Дай-юй рассердилась, и вместе с тем ей стало обидно. Она хотела еще раз окликнуть Цин-вэнь, но сдержалась и подумала:

«Мне все время толкуют, что дом моей тети – это мой родной дом, но я чувствую себя в нем чужой. У меня нет никакой опоры, мне пришлось временно свить себе гнездо в ее доме, и неудобно открыто выражать свое недовольство!»

При этой мысли по щекам ее покатились слезы. Она стояла в нерешительности, не зная, что предпринять. В этот момент до нее донесся смех, и она услышала голоса. Прислушавшись, она догадалась, что это разговаривают между собой Бао-чай и Бао-юй.

Дай-юй еще больше рассердилась, но потом вспомнила, что недавно произошло между нею и Бао-юем.

«Он, наверное, недоволен мною, считая, что я на него пожаловалась!.. – подумала она. – Когда же я на тебя жаловалась?.. Ведь ты ничего толком не разузнал и сразу велел не впускать меня! Может быть, завтра ты скажешь, что и вовсе не желаешь меня видеть?»

Ей становилось все обиднее. Она одиноко стояла возле угла стены в тени деревьев, хотя на зеленом мху уже заблестела холодная роса и свежий ветерок гулял по дорожкам сада. Сердце ее разрывалось и, не выдержав, она горько заплакала.

Следует заметить, что Дай-юй от природы обладала редкой грацией и красотой. Плакала она так жалобно, что птицы, устроившиеся на ночь в ветвях ив и среди цветов поблизости, услышав ее голос, разлетелись в стороны.

Поистине:

В другом стихотворении прекрасно сказано:

До слуха Дай-юй неожиданно донесся скрип. Она повернула голову и увидела, что ворота «двора Наслаждения розами» распахнулись и оттуда кто-то вышел.

Если вам любопытно узнать, кто это был, прочтите двадцать седьмую главу!

Глава двадцать седьмая, в которой речь пойдет о том, как Гуй-фэй играла с бабочками у «беседки Капель изумруда» и как Фэй-янь горестно рыдала над могилой, где были похоронены лепестки цветов персика[108]

Итак, в то время, когда Дай-юй плакала, она услышала скрип открывающихся ворот и увидела Бао-чай, которая выходила со двора. Ее провожали Бао-юй и Си-жэнь. Дай-юй хотелось подойти и при людях спросить Бао-юя, что все это значит, но она боялась поставить его в неудобное положение и поэтому незаметно отошла в сторонку, давая Бао-чай пройти. Бао-юй вернулся в дом, и ворота снова заперли. Дай-юй приблизилась к воротам, немного постояла, поплакала и, удрученная, вернулась к себе.

Цзы-цзюань и Сюэ-янь знали характер Дай-юй и никогда не удивлялись, если она без видимой причины начинала вздыхать, хмуриться или плакать. Правда, в первое время они пытались утешать ее, так как думали, что она вспоминает покойных родителей или ее кто-либо обидел, но затем убедились, что дело не в этом, и перестали обращать внимание на ее слезы. Вот и сейчас, хотя Дай-юй была расстроена, служанки оставили ее в комнате, а сами вышли.

Обняв колени руками, Дай-юй прислонилась к спинке кровати и плакала. Так, неподвижно, точно деревянный идол или глиняный божок, она сидела до второй стражи, а затем легла. О том, как прошла ночь, мы рассказывать не будем.

На следующий день, двадцать шестого числа четвертого месяца, начинался сезон Колошения хлебов. По существовавшему издавна обычаю в этот день устраивали проводы Духа цветов и преподносили ему подарки, ибо по прошествии этого сезона все цветы отцветали и наступало лето. Особенно радовались празднику женщины и те, кто жил в «саду Роскошных зрелищ». Встали в этот день особенно рано. Девочки-служанки делали из цветочных лепестков и веточек ивы игрушечные коляски и паланкины, шелковые и парчовые флажки и развешивали их на деревьях, привязывая шелковыми нитками. Весь сад запестрел лентами и искусственными цветами. А сами обитатели сада были так пышно и богато наряжены, что перед ними, словно в смущении, склонялись персики, стыдились абрикосы, им завидовали ласточки и иволги. Всего того, что творилось в этот день в саду, невозможно выразить словами.

В этот день Бао-чай, Ин-чунь, Тань-чунь, Си-чунь, Ли Вань, Фын-цзе со своей дочерью Да-цзе, Сян-лин и целая толпа девочек-служанок играли и забавлялись в саду. Не видно было только Дай-юй.

– Где сестрица Линь Дай-юй? – спохватилась вдруг Ин-чунь. – Вот лентяйка! Неужели до сих пор спит?

– Я позову ее, – предложила Бао-чай.

Она оставила подруг и направилась к «павильону реки Сяосян». По пути ей неожиданно повстречалась Вэнь-гуань, которая шла куда-то в сопровождении девочек-актрис. Они поздоровались с Бао-чай и хотели пройти мимо, но Бао-чай обернулась и, указывая пальцем в том направлении, откуда пришла сама, промолвила:

– Они все там, идите к ним. Я схожу за барышней Линь Дай-юй и вернусь.

Бао-чай торопливыми шагами направилась дальше. Но когда она подходила к «павильону реки Сяосян», то вдруг заметила, что туда входит Бао-юй. Она в нерешительности остановилась и подумала:

«Бао-юй и Дай-юй вместе росли, но в отношениях между ними есть много странного, они то шутят, то ссорятся. К тому же Дай-юй очень капризна и мнительна, если я сейчас явлюсь к ней, то поставлю в неудобное положение Бао-юя, да и Дай-юй может заподозрить, что я сделала это с умыслом. Лучше всего возвратиться назад».

Она повернулась и отправилась обратно, но вдруг увидела перед собой пару бабочек яшмового цвета величиной с маленький круглый веер, которые кружились в воздухе, то взмывая кверху, то прижимаясь к самой земле. Зрелище было очень забавное, и Бао-чай решила погонять бабочек. Она вытащила из рукава веер и стала хлопать им по траве. Бабочки испуганно заметались и улетели за речушку. Бао-чай побежала за ними. Преследуя их, она запыхалась и покрылась капельками пота. Она решила остановиться и передохнуть. Оглядевшись, она заметила, что находится неподалеку от «беседки Капель изумруда». Ей больше не хотелось гоняться за бабочками, и она собиралась вернуться обратно, когда неожиданно из беседки донеслись голоса.

Надо сказать, что эта беседка, окруженная со всех сторон террасами, стояла над водой и была обнесена решетками, заклеенными бумагой. Услышав голоса, Бао-чай остановилась и внимательно прислушалась.

– Посмотри хорошенько, – различила она один голос. – Если это тот самый платок, который ты потеряла, возьми его. Если не тот, я верну его второму господину Цзя Юню.

– Конечно, мой, – отвечал другой голос. – Давай его сюда!

– А что ты дашь мне взамен? – послышался первый голос. – Неужели я даром стала бы его искать?

– Я уже сказала, что отблагодарю тебя, – раздалось в ответ. – Можешь не сомневаться, обманывать не стану.

– Конечно, ты отблагодаришь меня, раз я принесла платок, – произнес первый голос. – Но ведь нашла его не я, а господин Цзя Юнь. Как ты отблагодаришь его?

– Не говори глупостей! Ведь он принадлежит к числу наших хозяев, и раз он нашел вещь, которая принадлежит служанке, он должен ее вернуть. О каком вознаграждении может быть речь?

– Значит, так и передать, что ты не захотела его отблагодарить? Он несколько раз предупреждал меня, чтобы я не отдавала тебе платок без вознаграждения.

Наступила продолжительная пауза, затем снова послышалось: