Все с изумлением слушали рассказ Бао-цинь.

– Дорогая сестрица, не можешь ли ты показать нам это стихотворение? – спросил Бао-юй.

– Как же я могу его показать, если оно хранится у меня в Нанкине! – возразила Бао-цинь.

– Жаль, что мне самому не довелось повидать мир! – воскликнул Бао-юй.

– Не обманывай нас! – проговорила Дай-юй, толкнув Бао-цинь в бок. – Я ведь видела, что ты привезла с собой все свои вещи, и это стихотворение тоже где-нибудь среди них. А еще говоришь, что не привезла! Может быть, они поверили тебе, но я никогда не поверю!

Бао-цинь покраснела от смущения, но ничего не ответила.

– Ах эта Чернобровая! И всегда ты так говоришь! – воскликнула Бао-чай. – Слишком уж ты умна!

– Если она привезла стихотворение, почему не дает нам почитать? – заметила Дай-юй.

– Да разве она сейчас найдет его? – возразила Бао-чай. – Ведь после приезда она еще не успела разобрать вещи – все корзины, сундуки, коробки свалены в кучу! Когда разберут все, тогда мы найдем и дадим вам почитать. – И, обращаясь затем к Бао-цинь, она добавила: – Может быть, ты запомнила это стихотворение наизусть? Тогда прочти его нам!

– Одно пятисловное уставное стихотворение, сочиненное той девушкой, я запомнила. Только учтите, что она чужестранка и написать стихотворение ей стоило больших трудов.

– Погоди, не читай, – остановила сестру Бао-чай. – Надо, чтобы и Сян-юнь послушала.

Подозвав Сяо-ло, Бао-чай сказала ей:

– Пойди к нам и сообщи барышне Сян-юнь, что из чужих краев приехала красавица, сочинившая прекрасные стихи. Скажи, что мы ждем нашу «помешавшуюся на поэзии барышню» и просим ее привести с собой «поэтическую дурочку».

Сяо-ло, смеясь, ушла, а через некоторое время за дверьми послышался голос Сян-юнь:

– Что у вас там за красавица приехала?

С этими словами она появилась на пороге, а следом за нею Сян-лин.

– Еще не успела войти, а голос уже слышен! – засмеялись все в комнате.

Бао-цинь пригласила Сян-юнь сесть, а затем ей передали содержание только что происшедшего разговора.

– Что ж, читай скорее, – сказала ей Сян-юнь.

Бао-цинь не заставила себя упрашивать и прочла:

– Замечательно! – воскликнули все, выслушав Бао-цинь. – Ведь она иностранка, а стихи пишет лучше нас!

В это время появилась Шэ-юэ, которая сообщила:

– Матушка второго господина Бао-юя прислала служанку передать, чтобы второй господин сказал дяде, что его мать чувствует себя плохо и поэтому не может прийти.

– Хорошо, – поспешно вставая, ответил Бао-юй; а затем осведомился у Бао-чай и Бао-цинь: – Вы тоже будете у дяди?

– Нет, – ответила Бао-чай. – Но вчера мы уже отослали подарки.

Поболтав еще немного, все разошлись. При выходе Бао-юй пропустил вперед сестер, а сам направился следом за ними. Дай-юй окликнула его:

– Ты не знаешь, когда вернется Си-жэнь?

– Наверное, после похорон, – ответил Бао-юй.

Дай-юй хотела еще что-то спросить, но передумала и только промолвила:

– Ладно, иди…

Бао-юй тоже чувствовал, что ему нужно многое сказать Дай-юй, но только не знал, с чего начать, поэтому лишь произнес:

– Я приду к тебе завтра!

Он опустил голову и молча сбежал с крыльца. Но потом снова обернулся к Дай-юй:

– Сейчас ночи стали длиннее, а ты сильно кашляешь. Сколько раз просыпаешься?

– Вчера ночью мне было немного легче, я кашляла всего два раза, – ответила Дай-юй. – Но спала я только четвертую стражу, больше уснуть не могла.

– У меня к тебе есть очень важное дело, – приблизившись к Дай-юй, тихим голосом осторожно произнес Бао-юй. – Я только что подумал о ласточкиных гнездах, которые тебе присылала сестра Бао-чай…

Но больше он ничего не успел сказать, ибо появилась наложница Чжао, которая пришла навестить Дай-юй.

– Барышня, – спросила она, – как вы себя чувствуете?

Дай-юй поняла, что наложница была у Тань-чунь, а к ней зашла лишь по пути. Предложив наложнице сесть, Дай-юй сказала:

– Премного благодарна вам за внимание! Ведь сегодня так холодно, а вы не сочли за труд прийти навестить меня!

Затем она приказала налить Чжао чаю и бросила выразительный взгляд на Бао-юя. Тот понял, что означает ее взгляд, и незаметно выскользнул за дверь.

Между тем наступило время ужина. Бао-юй навестил госпожу Ван, и та наказала ему на следующее утро как можно раньше съездить к дяде. Возвратившись вечером домой, Бао-юй посмотрел, как Цин-вэнь приняла лекарство, а затем, приказав ей не выходить из теплой комнаты, велел принести туда жаровню и распорядился, чтобы Шэ-юэ спала нынешней ночью там. О том, как прошла ночь, мы рассказывать не будем.

На следующее утро, еще перед рассветом, Цин-вэнь разбудила Шэ-юэ.

– Проснись! – кричала она. – Неужели ты еще не выспалась? Пойди прикажи девочкам вскипятить для господина чай, а я разбужу его.

– Сначала нужно разбудить Бао-юя и помочь ему одеться, а вынести жаровню и позвать девчонок не будет поздно и после. Сколько раз старые няньки твердили, чтобы Бао-юй не заходил в твою комнату и не заразился от тебя! Ведь если они увидят, что мы опять вместе с ним, скандала не миновать!..

– Вот и я так говорю! – поддержала ее Цин-вэнь.

Едва они позвали Бао-юя, тот сразу же проснулся и оделся. Шэ-юэ велела девочке-служанке прибрать в комнате и только после этого позвала Цю-вэнь прислуживать ему.

Когда Бао-юй окончил умываться и причесываться, Шэ-юэ сказала ему:

– День сегодня пасмурный, того и гляди пойдет снег. Вам следовало бы одеться потеплее.

Бао-юй не стал перечить ей и переоделся. Девочка-служанка подала ему чашку отвара из цзяньаньского лотоса с жужубом, и Бао-юй выпил два глотка. Затем Шэ-юэ поднесла ему блюдечко имбиря, Бао-юй немного поел и, отдав распоряжения насчет Цин-вэнь, отправился к матушке Цзя.

Матушка Цзя еще спала, но ее разбудили, и она приказала немедленно впустить внука. Войдя в комнату матушки Цзя, Бао-юй заметил Бао-цинь, которая спала, повернувшись лицом к стене.

Матушка Цзя осмотрела Бао-юя и, заметив, что он одет лишь в короткую коричневую куртку с узкими рукавами, покрытую золотыми вышивками и атласной бахромой, спросила:

– Снег идет?

– Погода пасмурная, но снега пока нет, – ответил Бао-юй.

Матушка Цзя повернулась к Юань-ян и приказала:

– Принеси плащ из павлиньего пуха, о котором я тебе говорила вчера, и дай ему!

– Слушаюсь, – ответила Юань-ян, выходя из комнаты, и вскоре появилась снова с плащом в руках.

Бао-юй внимательно осмотрел одеяние. Оно все блестело золотом и переливало лазурью, как радуга, и совершенно не походило на тот плащ, который был у Бао-цинь.

– Это кафтан, – объяснила Бао-юю матушка Цзя, – и выткан он в России из павлиньего пуха. Плащ из утиных перьев я недавно отдала твоей сестрице Бао-цинь, а этот дарю тебе.

Бао-юй с благодарностью поклонился матушке Цзя и надел плащ.

– А теперь пойди покажись матери, – сказала ему матушка Цзя.

Бао-юй снова поклонился и направился к выходу, но тут заметил Юань-ян, которая стояла перед ним и протирала глаза.