Как только Бао-юй услышал это, он засмеялся:

– Ты только что просила прощения, а начинаешь опять язвить!

И он снова протянул руки с намерением схватить Дай-юй.

– Дорогой брат, я больше не буду! – взмолилась Дай-юй.

– Ладно, – ответил Бао-юй, – только сначала дай понюхать твой рукав.

Бао-юй схватил ее руки и стал нюхать.

– Тебе уже пора! – вдруг заявила Дай-юй и торопливо отдернула руку.

– Я и сам хотел бы уйти, да не могу, – проговорил Бао-юй. – Давай лучше еще немного полежим.

Он снова лег. Дай-юй легла рядом и закрыла лицо платочком. Бао-юй рассказал ей подряд несколько выдуманных историй, но Дай-юй словно ничего не слышала.

Тогда Бао-юй принялся расспрашивать ее, сколько ей было лет, когда она приехала в столицу, какие живописные пейзажи ей приходилось видеть дорогой, какие памятники старины имеются в Янчжоу, каковы обычаи у тамошнего населения. Дай-юй не отвечала. Бао-юй испуганно подумал: «Если она уснет, непременно заболеет», – поэтому он громко окликнул ее:

– Ай-я-я! Я слышал недавно, что у вас в Янчжоу в ямыне произошла удивительная история. Ты знаешь о ней?

Серьезный тон Бао-юя и строгое выражение его лица ввели Дай-юй в заблуждение, она решила, что Бао-юй собирается рассказать ей о чем-то серьезном, и поэтому спросила:

– Какая история?

Услышав, что она заговорила, Бао-юй подавил улыбку и начал плести все, что приходило ему в голову:

– В Янчжоу есть гора, которая называется Дай, а в этой горе – пещера, называющаяся Линь.

– Ты уж не ври! – рассмеялась Дай-юй. – О такой горе я никогда не слышала!

– Ведь в Поднебесной много рек и гор – откуда ты можешь знать все? – возразил Бао-юй. – Погоди, я договорю до конца, тогда высказывай свои замечания.

– Продолжай, – махнула рукой Дай-юй.

Бао-юй снова начал выдумывать:

– В пещере Линь жили оборотни крыс. Однажды, в седьмой день последнего месяца года, царь крыс поднялся на трон и стал держать совет. «Завтра восьмое число[84], – сказал он, – и все варят рис к празднику. В наших пещерах не хватает фруктов, и мы должны, воспользовавшись случаем, натаскать их». С этими словами царь крыс вытащил властную стрелу[85] и послал одного способного крысенка на разведку. Вскоре крысенок возвратился и доложил: «Я побывал везде и увидел, что больше всего фруктов и зерна собрано в храме, который находится у подножия горы». Царь крыс спросил у него: «Сколько там сортов фруктов? И сколько сортов зерна?» – «Риса и бобов там собраны полные амбары, – отвечал крысенок. – А фрукты и овощи пяти сортов – красные финики, каштаны, земляной орех, водяной орех и ароматный батат». Царь крыс обрадовался, снова вынул властную стрелу и спросил: «Кто пойдет воровать рис?» Тотчас же вызвалась одна из крыс. «Кто пойдет воровать бобы?» – снова спросил царь, вытаскивая еще одну стрелу. Вызвалась другая крыса. Дальше получили приказания остальные. Оставался лишь ароматный батат. Царь крыс вытащил новую стрелу и спросил: «Ну а кто пойдет красть ароматный батат?» И тут же увидел, как вперед выбежал маленький тощий крысенок: «Я пойду».

Царь и все остальные крысы опасались, что он неопытен, труслив и слаб, и не хотели отпускать его. Но крысенок сказал: «Пусть я молод и слаб телом, зато владею могущественными заклинаниями, на язык остер и находчивости у меня достаточно. Я могу украсть лучше, чем все другие!»

«Неужели ты искуснее их?» – с недоверием спрашивали крысы. «А я не буду красть так, как они, – заявил крысенок. – Стоит мне встряхнуться, как я превращусь в клубень батата и подкачусь к куче батата так, что люди меня не заметят. Потом я начну постепенно перетаскивать батат, пока не перетаскаю всю кучу. Разве это не лучше, чем воровать или брать силой?»

Услышав это, крысы сказали: «Все это хорошо, но как ты сможешь превратиться в батат? Покажи нам сначала, а мы посмотрим». Крысенок засмеялся: «Это очень просто, смотрите». Он встряхнулся и тут же превратился в прелестную маленькую барышню. Крысы зашумели: «Нет, не годится! Ведь ты обещал, что превратишься в батат, почему же ты стал барышней?»

Крысенок снова встряхнулся, принял прежний вид и сказал:

«Оказывается, вы неопытны! Только и знаете «ароматный батат». Вам и невдомек, что настоящая ароматная яшма[86] – это дочь сборщика соляного налога господина Линя!»

При этих словах Дай-юй повернулась и привстала.

– Ох и задам же я тебе, болтуну! – воскликнула она. – Ты надо мной смеешься!

Дай-юй надулась, и Бао-юй стал просить у нее прощения.

– Милая сестрица, извини меня! Я больше не буду! Чудесный аромат, который исходил от тебя, напомнил мне это древнее предание.

– Посмеялся надо мной, а теперь уверяешь, что это древнее предание! – возмутилась Дай-юй.

Не успела она произнести эти слова, как на пороге появилась Бао-чай и со смехом спросила:

– Кто это здесь рассказывает древние предания?

– Погляди сама! – ответила Дай-юй. – Кто же может быть другой? Он просто надо мной поиздевался, а ссылается на древние предания!

– Ах, так это брат Бао-юй! – воскликнула Бао-чай. – Тому, что он знает древние предания, я не удивляюсь! Жаль только, что, когда этими преданиями необходимо воспользоваться, они вылетают у него из головы. Позавчера ему нужно было вспомнить стихотворение «Листья банана», которое известно каждому. Но он так и не вспомнил. Он даже вспотел, хотя остальные дрожали от холода. Значит, сейчас у него вновь появилась память!

– Амитофо! – воскликнула Дай-юй. – Спасибо, сестрица! Ты всегда находишь, чем ему ответить! И ответы у тебя меткие.

Неожиданно в комнате Бао-юя послышался какой-то шум. Кто хочет знать, что там произошло, пусть прочтет следующую главу.

В то время, как Бао-юй в комнате Дай-юй рассказывал историю о крысах-оборотнях, неожиданно вошла Бао-чай и стала насмехаться над Бао-юем, который во время праздника фонарей никак не мог вспомнить выражение «зеленый воск». Между братом и сестрами завязалась веселая шутливая беседа.

Бао-юй опасался, что, если Дай-юй сразу после обеда заснет, ночью ей будет нехорошо, но, на его счастье, появилась Бао-чай. Они втроем шутили, смеялись, и сонливость Дай-юй будто рукой сняло. Лишь после этого Бао-юй успокоился.

Но вдруг послышался какой-то шум в комнате Бао-юя, и все сразу навострили уши.

– Это твоя кормилица ссорится с Си-жэнь, – с улыбкой сказала Дай-юй. – Си-жэнь относится к ней со снисхождением, а мамка Ли сердится и всякий раз старается поучать ее. Эта старуха не в своем уме!

Бао-юй хотел бежать к себе, но Бао-чай удержала его за руку:

– Не стоит портить отношения с кормилицей. Уступи ей! Она уже совсем стара и выжила из ума.

– Я это давно знаю! – сказал Бао-юй и вышел.

В своей комнате он увидел мамку Ли, которая стояла, опираясь на клюку, и ругала Си-жэнь:

– Бесстыжая девка ты! Ведь я из тебя сделала человека! А сейчас, когда я пришла, ты заважничала, развалилась на кане и на меня никакого внимания не обращаешь. Только и думаешь, как бы своей лестью опутать Бао-юя, а он тебя слушает и тоже не признает меня! Ведь ты всего лишь служанка, которую купили за несколько лян серебра! Как ты смеешь безобразничать в таком доме! Выгнать тебя отсюда нужно или выдать замуж за какого-нибудь малого – тогда мы посмотрим, сможешь ли ты, как оборотень, обольщать людей!

Си-жэнь сначала подумала, что мамка Ли сердится лишь потому, что она лежит и не встала при ее появлении, поэтому ей ничего не оставалось, как возразить:

– Я заболела, пот меня прошиб. Я закрылась с головой и даже не заметила, как вы пришли.

Но когда она услышала, что мамка Ли говорит, будто она обольщает Бао-юя и что ее надо выдать замуж, Си-жэнь смутилась, обиделась и, не выдержав, заплакала.