О том, как скоты-адмиралы и скоты-комиссары отнеслись к людям, потерявшим своих сыновей, братьев, мужей, можно судить по письму отца главстаршины Васильева (погибшего первым при попытке тушения пожара) командующему Северным флотом адмиралу С. М. Лобову:
«Вы пренебрежительно и жестоко отнеслись к родительским чувствам и страданиям отцов и матерей. Вы не только не смогли уберечь от гибели наших сыновей (так как не была обеспечена надёжность лодки), но даже не пригласили нас на захоронение, не спросили нашего согласия на него. И это в условиях мирного времени! Такое никогда не забудется! Своим бездушием вы усугубили наше горе и поступили так, как будто мы не советские люди, а бездушные пешки, а вы сами — не родители и не отцы и люди другой крови. Даже тогда, когда мы приехали в Полярный, чтобы отдать последнюю дань погибшему сыну, и то никто от командования не посчитал нужным с нами встретиться».[278]
Это только в насквозь лживых пропагандистских статьях и официальных трудах писак из Главпура и Агитпропа, продавшихся за квартиру и за копчёную колбасу из распределителя, можно было прочесть:
«Советские офицеры и матросы — люди одной идеологии, одних помыслов. Их взаимоотношения основаны на классовом единстве, на глубоком уважении друг друга. Справедливый и благородный характер целей и задач военно-морского флота, как и всех вооружённых сил СССР, всенародная любовь к ним порождает у советских военных моряков огромную энергию, высокое чувство долга, стремление неустанно повышать боевое мастерство, самоотверженно выполнять воинские обязанности».
В жизни всё было иначе. Героически погибших моряков тайно от родственников похоронили в братской могиле. Столь же тайно оставшихся в живых и погибших членов экипажа наградили по разнарядке — матросам дали ордена «Красной Звезды», офицерам — «Боевого Красного Знамени». Звёзды Героев Советского Союза полагались адмиралам. На долю сгоревших и задохнувшихся в отсеках, как и выживших в стальной западне, их уже не оставалось. Сами обстоятельства аварии почти двадцать лет хранились под грифом «секретно», только пропагандистские истории, вроде уже цитировавшейся из «Боевой летописи», иногда появлялись в открытой печати, да и то вымысла в них было значительно больше, чем правды.[279]
Конкретных лиц, виновных в аварии на К-19, не нашли, как это обычно бывало при всех катастрофах советских подводных лодок.
* * *
В январе 1962 года катастрофа произошла прямо на базе Северного флота Полярный. Дизельная торпедная подводная лодка Б-37 проекта 641 заканчивала последние приготовления к выходу в море для несения боевой службы, когда утром 14 января на ней начался пожар, а вскоре после этого раздался мощный взрыв. В результате она мгновенно затонула у пирса. Погибли все моряки, находившиеся на Б-37 и на пирсе — в общей сложности 122 человека.
Для расследования обстоятельств катастрофы в Полярный прибыл лично главком ВМФ адмирал Горшков. После тщательного расследования главной причиной инцидента признали халатность личного состава базы и экипажа: при погрузке повредили одну из торпед, а от проводившихся рядом сварочных работ она загорелась и взорвалась, что привело к детонации всего боезапаса (взорвались 12 торпед). Были также отмечены «серьёзные упущения в боевой подготовке личного состава», так как когда начался пожар, никто не взял на себя руководство его тушением (командир лодки, капитан 2-го ранга Бегеба побежал сообщать по телефону о пожаре).
Через месяц после взрыва командующего Северным флотом адмирала Чабаненко сняли с должности и назначили заместителем начальника Генерального штаба вооружённых сил СССР по морским вопросам. Интересно, это было наказание или повышение?
* * *
Несмотря на катастрофу С-80, дизельные подводные лодки продолжали широко использовать режим РДП при несении боевой службы в океане. И вот 8 марта 1968 года к северо-западу от Гавайских островов пропала без вести дизельная ракетная подводная лодка К-129 (проект 629А) с тремя баллистическими ракетами Р-13 на борту. Поиски её не дали результата, а одной из вероятных причин гибели снова признали неполадки РДП.
Дизельная лодка-ракетоносец пр. 629А
Между тем, затонувшая советская подводная лодка К-129 через шесть лет после гибели стала одним из главных действующих лиц сверхсекретной операции «Дженифер», проведённой ЦРУ США. Американские поисковые суда сумели установить её точное местонахождение, и руководители ЦРУ решили поднять лодку. В случае успеха, в руках американцев оказались бы три ядерных заряда, а главное, шифры и коды. Но поднять удалось только носовую часть, так как при подъёме с глубины более двух километров лодка разломилась.
* * *
В 1970 году в Бискайском заливе погибла советская атомная подводная лодка К-8 (проект 627А), о чем советские средства массовой информации, естественно, не сообщили. Весной 1970 года они рассказывали о грандиозных манёрах «Океан», приуроченных к 100-летию со дня рождения Ленина и проводившихся на гигантских просторах двух океанов, а в это время в Атлантике погибала подводная лодка К-8 капитана 2-го ранга В. Бессонова. О случившемся тут же узнали высшие руководители СССР и, как обычно, весь остальной мир. До рядовых советских граждан сведения об этой трагедии поступали отрывочно, через зарубежные радиостанции на русском языке.
Итак, подводная лодка К-8 в начале апреля должна была возвращаться домой после несения боевой службы в Средиземном море. Но поскольку начинались манёры «Океан», она взяла ночью с надводного корабля запасы провизии и отправилась «воевать» на стороне «синих». Новый срок возвращения домой ей назначили на 22 апреля.
8 апреля 1970 года, после вечернего чая, когда лодка шла на глубине 140 метров, в 7-м отсеке вспыхнул пожар, и дым стал распространяться по всей лодке. Командир приказал всплыть, и через несколько минут К-8 была на поверхности, без хода и электроэнергии. С большим трудом удалось открыть люк 8-го отсека, откуда вынесли 15 человек, отравленных угарным газом, но за полтора часа все они умерли. Все оставшиеся в живых члены экипажа вышли на верхнюю палубу. К утру 9 апреля выяснилось, что из 125 человек экипажа погибли 30, внутри лодки можно находиться только в первых двух отсеках, а радиосвязи, чтобы сообщить об аварии командованию, нет. Оставалось надеяться на то, что какой-нибудь проходящий мимо корабль заметит всплывшую лодку. Погодная обстановка тем временем ухудшилась — поднялась волна, корма лодки начала погружаться в воду, а сжатого воздуха в баллонах практически не осталось.
Только утром 10 апреля к лодке подошел болгарский транспорт «Касимов», через который удалось отправить радиограмму в Москву и заодно переправить на него 43 моряка. Ночью, наконец, прибыли три советских корабля, однако взять лодку на буксир из-за семибалльного шторма не удалось. Только часть экипажа перебралась для отдыха на «Касимов».
В ночь на 12 апреля на лодке, стоявшей в окружении трёх кораблей, находились 23 человека. В 6.13 минут она внезапно пошла ко дну. Спасти удалось лишь одного, штурмана старшего лейтенанта Шмакова. Скорее всего, в результате пожара выгорели сальниковые уплотнения и кабельные вводы в прочном корпусе, в результате чего 7-й отсек (и, вероятно, смежные с ним) заполнила вода. К-8 затонула, унеся с собой жизни 52 моряков.
* * *
Впрочем, не только пожары и взрывы служили причиной аварий советских подводных лодок. Так, 13 июня 1973 года не разошлись в море атомная подводная лодка К-56 (проект 675) Тихоокеанского флота и научно-исследовательское судно «Академик Берг».
