На совете Высокой палаты Антиохии в курии Св. Петра, латинские бароны и прелаты постановили, что князь Раймонд может лично признать себя вассалом василевса, но не имеет права передавать ромеям какие-либо земли Антиохийского княжества, т. к. он занимает княжеский престол in matrimonium, т. е. по праву брака с законной, наследственной правительницей — княгиней Констанцией. «Они сказали князю, что не потерпят того, чтобы он заключал подобные договоры и передавал законное наследство своей супруги, без одобрения со стороны граждан и нобилитета. Права заключать столь неправедные соглашения, без ведома знати и граждан, не было даровано ни князю, ни княгине. Так, ежели один из них, или оба, будут упорно держаться подобного соглашения, то их ждет изгнание из пределов земли Антиохийской, как людей, отвергших своих подданных и продавших то, что было им доверено в наследство»[1330]. Это крайне редкое, не свойственное Антиохийскому княжеству проявление «феодального парламентаризма» отнюдь не следует воспринимать как борьбу нобилитета против княжеской власти; скорее бароны, Патриарх и латинский клир предоставили князю Раймонду прекрасный повод, номинально не нарушая клятвы, отказаться от своих обязательств перед Ромейской империей[1331]. Антиохийские франки не были готовы (как во времена нормандских князей) первыми напасть на Ромейскую державу; более того, они не собирались отрекаться от номинальных вассальных обязательств перед империей. Однако они вновь, как и в 1138 г., проявили готовность до последнего сражаться за Антиохию, в случае, если василевс возобновит посягательства на город.

Для передачи этого решения, от имени князя, нобилитета, «Блаженного Апостола Петра, господина Патриарха и всех жителей Антиохии», к василевсу было снаряжено посольство, под началом латинского епископа Джабалы — Гуго[1332]. Как только латинские послы, во главе с епископом Гуго, покинули императорский лагерь, Иоанн II Комнин бросил свои войска на Антиохию. Ромейские воины дотла разорили городские предместья, поля, сады и прилегающие деревни. Латинское и восточно-христианское население Антиохии с городских стен взирало на уничтожение своих виноградников, садов и деревень, однако Раймонд не дерзнул вывести свои войска для открытого сражения с армией василевса. Между тем, василевс приказал отложить саму осаду до следующего года, не желая зимовать под стенами Антиохии и предпочитая собрать дополнительные силы в Киликии. Как писал Никита Хониат, «Раздраженный тем, что не сбылись его ожидания, он (Иоанн II. — С. Б.) хотя и не счел нужным войти в город силой, питая крайнее отвращение к войне с христианами, однако же, расположившись в предместьях города, дозволил войску опустошать их и забрать все, что только можно. Вследствие этого дозволения, данного под предлогом недостатка в необходимом продовольствии, даже фруктовые деревья не остались нетронутыми, но и они были сожжены для приготовления пищи. Тайно отомстивши таким образом за пренебрежение к себе, василевс удалился к пределам киликийским»[1333].

Императору Иоанну II не довелось возобновить кампанию против Антиохии. Весной 1143 г. он умер в Киликии после несчастного случая на охоте. Умирая от отравленной раны, «сохраняя императорское величие (…)» и «презирая невыносимую боль, страдание и приближение смерти»[1334], Иоанн II, в присутствии армии и членов синклита, нарек своего младшего сына — Мануила новым василевсом и автократором ромеев[1335]. «Мануил, любивший отца больше, чем кто другой, и уважавший законы природы, потупил глаза и, склонившись головой на грудь родителя, оросил слезами постель его. Потом облекся в порфиру, возложил на себя диадему, и все войско провозгласило его василевсом. После сего василевс Иоанн, прожив еще несколько дней, скончался»[1336]. Император Иоанн II Комнин показал себя мудрым политиком и доблестным военачальником. Однако в его отношениях с франками прослеживалось абсолютное непонимание изменившейся расстановки сил и реалий Леванта. Несмотря на свою возросшую мощь, Ромейская империя могла присоединить Антиохию только ценой большой крови, насильственного изгнания или истребления франков. Подобное кровопролитие привело бы только к стремительному ослаблению христиан Востока — ромеев, франков, армян. Очевидно, что василевс Иоанн II готов был пойти на эти жертвы ради сокровенной цели — возвращения Антиохии; его зимовка в Киликии свидетельствует о подготовке к дальнейшей войне, о желании расправиться с Антиохийским княжеством так же, как он расправился с государством Рубенидов. Отравленная стрела, унесшая жизнь василевса, во многом уберегла христиан Сирии от подобной имперской экспансии, которая вряд ли принесла бы что-либо кроме бессмысленных потерь. Сыну и преемнику Иоанна II — Мануилу I Комнину — суждено было добиться несравненно больших успехов как на пути распространения имперского влияния на Востоке, так и в действенном объединении христиан Леванта перед лицом ислама.

Новый, только провозглашенный император — Мануил I Комнин отвел армию обратно, вглубь Анатолии, поспешив в Константинополь. Готовившаяся осада Антиохии была отложена на неопределенный срок. Тогда же князь Раймонд де Пуатье предпринял попытку отбить у овдовевшей Ромейской державы некогда принадлежавшие Антиохийскому княжеству киликийские земли, о чем мы уже писали выше. В 1143 г. антиохийские франки, уничтожив ромейские гарнизоны, заняли города восточной Киликии. Это повлекло ответное вторжение ромейских армий. Как и в 1104 г., наступление велось одновременно с суши и с моря. Мануил I Комнин не смог лично принять участие в этой кампании, доверив ее ведение своим военачальникам; во главе армии были поставлены братья Иоанн и Андроник Контостефаны, и опытный имперский стратиг, крещеный тюрок — Просух. Византийским флотом командовал друнгарий Димитрий Врана[1337]. Войска князя Раймонда, будучи не в силах сдержать наступление ромеев, покинули завоеванные киликийские земли и ушли за перевалы Аманоса, в Сирию, куда вскоре вступили и преследовавшие их ромейские армии. По словам Киннама: «Просух и оба Контостефана, придя к пределам Киликии, вскоре освободили крепости, отнятые у ромеев антиохийцами и, сразившись с Раймондом, обратили его в бегство и побили многих из его войска (…). Овладев упомянутыми крепостями и не встретив при этом никакого сопротивления, ромеи дошли до самого города Антиохии и обобрали у антиохийцев все встречное, будто у мизиян»[1338].

В третий раз за последние семь лет земли и поселения вокруг Антиохии были дотла разорены ромеями. На этот раз, князь Раймонд де Пуатье был намерен дать открытый бой ромеям. Выступив во главе конного и пешего войска, он начал преследование ромейской армии, отступавшей к Сирийским вратам. Обе стороны, отошедшие от Антиохии на достаточное расстояние, встали лагерем друг напротив друга. На рассвете началось сражение; ромеи попытались внезапно напасть на франкский лагерь, но князь Раймонд уже успел выстроить свои войска и подготовить их к битве. Тем не менее, численное превосходство было, очевидно, на стороне ромеев, и сражение закончилось победой императорской армии. Раймонд должен был дать приказ об отступлении, а ромеи «перебили многих из его войска и гнались за ними до самых ворот Антиохии»[1339]. Повторно разорив территории вокруг Антиохии, ромейская армия, через Сирийские врата, ушла в Киликию. Параллельно с кампаниями армии Просуха и братьев Контостефанов в Киликии и у стен Антиохии, приморские земли Антиохийского княжества были атакованы византийской эскадрой Димитрия Враны. «Димитрий со своей флотилиею опустошил прибрежья и места приморские, забрал в плен толпы народа и сжег множество принадлежавших тамошним жителям судов, стоявших у морского берега. В числе пленных у ромеев находился даже сборщик государственных податей. Услышав об этом и воспылав великим гневом, Раймонд хотел было напасть на неприятельскую флотилию, но, узнав, что ромейские корабли уже удалились от берега, возвратился домой без успеха»[1340].