Прочитав стихи, Юань-чунь осталась довольна и сказала:

– Он в самом деле сделал огромные успехи.

Однако потом добавила, что из всех четырех стихотворений «Виднеется флаг среди абрикосов» – самое лучшее, и, взяв кисть, переделала надпись «горная деревушка Хуаньгэ» на «деревушка Благоухающего риса». Затем она велела Тань-чунь набело переписать все только что сочиненные стихотворения и приказала одному из евнухов отнести их во флигель. Там эти стихи прочли Цзя Чжэн и другие мужчины, и все они восхищались. Кроме того, Цзя Чжэн преподнес Юань-чунь «Оду о свидании с родными».

Затем Юань-чунь распорядилась угостить Бао-юя и Цзя Ланя.

Надо сказать, что Цзя Лань в это время был еще совсем мал, и, приветствуя Гуй-фэй, совершал церемонии, подражая матери и дяде.

Между тем Цзя Цян уже привел девочек-актрис и вместе с ними у входа нетерпеливо ожидал начала представления. Вдруг он увидел евнуха, который прибежал из верхних комнат и сказал ему:

– Стихи сочинять уже окончили, скорее давайте программу представлений.

Цзя Цян тотчас же передал ему программу, а вместе с нею именной список двенадцати девочек-актрис.

Для представления были избраны акты: «Веселый пир», «Моление о ниспослании искусства в шитье», «Судьба бессмертного» и «Улетевшая душа».

Цзя Цян поспешно сделал приготовления, и вскоре представление началось. Песни звучали так оглушительно, будто раскалывались камни, а в танцах была такая стремительность, словно их исполняли демоны. Хотя играли всего-навсего переодетые девочки, в игре их чувствовалось искусство, они неподдельно передавали скорбь и радость.

Едва окончилось представление, появился евнух с золотым блюдом, наполненным сладостями, и спросил:

– Кто из вас Лин-гуань?

Цзя Цян сразу понял, что все эти угощения присланы для Лин-гуань. Он поспешно принял подарок, а Лин-гуань велел низко поклониться.

Евнух продолжал:

– Гуй-фэй велела передать: «Лин-гуань необычайно хороша, и пусть она исполнит еще два акта по своему желанию».

– Слушаюсь! – поспешно сказал Цзя Цян и приказал Лин-гуань исполнить акты «Прогулка в саду» и «Прерванное сновидение».

Лин-гуань заупрямилась, так как считала, что эти акты не входят в ее роль, и настояла на том, чтобы исполнить «Взаимный сговор» и «Перебранку». Цзя Цян ничего не мог с ней поделать и вынужден был уступить.

Юань-чунь осталась очень довольна игрой Лин-гуань и наказала:

– Не слишком утомляйте эту девочку и хорошенько учите ее!

Она подарила Лин-гуань два куска шелка, два кошелька и золотой и серебряный слитки.

Вскоре Юань-чунь подала знак прекратить пир и отправилась осматривать те места, где до сих пор еще не была. Прохаживаясь по саду, она неожиданно увидела буддийский храм, окруженный горами. Она торопливо омыла руки, вошла в него, воскурила благовония и стала кланяться Будде. Тут же она придумала и название для храма: «Лодка милосердия в море страданий». Все находившиеся здесь буддийские и даосские монахини были осыпаны ее щедрыми милостями.

Потом перед Юань-чунь предстал один из евнухов и доложил:

– Подарки приготовлены, прошу вас, государыня, все проверить и вручить.

С этими словами он подал Юань-чунь список подарков. Она внимательно прочла его, но не сделала никаких замечаний, а только приказала раздать все, как записано. Евнух удалился исполнять ее повеление.

Матушка Цзя получила два жезла жуи[76] – один золотой, другой из яшмы, затем посох из ароматного дерева, кедровые четки, четыре куска лучшего дворцового атласа богатства и знатности, четыре куска шелка счастья и долголетия, десять слитков червонного золота и десять слитков серебра. Госпожа Син и равные ей по званию и возрасту получили то же самое, за исключением жезлов жуи, посоха и четок.

Цзя Цзин, Цзя Шэ, Цзя Чжэн и другие получили по две книги, написанные императором, по две коробки дорогой туши, по две золотые и по две серебряные чашки, а также ткани на одежду, как и матушка Цзя и другие женщины.

Бао-чай, Дай-юй и остальные сестры приобрели по новой книге, по драгоценной тушечнице и по две пары золотых и серебряных слитков новой оригинальной формы.

Бао-юю и Цзя Ланю достались по два золотых и серебряных шейных обруча и по две пары золотых и серебряных слитков.

Госпожа Ю, Ли Вань и Фын-цзе получили по четыре золотых и серебряных слитка и по четыре куска шелка.

Кроме того, было роздано двадцать четыре куска различных тканей и пятьсот связок монет в награду мамкам, нянькам и остальным служанкам, которые прислуживали матушке Цзя, госпоже Ван и барышням.

Цзя Чжэнь, Цзя Лянь, Цзя Хуань и Цзя Жун получили в подарок по куску шелка и по паре слитков золота и серебра.

Помимо этого сто кусков разноцветного шелка, тысяча лян серебра, несколько кувшинов дворцового вина было роздано в награду людям, которые присматривали за устройством сада, делали украшения, фонари и ставили пьесы. Поварам, актерам, музыкантам, певцам и всем второстепенным лицам было выделено триста связок медных монет.

После того как все, получившие подарки, выразили Гуй-фэй благодарность за оказанную милость, главный евнух возвестил:

– Государыня, время уже позднее, осмелюсь просить вас сесть в коляску и возвратиться во дворец.

Юань-чунь готова была заплакать от огорчения, но она заставила себя улыбнуться, взяла за руки матушку Цзя и госпожу Ван и несколько раз повторила им:

– Не беспокойтесь обо мне! Заботьтесь о своем здоровье! Не надо печалиться! Ведь милость Высочайшего беспредельна, и вам разрешается видеться со мной один раз в месяц во дворце. Но если в будущем году государь снова разрешит мне навестить родных, не расточительствуйте так, не делайте чрезмерных расходов!

Рыдания сдавили горло матушки Цзя, и она не могла произнести ни слова. Юань-чунь не хотелось расставаться с родными, но она не могла нарушить порядок, установленный при императорском дворце, и ей пришлось скрепя сердце сесть в коляску.

Матушку Цзя и госпожу Ван после отъезда Юань-чунь насилу утешили, почтительно взяли под руки и увели из сада.

Если вы не знаете, что произошло после отъезда Юань-чунь, прочтите следующую главу.

Глава девятнадцатая, в которой речь пойдет о том, как ясной ночью цветок поведал о своих чувствах и как тихим днем погруженная в задумчивость яшма[77] издавала благоухание

На следующий день после возвращения во дворец Юань-чунь предстала перед государем, чтобы поблагодарить его за милость и доложить ему о своем свидании с родными. Государь остался очень доволен и распорядился выдать из собственных кладовых разноцветный шелк, золото и серебро, чтобы одарить Цзя Чжэна и служанок из «перечных покоев»[78]. Однако об этом мы подробно рассказывать не будем.

После нескольких дней крайнего напряжения обитатели дворцов Жунго и Нинго чувствовали себя усталыми телесно и духовно. Кроме того, понадобилось еще два-три дня для того, чтобы убрать все вещи и украшения. Особенно много доставалось Фын-цзе, она не знала ни минуты покоя, тогда как другие находили для себя время отдохнуть. И все это потому, что Фын-цзе была самолюбивой и не хотела, чтобы о ней шли всякие пересуды; она держалась из последних сил, но старалась показать, будто никаких особых дел у нее нет.