В правление Юстиниана I Великого были основаны или существенно перестроены многие важнейшие церкви и монастыри Сирии и Палестины. Так, Юстиниану приписывают повторное возведение Базилики Рождества Христова в Вифлееме, т. к. исконная постройка времен свв. Константина I и Елены была сожжена в 529 г., во время кровопролитного восстания самаритян. Согласно хронике Патриарха Евтихия Александрийского (X в.), Юстиниан направил своих представителей и зодчих в Палестину, откликнувшись на обращение преподобного Саввы Освященного, просившего василевса восстановить палестинские церкви, пострадавшие в ходе самаритянских восстаний. «Император Юстиниан приказал своему послу снести вифлеемскую церковь, которая была строением малым, и возвести на ее месте новую церковь, таких размеров и такой красоты, что даже храм в Иерусалиме не сравнится с ее великолепием. Посол императора прибыл в Иерусалим, где возвел странноприимный дом, завершил строительство Новой Церкви, восстановил церкви, сожженные самаритянами, и наконец — снес вифлеемскую церковь и возвел на ее месте новый храм, тот, который стоит там и поныне»[84]. Правда, писавший в Х в. Александрийский Патриарх приводит и полулегендарную историю о том, что Юстиниан был недоволен малыми размерами и убранством храма и даже велел казнить руководивших строительством[85]. Сходным образом, Юстиниан принял меры и для укрепления палестинской лавры Св. Саввы Освященного. Сам св. Савва скончался как раз в правление Юстиниана (в 532 г.), незадолго до смерти направив императору вышеуказанное ходатайство о церквях Палестины. Так как основная часть монастырских построек, включая кафоликон, была воздвигнута еще на рубеже V–VI вв.[86], Юстиниан приказал возвести крепостные стены и башни вокруг Лавры Св. Саввы Освященного — защитив тем самым монастырь, который впоследствии, на протяжении многих веков, играл важнейшую роль в истории православного Востока. Самая высокая из монастырских башен по сей день именуется «башней Юстиниана»[87].

Важнейшим актом Юстиниана следует считать основание монастыря Св. Екатерины на Синае (до IX в., т. е. до обретения мощей св. Екатерины Александрийской, известного как монастырь Преображения). Именно Юстиниан положил начало объединению синайских отшельников и монахов в единую обитель, возведя у подножия горы первые церкви — не сохранившуюся церковь Пресвятой Богородицы, о которой пишет Прокопий Кесарийский[88], икафоликон монастыря — базилику Преображения. Заботясь о безопасности монастыря, император велел обнести формировавшуюся у склонов Синая обитель крепостными стенами. Фундамент и некоторые фрагменты стен действительно выдают работу мастеров VI в. Также, для защиты обители от кочевавших по Синаю бедуинских племен, император приказал содержать при монастыре гарнизон из 300 воинов, прислав сотню из Египта и две сотни из Фракии[89]. Как пишет тот же Прокопий, «У подошвы этой горы император построил очень сильное укрепление и поместил здесь значительный военный гарнизон, чтобы варвары-сарацины не могли отсюда совершенно незаметно ворваться в области Палестины, так как страна эта, как я сказал, была пустынна»[90]. Естественно, практика содержания при монастыре постоянного ромейского гарнизона сошла на нет с последовавшим арабским завоеванием Леванта. В 550 г., в память о скончавшейся двумя годами ранее императрице Феодоре, Юстиниан I возвел кафоликон монастыря — Базилику Преображения, украшение которой доверил лучшим константинопольским мозаичистам. Сохранившаяся в конхе апсиды мозаика с образом Преображения Господня является одним из наиболее ярких памятников византийского искусства эпохи Юстиниана[91]. То, что возведение стен и кафоликона монастыря Св. Екатерины (Преображения) было делом рук Юстиниана, и что василевс связывал основание обители с поминовением своей горячо любимой жены — Феодоры, отражено в надвратной надписи перед главным входом в монастырь. «С оснований воздвигнут сей священный монастырь Синайской горы, где Бог беседовал с Моисеем, смиренным василевсом ромеев Юстинианом в вечное поминовение его и супруги его Феодоры, и окончен после тридцатого года царствования его»[92].

К эпохе правления Юстиниана I возводят свое основание и некоторые прославленные сирийские обители, такие как монастырь Богородицы в Сайданае, к северу от Дамаска, и монастырь Св. Георгия аль-Хумайра, расположенный на полпути между Эмесой (Хомсом) и Тартусом[93]. В случае с монастырем Св. Георгия, о какой-либо связи с эпохой Юстиниана I можно говорить только на уровне местных преданий; древнейшие сохранившиеся постройки на территории монастыря относятся к эпохам арабского и франкского правления, о чем будет сказано ниже. Что касается монастыря Пресвятой Богородицы Сайданая, то здесь мы также встречаем лишь достаточно позднее предание о том, что Юстиниан, во время своего пребывания в Сирии, охотился в горах Каламун, и что лань, которую он преследовал, обратилась в Пресвятую Богородицу, которая велела ему возвести на этом месте монастырь. Само название «Сайданая», при всех разночтениях и спорах, скорее всего означает «место охоты»[94]. Несмотря на это явно легендарное и не встречающее подтверждений в византийских источниках предание, существуют некоторые свидетельства того, что обитель вела свое существование с позднеантичных времен. К примеру, сохранились упоминания о роскошной напольной мозаике, украшавшей кафоликон монастыря, что, опять же, является элементом, характерным для храмового зодчества VI в.

Малороссийский паломник и путешественник XVIII в. В.И. Григорович-Барский посещал обитель Сайданаи и видел ее древний собор (впоследствии разрушенный во время дамасской резни христиан в 1860 г.). Восхищаясь красотой этой церкви, Григорович-Барский прямо сравнивает кафоликоны Сайданаи и монастыря Св. Екатерины на Синае, отмечая их общее происхождение и единого ктитора — Юстиниана. В описаниях Григоровича-Барского кафоликон Сайданаи — храм Рождества Пресвятой Богородицы, предстает как прекрасно построенная базилика, прямо напоминающая синайскую базилику Преображения, но превосходящая ее в величии и красоте[95]. Приведенное малороссийским путешественником описание дает представление и об убранстве церкви — о напольной мозаике, сохранившейся лишь в алтарной части, о роскошном иконостасе, о пяти престолах базилики — главном, покрытым киворием, в честь Рождества Богоматери, и четырех малых (освященных в честь св. Иоанна Богослова, св. Николая, св. Архангела Михаила и св. Иакова). Паломнические описания Сайданаи и сопряженные с монастырем предания ясно свидетельствуют о том, что православные Сирии на протяжении многих веков стремились сохранять, порой пусть и вымышленную, связь своих обителей и церквей с постройками великого императора Юстиниана I; и это со всей яркостью подчеркивает подлинную культурную связь православных Леванта с византийским миром. Так, благодаря многовековому процессу эллинизации и христианизации, в сочетании с постройками императора Юстиниана в VI в., Сирия постепенно стала частью того разнородного, но все же характерно византийского пространства, к которому принадлежали Малая Азия, южная и северо-восточная Италия, Балканы, Александрия и Константинополь.

Второе тридцатилетие VII в. ознаменовало для Сирии, как и для всего Леванта, начало новой эпохи — эпохи великих арабских завоеваний, когда объединенные молодой религией племена Аравийского полуострова обрушились на ослабевшие после войны 602–629 гг. великие державы Востока — Сасанидскую Персию и Ромейскую империю. Ранние набеги принявших ислам арабов в византийскую Палестину, начавшиеся в 633–634 гг., вскоре привели к первому серьезному поражению ромеев — битве при Дафине, близ Газы (4 февраля 634 г.). Тогда ромейский отряд, выступивший против арабов под началом имперского наместника Сергия, был практически полностью уничтожен; сам Сергий вместе с тремя сотнями воинов пал в сражении[96]. Тогда же халиф Абу Бекр санкционировал первое широкомасштабное вторжение арабов-мусульман в пределы империи с целью начать полноценное завоевание ближневосточных провинций Ромейской державы. В мае 634 г. арабы, под началом Халида ибн аль-Валида, заняли сирийскую Босру — первый из византийских городов, подпавший под власть мусульман[97]. Как об этом писал арабский историк Аль-Табари, «И открыл Бог Босру мусульманам, и она была первым из городов, завоеванных в Сирии»[98].