Достаточно взглянуть на ход событий восточного похода императора Иоанна II Комнина (1137–1138 гг.). Согласно Ибн аль-Каланиси, осенью 1137 г., во время переговоров с князем Раймондом Антиохийским, василевс Иоанн II «в качестве одного из условий мира назвал возможность направить в Антиохию греческого патриарха, как это делалось ранее»[1603]. Дамасский хронист отмечает, что Раймонд принял это условие[1604]. Весной 1138 г. Папа Иннокентий II издал энциклику, призвав всех состоявших на византийской службе чад Римской Церкви под страхом отлучения порвать все сношения с василевсом, в случае если он начнет посягать на латинскую Церковь[1605]. В 1137–1138 гг. император Иоанн II Комнин успел изгнать из покоренной ромеями Киликии латинских архиепископов Тарса и Мамистры. Латинские прелаты — архиепископ Тарса Стефан и архиепископ Мамистры Жоффруа, должны были бежать ко двору князя и Патриарха, в Антиохию. Как об этом писал участник Второго крестового похода (1147–1148 гг.) и капеллан короля Людовика VII Молодого — Одон Дейльский, василевс «захватил Таре и Мамистру, множество других городов и обширные земли; тогда он изгнал католических епископов тех городов и заменил их еретиками»[1606]. Вероятно, что именно последовавшая и весьма действенная угроза со стороны понтифика вынудила императора Иоанна II не настаивать на смене патриархов в Антиохии и пожертвовать интересами православной Церкви ради сохранения своих латинских контингентов и покорности едва присягнувших ему государей франкской Сирии. Когда летом 1138 г. император Иоанн II и его сыновья совершали свой триумфальный въезд в Антиохию, их встречал не православный, а латинский Патриарх — Рауль I Домфрон[1607].

Аналогичный компромисс имел место и во время великого восточного похода императора Мануила I Комнина (1158–1159 гг.). В предшествующей главе мы уже говорили о том, что Мануил Комнин добился у капитулировавшего в Мамистре князя Рено де Шатильона согласия на то, «чтобы в Антиохию архиерей посылаем был, по древнему обычаю, из Византии»[1608]. Но спустя буквально несколько недель, после переговоров с королем Бодуэном III Иерусалимским, василевс сходным образом отказался от этих притязаний, вопреки всем заверениям Киннама. И вновь, когда ромейский император совершал свой торжественный въезд в Антиохию, его встречал латинский Патриарх — Амори де Лимож, возглавивший церковные торжества и череду пасхальных богослужений в соборе Св. Петра[1609]. На протяжении последующих пяти лет, даже во времена правления княгини Констанции, василевс не вмешивался в церковную жизнь франкской Антиохии и не поднимал вопроса о патриархе.

Лишь в 1165 г., после катастрофического поражения франков у Харима, когда кровно нуждавшийся в экономической и военной поддержке империи князь Боэмунд III обратился за помощью к василевсу, Мануил I Комнин вновь выдвинул требование — вернуть в Антиохию православного Патриарха — на что Антиохийский князь дал свое согласие. Православным Патриархом Антиохии в этот период был Афанасий I Манасси, избранный и пребывавший, как него предшественники, в Константинополе. Но утверждение Патриарха Афанасия в Антиохии, порой преподносимое позднейшими авторами как триумфальное завершение «борьбы» Комнинов за права православной иерархии, на самом деле мало походит на триумф. Во-первых, реставрация православного Патриарха в Антиохии не была связана с каким-либо победоносным императорским походом на Восток; это был плод умелого эксплуатирования военной и экономической зависимости Антиохийского княжества от Ромейской империи. Опять же, следует подчеркнуть, что восстановление Патриарха Афанасия на его кафедре в Антиохии стало возможным благодаря соглашению, заключенному императором Мануилом и князем Боэмундом III в Константинополе, в 1165 г. Нет ни малейшего повода связывать его с капитуляцией князя Рено и последним сирийским походом василевса (1158–1159 гг.).

Во-вторых, великие византийские историки XII в. — Иоанн Киннам и Никита Хониат, детально описывавшие самые разные аспекты императорских контактов с франками, ни слова не говорят об этом церковном «триумфе» василевса. Об этом молчат и латинские хронисты. Более того, Папа Александр III — боровшийся в эти годы с императором Фридрихом I Барбароссой и потому нуждавшийся в поддержке василевса Мануила I Комнина, не предпринял ни малейшей попытки как-либо отреагировать на попрание прав латинского Патриарха и утверждения византийской церковной иерархии в Антиохии. Единственным автором XII в., описавшим антиохийский период патриаршества Афанасия I Манасси, стал Михаил Сириец. Согласно его хронике, когда князь Боэмунд III вернулся из Константинополя в Антиохию, «он привез с собой греческого патриарха, имя которого было Афанасий. Когда патриарх франков (Амори де Лимож. — С. Б.) услышал об этом, он впал в ярость. Он покинул город и отбыл в Кусаир, наложив анафему на франков Антиохии»[1610].

«Антиохийский» период патриаршества Афанасия I Манасси продолжался пять лет. За это время, известно, что он как минимум единожды совершал путешествие из Антиохии — в Константинополь, где в 1166 г. участвовал в церковном соборе под председательством Вселенского Патриарха Луки Хрисоверга[1611]. Очевидно отлученный латинским патриархом князь Боэмунд III не пытался препятствовать свободному передвижению Патриарха Афанасия и его возвращению в Антиохию[1612]. Возвращение Патриарха Афанасия в Антиохию ни в коей мере не стоит воспринимать как упразднение латинского Антиохийского Патриархата или как полноценную реставрацию православной иерархии на землях княжества Антиохийского и графства Триполи. Нет ни одного сведения о том, чтобы хоть один прелат латинского Антиохийского Патриархата лишился бы своей кафедры в пользу византийского иерарха (как было при ромейском завоевании Киликии в 1137–1138 гг.), или чтобы латинские капитулы вынужден были оставить или разделить с греками некогда латинизированные обители, соборы и приходские церкви Антиохии. Единственным собором, где греческий клир, вероятно, действительно «потеснил» латинян, был кафедральный патриарший собор Св. Петра[1613].

Так что это достижение восточной политики Мануила I Комнина действительно мало походило на триумф (что вполне объясняет молчание византийских авторов). Тем более, что пребывание Афанасия I Манасси в Антиохии имело крайне печальный, трагический исход. Спустя пять лет после прибытия греческого патриарха в Антиохию город был сокрушен мощным землетрясением. Как об этом пишет Михаил Сириец, «В Антиохии пала крепостная стена, стоявшая у берега реки; великая церковь греков обрушилась полностью; святая святых великой церкви Мар Петра также обрушилась, так же как и многочисленные прочие церкви и дома»[1614]. Патриарх Афанасий был погребен под руинами обрушившегося алтаря собора Св. Петра или церкви Пресвятой Богородицы (на этот счет существуют некоторые разночтения, т. к. Михаил Сириец, упоминая о смертельном ранении Патриарха, не говорит о точном месте его гибели)[1615]. Князь Боэмунд III, сочтя стихийное бедствие за гнев Божий, немедленно отправился в Кусаир, моля Патриарха Амори вернуться на кафедру Св. Петра. «Князь (…) обрезал свои волосы, облекся в мешковину, и, собрав народ, отправился в Кусаир, чтобы вымолить прощение у Патриарха. Все пришедшие, во главе с князем, смиренно обратились к Патриарху, умоляя его вернуться к своей церкви. Но он ответил: "Если вы не изгоните греческого Патриарха, я не вернусь" Когда они возвратились в город, они нашли того Патриарха (т. е. Афанасия Манасси. — С. Б.) погребенного под развалинами. Когда они извлекли его, он еще дышал. Они вынесли его за пределы города, и он умер на дороге. После этого Амори вернулся в Антиохию, и вскоре стены и церкви города были восстановлены»[1616].