флота. В так называемый «угрожаемый период» в океан двинулись бы сотни советских подводных лодок — дизельных и атомных, самых современных и построенных в первые послевоенные годы.
Старые лодки должны были служить своеобразным щитом, способным прикрыть атакующие подводные корабли. Пока противолодочные силы противника охотились бы за первым эшелоном, состоявшим из устаревших лодок, ударные атомные субмарины вырвались бы на океанский простор. Для их маскировки предполагалось также использовать грузовые и рыболовные суда, шум винтов и двигателей которых способен заглушать звуки, издаваемые подводными лодками. Адмиралы надеялись, что подобная тактика обеспечит прорыв через противолодочные рубежи НАТО. Кроме того, удары по стационарным объектам этих рубежей должны были нанести подразделения подводного спецназа.
