Дай-юй намеревалась писать дальше, но вдруг почувствовала, что вся горит. Она подошла к зеркалу, отдернула с него парчовую занавеску и посмотрелась. Щеки ее порозовели, как цветок персика, но она не подозревала, что это был первый симптом страшной болезни!

Потом она отошла от зеркала, вновь легла в кровать. Мысли ее по-прежнему были заняты платочками.

Но об этом еще речь впереди.

Между тем Си-жэнь пришла к Бао-чай, однако ее не оказалось дома – она ушла к своей матери. Си-жэнь сочла неудобным возвращаться с пустыми руками и стала ждать. Бао-чай все не приходила, хотя уже наступил вечер.

Надо сказать, что Бао-чай, прекрасно знавшая характер Сюэ Паня, сама подозревала, что ее брат подговорил кого-то оклеветать Бао-юя. Когда же Бао-чай услышала слова Си-жэнь, она еще больше утвердилась в своих подозрениях. В конце концов, Си-жэнь рассказала ей только то, что сама услышала от Бэй-мина, который, в свою очередь, лишь строил догадки, и подлинное положение вещей ему было неизвестно. Таким образом, переходя из уст в уста, выдумки приобрели видимость правды.

Но самым любопытным было то, что Сюэ Пань в этом деле оказался замешанным только из-за своей репутации повесы! А между тем на этот раз он был ни при чем!

И вот, возвратившись домой, он поздоровался с матерью, а потом вдруг спросил Бао-чай:

– Сестра, ты не знаешь, из-за чего побили Бао-юя?

Тетушка Сюэ, тяжело переживавшая этот случай, была очень недовольна вопросом сына. Она стиснула зубы и сказала:

– Бессовестный ты негодяй! Сам все устроил, а теперь еще имеешь наглость спрашивать?

– Что я устроил? – вскипел Сюэ Пань.

– И еще притворяешься, будто ничего не знаешь! – возмутилась тетушка Сюэ. – Всем известно, что это дело твоих рук!

– А если скажут, что я убил человека, – вы тоже поверите? – вскричал Сюэ Пань.

– Успокойся, – сказала тетушка Сюэ, – ведь об этом знает даже твоя сестра! Неужели мы стали бы возводить на тебя напраслину?

– Мама, брат, не шумите, – принялась успокаивать их Бао-чай, – в конце концов выяснится, где черное и где белое!

После этого она серьезно сказала Сюэ Паню:

– Пусть даже это ты наговорил, все равно дело прошедшее, поэтому нечего кипятиться и делать много шума из ничего. Единственное, о чем я тебя прошу, – не пьянствуй и не вмешивайся в чужие дела! Ведь ты пьешь с кем попало. Хорошо, когда без последствий! А если случится что-нибудь! Пусть даже ты будешь непричастен, все равно припишут тебе! Да что говорить о других! Первая буду подозревать тебя я!

Сюэ Пань был прямодушен и несдержан, он не мог терпеть недомолвок. Поэтому, когда мать и Бао-чай принялись укорять его, он не выдержал, вскочил с места и закричал:

– Кто посмел сказать обо мне что-нибудь плохое? Я ему зубы повыбиваю! Я знаю, что кто-то хочет выслужиться перед Цзя Чжэном, поэтому и постарался устроить так, чтобы он избил Бао-юя! Но неужели Бао-юй бог? Почему отец не может его поколотить? А если его и побили, почему весь дом словно перевернулся? В прошлый раз муж моей тетки за что-то ударил Бао-юя, об этом как-то узнала старая госпожа и заявила, что все подстроил Цзя Чжэнь. Она вызвала его и отругала. Сейчас меня сюда впутали… Но раз так – мне все равно! Убью его! Тогда, по крайней мере, я буду знать, что отдал свою жизнь не напрасно!

С этими словами он выдернул дверной засов и хотел броситься наружу.

– Негодяй! – закричала тетушка Сюэ, преграждая ему путь. – Ты что затеял? Сначала лучше убей меня!

Глаза Сюэ Паня от злости округлились и стали похожи на медные колокольчики.

– Ах так? – закричал он. – Значит, вы вздумали мешать мне? Почему вы набрасываетесь на меня? Неужто вы предпочитаете, чтобы я всю жизнь только ссорился с Бао-юем? Лучше уж всем умереть сразу.

– Чего ты шумишь? – подойдя к Сюэ Паню, с упреком сказала Бао-чай. – Мама так расстроилась, а ты, вместо того чтобы успокоить ее, скандалишь! Да и не только мама, даже если б чужой стал удерживать тебя ради твоего же блага, ты должен был бы вести себя скромнее!

– Опять ты за свое! – закричал Сюэ Пань. – Сама все выдумала!

– Ты на меня обижаешься, – проговорила Бао-чай, – а сам дальше собственного носа ничего не видишь!

– Если тебя возмущает, что я ничего дальше своего носа не вижу, почему ж ты не сердишься на Бао-юя, который заводит неприличные знакомства? – продолжал кричать Сюэ Пань. – Я буду говорить только об истории с Ци-гуанем. Мы с ним виделись около десятка раз, причем он не сказал мне ни одного теплого слова. Почему же при первой встрече с Бао-юем, даже не зная еще его имени и фамилии, Ци-гуань подарил ему пояс? Может быть, ты и теперь скажешь, что я выдумываю?

– И ты еще спрашиваешь! – взволнованно вскричали тетушка Сюэ и Бао-чай. – А разве не из-за этого его побили? Ясно, это ты его оклеветал!

– Вы совсем меня уморите! – вскипел Сюэ Пань. – Меня злит не то, что вы ко мне привязались, а то, что из-за одного Бао-юя весь дом перевернули!

– Кто перевернул? – возмутилась Бао-чай. – Ведь ты же первый расшумелся, схватил дверной засов, а теперь говоришь, что скандалят другие!

Рассуждения Бао-чай были настолько логичны, что Сюэ Пань не в силах был опровергнуть их – отвечать сестре для него оказалось труднее, чем матери, и он решил во что бы то ни стало заставить ее замолчать.

Сюэ Пань вообще был несдержан на слова, никогда не задумывался над тем, что говорит, а сейчас, находясь в состоянии крайнего раздражения, и вовсе перестал владеть собой.

– Дорогая сестрица, не ругайся, я давно знаю, что у тебя на уме! – язвительно заметил он. – Мама мне сама говорила, что достойной парой к твоему золотому замку может быть только обладатель яшмы. Ты это запомнила и после того, как увидела у Бао-юя эту безделушку, стала из кожи вон лезть, стараясь во всем его защищать!

Эти слова произвели на Бао-чай ошеломляющее впечатление, она растерянно ухватилась за руку матери.

– Мама! – со слезами вскричала она. – Вы только послушайте, что он говорит!

Когда Бао-чай заплакала, Сюэ Пань понял, что поступил по отношению к ней слишком грубо. Рассердившись на самого себя, он круто повернулся, побежал в свою комнату и повалился на кровать. Но об этом мы рассказывать не станем.

Бао-чай чувствовала себя обиженной, и вместе с тем ее возмущало поведение брата. Она не знала, что делать, ей не хотелось расстраивать мать, и, молча проглотив слезы, она попрощалась. Вернувшись к себе, девушка всю ночь проплакала.

Встав на следующее утро, она даже не стала умываться и причесываться, наскоро оделась и вновь отправилась к матери. Но дорогой, как назло, ей повстречалась Дай-юй, которая в одиночестве любовалась цветами.

– Ты куда? – спросила она.

– Домой, – ответила Бао-чай и, не останавливаясь, прошла мимо.

Дай-юй заметила, что Бао-чай чем-то удручена, глаза ее заплаканы и держится она не так, как обычно.

– Поберегла бы свое здоровье, сестра! – со смехом крикнула ей вслед Дай-юй. – Если ты наплачешь даже два кувшина слез, все равно его не вылечишь от побоев!

Как отнеслась к ее словам Бао-чай, вы можете узнать из следующей главы.

Бао-чай слышала насмешку Дай-юй, но так как мысли ее были заняты матерью и братом, она даже не повернула головы. Дай-юй по-прежнему стояла в тени, устремив свой взгляд в направлении «двора Наслаждения розами». Она видела, как туда вошли и вскоре вышли Ли Вань, Ин-чунь, Тань-чунь и Си-чунь со своими служанками, не появлялась только Фын-цзе.

«Почему она не пришла навестить Бао-юя? – подумала Дай-юй. – Может быть, ее задержали дела? Иначе она непременно явилась бы поболтать, чтобы лишний раз снискать милость старой госпожи и матери Бао-юя. Если она не пришла, этому, несомненно, есть какая-то причина».