Полностью подчинив Эдессу и получив доступ к сокровищам убитого Тороса, Бодуэн продолжил активно расширять свои владения, первым делом принудив сельджукского эмира Бальдука покинуть Самосату, в обмен на 20.000 безантов. В течение года были покорены ближайшие к Эдессе и Турбесселю мусульманские поселения, такие как Сарудж, Айнтаб, Биреджик, Мамбидж. При этом, Бодуэн продолжал пользоваться широкой поддержкой армянского населения и знати; в число его ближайших сподвижников, наряду с франками, входили армянские военачальники, такие как Никуз и Константин, князь Гаргара[710]. В мае 1098 г. молодое графство Эдесское испытало первый серьезный удар со стороны сельджуков, когда к Евфрату подошла армия эмира Кербоги, направлявшаяся к Антиохии. На ранней стадии осады граф Бодуэн совершил дерзкую вылазку против авангарда сельджукской армии, нанеся первое серьезное поражение эмиру Мосула. «Когда Бодуэн (…) услышал о приближении Кербоги (…) он призвал к оружию все свои войска. Когда те были собраны, верхом на мощных скакунах, он выступил навстречу воинам Кербоги, которых выслали вперед для осады Эдессы. Он атаковал турок и храбро бился с ними, опираясь на армянские луки и галльские копья. Наконец, он вынудил Кербоги бежать к собственному лагерю, а сам вернулся в Эдессу, захватив богатую добычу: верблюдов, мулов и высланную вперед провизию»[711]. Вскоре сам Кербога, с главными силами своих аскаров, осадил Эдессу, однако Бодуэн I отстоял город, отбив все атаки сельджуков. Испытав первое поражение, Кербога вынужден был покинуть пределы графства Эдесского и продолжить марш к осажденной Антиохии[712]. Так, к моменту взятия Антиохии крестоносцами и разгрома армии Кербоги на Оронте, Бодуэн уже был полноправным господином городов по обоим берегам Евфрата и государем собственного, независимого графства Эдесского.

В сравнении с Бодуэном, Боэмунд Тарентский имел гораздо более внушительную репутацию и намного более тесные связи с Востоком. Будучи старшим сыном великого нормандского завоевателя Роберта Гвискара, он принадлежал к первому поколению нормандцев, рожденных на отвоеванных землях византийской Италии[713]. В молодости Боэмунд стяжал себе славу храброго и успешного полководца, воюя под знаменами своего отца во время нормандского вторжения на Балканы (1081–1085 гг.). Боэмунд участвовал в разгроме ромейской императорской армии в знаменитой битве у стен Диррахия (1081 г.), а затем принял у Гвискара командование над нормандскими войсками, возглавив победоносное завоевательное шествие через Эпир, Македонию и Фессалию. Его войска вошли в Касторию, Арту, Янину и даже столицу византийской Македонии — Охрид, которая была сдана Боэмунду без боя[714]. При этом Боэмунд дважды наносил поражение армии василевса Алексея I Комнина в битвах у Янины и Арты (в 1082 г.). Эти столкновения на полях Фессалии и Македонии положили начало личному соперничеству Боэмунда и Алексея, имевшему столь ощутимые последствия для греко-латинских отношений рубежа XI–XII вв.[715]. В ходе этой войны оба молодых полководца (Алексей и Боэмунд) отчаянно пытались превзойти друг друга, прибегая к отчаянным марш-броскам и дерзким атакам. Так, у Янины ромейский василевс, надеясь лишить нормандцев их главного преимущества (ударной силы рыцарской кавалерии), «окружил город несколькими рядами повозок, преграждавших наиболее удобный путь к наступлению, со стороны равнины. Он преграждал все подступы (к городу и ромейскому стану. — С. Б.), размещая железные кальтропы (т. е. крюки и шипы. — С. Б.), дабы проткнуть копыта вражеских лошадей, когда всадники, ослабив поводья, понесутся в атаку. Однако греки были ослеплены густым туманом, а нормандцы подошли к ним незамеченными, пользуясь сложными окольными путями, поросшими кустарником и лозой. Алексей вступил с ними в бой, но не мог долго противостоять атаке. Он обратился в бегство и отступил, потерпев поражение»[716].

В 1083 г., когда Боэмунд осаждал один из крупнейших городов Фессалии — Лариссу, император Алексей вновь решил нанести удар. Поручив основные силы своей армии, «ромейские отряды, царские значки, копья, усаженные серебряными гвоздями, и коней, покрытых царскими пурпуровыми седлами»[717] кесарю Никифору Мелиссину, Комнин велел ему вывести войска, построиться в виду неприятельского расположения и начать отступать, как только Боэмунд и его нормандцы выступят навстречу для сражения. Самвасилевс и автократор ромеев, в сопровождении ромейских кавалеристов и тюркских наемников[718], скрылся в близлежащем ущелье и «пролежал лицом вниз остаток ночи»[719], выжидая подходящего момента для удара. Когда настало утро и Боэмунд выступил вперед, увлеченный преследованием войск Мелиссина, конница Алексея I атаковала лагерь нормандцев, вырезала находившихся там пехотинцев, а затем обратилась против кавалерии нормандского коннетабля — графа Бриенна. Вскоре до Боэмунда дошла весть о случившимся; несмотря на то, что он собрал войска и отбил последующие ромейские атаки, его вынудили снять осаду Лариссы и отступить на запад, раз и навсегда остановив победоносное нормандское продвижение к Фессалоникам и Константинополю[720]. К 1085 г. император Алексей, в союзе с венецианским дожем Витале Фальеро, смог вытеснить нормандцев с Балканского полуострова, полностью освободив европейские провинции Ромейской державы[721].

На финальной стадии этой войны от тифа умер неутомимый Роберт Гвискар[722]. Между двумя старшими сыновьями Гвискара — Боэмундом и Рожером Борсой началась война за наследство. Невзирая на то, что Боэмунд был старше и превосходил своего сводного брата фактически во всех аспектах, Гвискар, под влиянием своей второй жены — Сишельгаиты, нарек своим наследником Рожера. Права герцога Рожера Борсы поддержал и могущественный младший брат и соратник Гвискара — граф Рожер I Сицилийский. Лишенный наследства Боэмунд не отказался от борьбы. Опираясь на поддержку нормандского князя Капуи — Жордана I и на верность части баронов и рыцарей своего отца, он отвоевал у своего младшего сводного брата половину Апулии, с городами Отранто и Таранто. К марту 1086 г. братья заключили перемирие, однако вскоре война возобновилась, продолжаясь до 1089 г. Боэмунд подчинил значительную часть Калабрии, а также добился передачи ему крупнейшего города Апулии — Бари. Как справедливо отмечал, в своей диссертации, посвященной Боэмунду, историк Роберт Юдейл: «Несмотря на то, что Таранто впоследствии дало название землям Боэмунда, следует отметить, что именно Бари, а не Таранто был главным городом его владений»[723]. Борса удерживал унаследованный от отца титул «герцога Апулии и Калабрии» и остаток своих земель исключительно благодаря помощи графа Рожера I Сицилийского. В последующие годы положение Боэмунда на юге Италии только укреплялось[724].

Приняв крест и вновь отправившись на Восток с началом Первого крестового похода (поздней осенью 1096 г.), Боэмунд первоначально сделал ставку на тесный союз со своим старым противником, императором Алексеем I Комниным. Вопрос о том, какие именно выгоды Боэмунд рассчитывал получить от этого союза, поныне остается открытым[725]. Известно, что во время переговоров с василевсом, Боэмунд просил у Алексея назначить его великим доместиком схол Востока[726]. Поскольку последним держателем этого титула был de facto независимый правитель Антиохии, Эдессы и Марата — Филарет Варажнуни (1078–1086 гг.), эта просьба сына Гвискара наводит на мысль, что он, вероятно, рассчитывал заполучить города и земли на востоке при поддержке ромеев и в качестве номинального вассала империи. Во время крестового похода Боэмунд вновь проявил себя как выдающийся военачальник, одержав победы в битвах у Дорилеи, Альбары и у Железного Моста.