За этой строкой последовали другие. Словно опьянев, Дай-юй остановилась, присела на камень и стала вникать в слова: «Ты поспоришь с цветком красотою, только годы, наверно, уплыли».
И вдруг ей припомнились строки из одного древнего стихотворения, которое она недавно читала:
Цветок облетел, утекает вода,
и жалость обоим чужда.
За этими строками следовали другие, в которых говорилось:
Облетели цветы над текущей рекой,
миновали весенние дни,
На земле и на небе промчались они.
А эти строки в свою очередь вызвали в ее воспоминании слова из пьесы «Западный флигель»:
Облетают цветы,
покраснела от них река;
Бесконечна, бескрайна моя тоска!
Дай-юй задумалась, ее сердце сжалось от боли, из глаз покатились слезы. Мысли ее витали где-то далеко-далеко. Но в тот момент, когда она сидела в глубокой задумчивости, кто-то подошел сзади и хлопнул ее по плечу. Когда она обернулась…
Кого увидела Дай-юй, когда она обернулась, можно узнать из следующей главы.
Глава двадцать четвертая, из которой можно узнать о том, как Пьяный Алмаз презирал богатство и ценил благородство и какие думы вызвал у глупенькой девочки утерянный платок
Мы уже рассказали, как в тот момент, когда Дай-юй сидела в глубокой задумчивости, кто-то подошел сзади и хлопнул ее по плечу.
– Ты что здесь делаешь одна?
Дай-юй испуганно вскочила и обернулась – перед нею стояла Сян-лин.
– Глупая девчонка! Так напугала! – воскликнула Дай-юй. – Зачем ты пришла?
– За нашей барышней, но нигде не могу ее найти, – ответила Сян-лин. – Цзы-цзюань тоже тебя ищет. Она сказала, что жена господина Цзя Ляня послала тебе какой-то необыкновенный чай. Иди домой и попробуй его.
С этими словами она взяла Дай-юй за руку, и они направились в «павильон реки Сяосян».
Фын-цзе действительно прислала две стеклянные банки прекрасного чая. Дай-юй и Сян-лин завели беседу о вышивках, узорах, потом сыграли в шахматы, немного почитали, и Сян-лин наконец ушла.
Между тем Бао-юй, которого Си-жэнь нашла и увела домой, вошел в комнату и увидел там Юань-ян, которая, лежа на постели, рассматривала вышивки, сделанные Си-жэнь.
– Где ты был? – спросила она Бао-юя, как только тот появился на пороге. – Бабушка давно тебя ждет, она велела тебе съездить к старшему дяде и справиться о его здоровье. Скорее переодевайся и идем!
Си-жэнь отправилась во внутреннюю комнату за одеждой, а Бао-юй сел на край постели, снял с себя туфли и стал ждать, пока подадут сапоги. Он поглядел на Юань-ян, которая, опустив голову, продолжала рассматривать вышивки. На ней был шелковый розовый халат, теплая безрукавка из синего атласа, на ногах – шелковые чулки цвета яшмы и расшитые узорами темно-красные туфли, а на шее повязан фиолетовый шелковый платочек. Бао-юй наклонился к ней и вдохнул благовония, которые исходили от платочка. Он заметил, что белизной и нежностью кожи Юань-ян не уступает Си-жэнь, и, не удержавшись, погладил ее по шее.
– Дорогая сестрица, – с лукавым выражением произнес он, – дай мне попробовать помаду на твоих губах!
Он прижался к Юань-ян, будто его приклеили.
– Си-жэнь, иди-ка сюда, погляди! – крикнула Юань-ян. – Ты ему прислуживаешь давно, но, видимо, никогда его не сдерживала, и он до сих пор занимается глупостями!
Си-жэнь с одеждой Бао-юя вошла в комнату и сказала ему:
– Сколько раз я тебе говорила, а ты все свое! Если и дальше будешь себя так вести, мне больше незачем здесь оставаться.
Она стала торопить Бао-юя переодеваться. Бао-юй сменил одежду и вышел вместе с Юань-ян.
Повидавшись с матушкой Цзя, он вновь вышел из дому, чтобы отправиться к Цзя Шэ. Слуги уже давно оседлали коня и наготове стояли возле крыльца. Едва Бао-юй собрался сесть в седло, как увидел Цзя Ляня, который тоже ездил навестить Цзя Шэ и только что вернулся. Они поздоровались, но едва успели перекинуться несколькими словами, как откуда-то сбоку вынырнул человек и, обращаясь к Бао-юю, осведомился:
– Как поживаете, дядюшка?
Бао-юй оглянулся и увидел молодого человека лет восемнадцати-девятнадцати, высокого ростом, с приятным овальным лицом. Бао-юю он показался знакомым, но он никак не мог припомнить ни его имени, ни места, где они встречались.
– Что ты так таращишь глаза? – спросил его Цзя Лянь. – Неужели ты его не узнаешь? Это же Цзя Юнь, сын пятой тетушки, которая живет во флигеле.
– И в самом деле! – воскликнул Бао-юй. – Как это я позабыл!
Обратившись к Цзя Юню, он спросил:
– Как чувствует себя твоя матушка? Чем ты сам сейчас занимаешься?
– Вот пришел ко второму дяде, – ответил он, указывая на Цзя Ляня, – хочу с ним кое о чем поговорить.
– Ты еще больше похорошел, – продолжал Бао-юй. – Тебе бы только быть моим сыном!
– И тебе не стыдно! – засмеялся Цзя Лянь. – Человек старше тебя на пять, а то и на шесть лет, а ты называешь его сыном.
– Сколько тебе лет? – осведомился тогда Бао-юй, обращаясь к Цзя Юню.
– Восемнадцать, – ответил тот.
Следует сказать, что Цзя Юнь был умен и проницателен. Едва он услышал слова Бао-юя, как улыбнулся и сказал:
– Верно гласит пословица: «Дед лежит в колыбели, а внук ковыляет с палкой». Правда, я возрастом старше, но «как ни высока гора, она не может закрыть солнца». Уже несколько лет, с тех пор как умер мой отец, за мной никто не присматривает. Если вы, дядя Бао-юй, не чувствуете ко мне неприязни за то, что я глуп, и признаете меня своим сыном, для меня это будет величайшим счастьем.
– Ты слышал? – засмеялся Цзя Лянь. – Он изъявляет желание стать твоим сыном! Разве это не доказывает, что он умеет завязывать дружбу с людьми?
С этими словами он удалился.
– Если завтра будешь свободен, приходи ко мне, – сказал Бао-юй, обращаясь к Цзя Юню. – С ними тебе водиться незачем. Сейчас мне некогда, а завтра я буду ждать тебя в своем кабинете, и если ты придешь, мы побеседуем, погуляем в саду.
Он вскочил в седло и в сопровождении мальчиков-слуг отправился к Цзя Шэ. Оказалось, что тот просто немного простудился. Бао-юй передал ему все, о чем его просила матушка Цзя, а затем и сам справился о здоровье.
Цзя Шэ встал и почтительно ответил на все вопросы, которые через Бао-юя задала ему матушка Цзя, а затем позвал служанку и велел им проводить Бао-юя к госпоже Син.
Бао-юй попрощался с Цзя Шэ и поднялся в верхнюю комнату. Завидев Бао-юя, госпожа Син поднялась ему навстречу и поспешила осведомиться, как чувствует себя матушка Цзя. После этого Бао-юй поинтересовался здоровьем госпожи Син.
Усадив Бао-юя на кан, госпожа Син приказала подать чай, а сама стала расспрашивать его, что нового у них дома. Вскоре явился Цзя Цун и, увидев Бао-юя, поклонился ему.
– Где это тебя носило? – недовольным тоном спросила его госпожа Син. – Куда провалилась твоя нянька? Что она смотрит? Бегаешь весь растрепанный, грязный – разве ты похож на мальчика из приличной семьи?
Пока происходил этот разговор, в комнату вошли Цзя Хуань и Цзя Лань и поклонились госпоже Син. Та предложила им сесть. Цзя Хуань сразу заметил, что Бао-юй сидит на одном матраце с госпожой Син и та всячески за ним ухаживает, и ему стало неприятно. Посидев немного, он подмигнул Цзя Ланю, что пора уходить. Цзя Лань не стал противиться. Они вместе встали и попрощались. Бао-юй захотел идти с ними вместе, но госпожа Син удержала его:
– Посиди еще, я хочу с тобой поговорить!
Бао-юю пришлось сесть, а госпожа Син сказала Цзя Хуаню и Цзя Ланю:
– Когда вернетесь домой, передайте от меня поклон своим матерям. Ваши барышни и сестры давно уже здесь, и от их шума кружится голова, так что сегодня я не оставляю вас у себя обедать.
