В ответ на это гость, предложивший надпись, процитировал древние стихи: «Солнца косые лучи проникают во двор, и я со слезами гляжу на душистые травы…»

– Какое уныние наводят эти стихи! – воскликнули присутствующие.

– Тогда я предложу свою парную надпись, – заявил другой гость, – а вы рассудите, что в ней хорошо и что плохо!

И он прочел:

Цзя Чжэн потеребил усы и на некоторое время задумался, намереваясь сам сочинить парную надпись, но потом вдруг поднял голову, заметил стоявшего рядом Бао-юя и сразу отказался от своего намерения, а только прикрикнул:

– Ну чего молчишь, когда пришла твоя очередь? Ждешь особого приглашения?

– В этом месте нет ничего, напоминающего «золотую орхидею», «сияющий месяц» и «отмель под луною», – ответил Бао-юй, – и если подражать древним таким образом, то и двести парных надписей не дадут ничего.

– И кто это вбивает тебе в голову такую дурь! – развел руками Цзя Чжэн.

Бао-юй между тем продолжал:

– Уж если на то пошло, мне кажется, что нет ничего лучше, как сделать здесь надпись: «Чистый аромат ириса», а парную надпись – такую:

– Это же полное подражание! – возразил Цзя Чжэн. – Послушайте стихотворение:

– Но ведь «Башня Фениксов» Ли Тай-бо[68] тоже является подражанием «Башне желтых журавлей»! – заметили гости. – Самое главное, чтобы подражание было искусным! Если разобраться хорошенько, надпись, предложенная вашим сыном, кажется еще изящнее, чем строка «Надпись покрыла банановый лист»!

– Да что вы! – улыбнулся Цзя Чжэн.

Разговаривая между собой, гости вышли со двора и продолжали путь. Еще немного, и взору их предстали величественные палаты, вознесшиеся к небу многоярусные пагоды и связанные между собой крытыми переходами храмы, от которых вдаль убегали извилистые дорожки. О карнизы храмов и пагод стучали сучья раскачивавшихся под ветром деревьев, яшмовые орхидеи ползли по ступеням у входа, а по обе стороны от них оскалились позолоченные морды диких зверей и пестрые сверкающие головы драконов.

– Вот это и есть главное строение, – объявил Цзя Чжэн. – Мне кажется, оно слишком богато украшено.

– Так и надо! – поспешили сказать гости. – Хотя сама Гуй-фэй во всем предпочитает скромность, но при ее нынешнем положении такая роскошь не будет чрезмерной.

Все продолжали путь, пока не подошли к арке, украшенной искусной яшмовой резьбой, с изображением извивающихся драконов.

– Какую же надпись сделать здесь? – спросил Цзя Чжэн.

– Нам кажется, лучше всего подошло бы «Остров бессмертных Пынлай», – ответили ему.

Цзя Чжэн только головой покачал, но ничего не сказал. Бао-юй, увидев это место, задумался. Ему показалось, что точно такое же место он уже где-то видел, но не мог вспомнить где и когда.

Цзя Чжэн снова приказал ему придумать надпись, но Бао-юй, поглощенный открывшимся перед ним пейзажем, пропустил его приказание мимо ушей. Спутники Цзя Чжэна, которые считали, что Бао-юй, подвергаясь принуждению отца, уже исчерпал свои способности и высказал все, что мог, стали уговаривать Цзя Чжэна:

– Оставьте его, остальные названия можно придумать завтра.

Надо сказать, что Цзя Чжэн опасался, как бы матушка Цзя не стала беспокоиться о Бао-юе, поэтому он холодно усмехнулся:

– Эх ты, скотина, вот и настал момент, когда тебе нечего больше сказать! Ладно, даю тебе день сроку, и если ты завтра не сочинишь подходящую надпись, пощады от меня не жди! Место, где мы только что были, – самое главное, и название ему надо придумать как следует!

Цзя Чжэн зашагал дальше, но потом оглянулся и заметил, что, осматривая сад, они прошли от ворот лишь пять или шесть десятых всего расстояния. К счастью, в этот момент подошел слуга и доложил Цзя Чжэну:

– Господин Цзя Юй-цунь прислал человека засвидетельствовать вам свое почтение.

– Жаль, что нам не удалось осмотреть все, – проговорил Цзя Чжэн, – но все же мы выйдем на другую сторону и хоть мельком осмотрим остально́е.

Он повел гостей дальше. Подошли к мосту, под которым протекала чистая, как кристалл, речка. Мост этот оказался на плотине, от которой подводилась вода ко всем ручейкам.

– Как бы назвать эту плотину? – спросил Цзя Чжэн.

Бао-юй сказал:

– Поскольку эта плотина преграждает главный ручей, берущий начало у «источника Струящихся ароматов», самое подходящее название было бы – «плотина Струящихся ароматов».

– Ерунда! – оборвал его Цзя Чжэн. – «Струящиеся ароматы»! Ну куда годится такое сочетание?

Все последовали дальше. На пути попадались светлые залы, камышовые хижины, груды камней, буддийская кумирня у подножия горы, храм среди густой рощи, длинные галереи и извилистые гроты, квадратные палаты и круглые беседки. Цзя Чжэн не успевал заходить в них.

Прошло довольно много времени, но до сих пор никто не отдыхал. У всех заболели ноги. Наконец Цзя Чжэн предложил:

– Здесь можно отдохнуть немного.

С этими словами он свернул в сторону, обогнул группу персиковых деревьев, прошел через арку, обвитую лианами, и перед всеми предстала беленая стена, над которой свисали зеленые ивы. Цзя Чжэн и его спутники прошли в ворота и очутились во дворе, по обе стороны которого тянулись галереи, а в середине высилась горка из камней. По одну сторону ее росли бананы, по другую – розы и несколько райских яблонек, крона которых по форме напоминала зонт, а тонкие ветви, усыпанные цветами, свисали словно шелковые нити.

– Ах, какие прекрасные цветы! – восхищались гости. – Райская яблонька! Мы никогда не видели такой красивой!

– Это «Девичья яблонька»! – пояснил Цзя Чжэн. – Привезена она из-за моря. Говорят, она произошла из царства Нюйго и цветы ее пышностью напоминают молодых девушек. Но я этому не верю, все это вздор!

– Однако цветы замечательные! – возразили ему. – Может быть, и в самом деле достоверны рассказы о царстве Нюйго?

– Это название, наверное, придумал какой-нибудь поэт, – не выдержал Бао-юй. – Ведь цветы яблоньки напоминают румяна, которыми красятся девушки, и своей хрупкостью она похожа на обитательниц женских покоев. Вот он и дал им название «цветок Нюйго»! Люди же поверили этой выдумке и передают друг другу, считая, что так и было в действительности!

– Большое спасибо вам! – благодарили его гости. – Вы дали прекрасное объяснение!

Все уселись на тахте, которая стояла на террасе.

– Ну как, придумали название этому месту? – обратился Цзя Чжэн к спутникам.

Один из гостей сказал:

– Может быть, «Журавль среди бананов»?

– А по-моему, – возразил другой, – лучше всего было бы «Сияние ясного света».

– Прекрасно! – одобрил Бао-юй, но тут же добавил: – Только очень жаль!

– Чего жаль? – спросили гости.

– Ведь здесь растут бананы и розы, – пояснил свою мысль Бао-юй, – поэтому в название должны включаться понятия «красный» и «зеленый». Если же дать название, которое только что предложили, значит не отразить существа.

– Что же, по-твоему, должно быть? – грозно спросил Цзя Чжэн.

– Для того чтобы полностью отразить красоту этого места, его следовало бы назвать «Аромат роз среди зелени яшмы», – ответил Бао-юй.

– Плохо, плохо! – возразил Цзя Чжэн.

Войдя в дом, все заметили, что убранство здесь совсем не такое, как в других местах, и что оно соответствует помещению.