За два года правления (с весны 1101 г. до весны 1103 г.) Танкред вдвое расширил территорию княжества Антиохийского, причем исключительно за счет византийских владений. Ромейская держава потеряла богатые города и обширные земли равнинной Киликии, и, конечно же, Латакию — лучший порт сирийского побережья и крупнейший греческий анклав северной Сирии. Став регентом Антиохии, Танкред проявил поразительную энергию, честолюбие и талант настоящего нормандского завоевателя. Однако в одном он выказал совершенно несвойственную его характеру вялость и отстраненность — в деле сбора выкупа за плененного князя Боэмунда. Как об этом писал Рауль Канский: «В то время, сбор выкупа за Боэмунда довлел над народом, в особенности над графом Бодуэном (т. е. Бодуэном II де Бургом), который был ожесточенным врагом Танкреда. Бодуэн досаждал антиохийцам предупреждениями, мольбами и упреками, чтобы они сделали все от них зависящее, чтобы добиться освобождения Боэмунда (…) Патриарх Бернард также предпринимал великие усилия (…)»[875]. Танкред же, по словам Рауля, «не препятствовал этим усилиям, хотя возвращение Боэмунда положило бы конец его продолжавшемуся благоденствию»[876]. «Не препятствовать» не значит участвовать. Альберт Аахенский пишет о том, что заточенному в Никсаре Боэмунду было позволено рассылать гонцов к франкам, и что «он посылал ко всем своим сородичам и друзьям, не только в Антиохию, но ив Эдессу, и на Сицилию, для сбора денег»[877]. Ордерик Виталий, в свою очередь, упоминает, что Боэмунд направлял некоторых своих соратников, разделявших с ним тяготы плена, в Антиохию для ведения переговоров и переправки выкупа; эти посольства возглавляли Ричард Салернский и некий Саркис (очевидно — один из знатных армянских или сирийских воинов, состоявших на службе у князя Антиохийского)[878]. Выкуп, согласно «Деяниям Танкреда» составил «10 мириад Михаилов»[879], т. е. 100.000 золотых иперпиров чеканки императора Михаила VII Дуки (ценившихся более, нежели девальвированные иперпиры Алексея I Комнина), что подтверждает и Альберт Аахенский, и Матфей Эдесский, и Ибн аль-Асир[880]. Единственным вкладом Танкреда можно считать данное им разрешение отпустить нескольких знатных мусульманских пленников, томившихся в Антиохии, в качестве «присовокупления» к выкупу за Боэмунда[881].

Из «Деяний Танкреда» мы знаем, что во главе франков, радевших за скорейшее освобождение Боэмунда, стояли латинский Патриарх Антиохии Бернард и граф Бодуэн II Эдесский. Матфей Эдесский предоставляет нам сведения и еще об одном человеке, который принял действенное и щедрое участие в выкупе Боэмунда; речь идет об армянском князе Гох Василе, правителе Рабана и Кайсуна (Кишума). Согласно хронике Матфея, «Боэмунда выкупили за 100.000 тахеганов, благодаря вмешательству и щедрости великого армянского князя Гох Василя. Именно он предоставил средства для выкупа, в то время как граф Антиохии (т. е. Танкред. — С. Б.) не внес ничего»[882]. Далее Матфей описывает хлопоты, с которыми Гох Васил собирал необходимую сумму для выкупа, и переходит к встрече Боэмунда и Васила. Когда выкуп был внесен, Гох Васил отправился к рубежам своего княжества, которые граничили с владениями Данишменда-гази, «чтобы встретить освобожденного Боэмунда, которого он с величайшими почестями принял в своем дворце, где преподнес великолепные дары. Не меньшую щедрость он проявил и к тем, кто сопровождал Боэмунда; его дары равнялись 10.000 тахеганам. Спустя несколько дней Боэмунд отправился в Антиохию, став, после принесения священных клятв, приемным сыном Гох Василя»[883]. Итак, Рауль Канский пишет о рвении и преданности графа Бодуэна II Эдесского, Матфей Эдесский — о необычайной щедрости армянского князя Гох Василя, чье участие привело не только к установлению союза между княжествами Антиохии и Кайсуна, но и торжественной церемонии усыновления Боэмунда. Стремление двух ближайших к Антиохии христианских правителей (Бодуэна II Эдесского и Гох Василя) выкупить Боэмунда объясняется не только желанием освободить своего «собрата», но и очевидным неприятием Танкреда, чьи неукротимые амбиции и поразительные военные успехи, вероятно, внушали им серьезные опасения. О том, что рвение Бодуэна де Бурга в деле выкупа Боэмунда было вызвано его враждой с Танкредом, прямо пишет Рауль Канский[884]. И следует отметить, что этим опасениям Бодуэна II де Бурга и Гох Василя впоследствии суждено было в полной мере оправдаться.

В конце весны 1103 г. Боэмунд вернулся в Антиохию[885]. Он был торжественно встречен нобилитетом, клиром и населением города. Танкред, естественно, сложил с себя регентство, не оспаривая прав своего дяди на престол. Однако он, вероятно, выдвинул свои права на завоеванную им равнинную Киликию и Латакию[886]. Здесь ему суждено было пережить и разочарование, и унижение. Боэмунд отказался признавать сеньориальные права Танкреда в Латакии и Киликии и отрешил его от командования армией. Как об этом писал Рауль Канский, Танкред был «принужден отдать Латакию, Мамистру, Адану и Таре, которые он завоевал собственными силами, тому, кого только освободили из цепей и оков. Так, лишенный всего, что ему принадлежало, даже сопровождавшего его войска, он вынужден был вымаливать право владения двумя малыми городами»[887]. Эта жесткость Боэмунда, вне всякого сомнения, была вызвана безучастностью Танкреда в деле выкупа законного князя Антиохийского[888]. Подобное отношение в очередной раз подтверждает, что отношение между двумя нормандскими завоевателями Сирии были далеко не простыми и отнюдь не дружескими. Первое правление Танкреда в Антиохии пришло к стремительному завершению; претерпев унижение, он все же не вернулся в Галилею (срок его владения княжеством уже истек), а остался в Сирии, в тени своего сородича и сюзерена.

Поскольку, благодаря кампаниям Танкреда, ромеи были отброшены далеко на запад, и, за исключением Мараша, у них не осталось ни одного города или крепости к западу от Селевкии, Боэмунд смог сосредоточиться на войнах с мусульманами. В правление Танкреда эмиры Алеппо, Хомса и Дамаска поочередно разоряли южные и юго-восточные окраины Антиохийского княжества[889]. Боэмунд, в первую очередь, посвятил себя новой войне с Алеппским эмиратом. Он разорил мусульманские поселения между Антиохией и Алеппо[890] и заставил эмира Рыдвана выплатить дань в размере 7.000 динаров и 10 кровных арабских скакунов[891]. Вскоре после этих побед антиохийские и эдесские франки все же обратились против последней ромейской твердыни Сирии — Марата. Стоит отметить, что Марат был сдан не князю Антиохийскому, но одному из баронов графства Эдесского — Жослену де Куртенэ. Согласно хронике Матфея Эдесского, «В том же году (т. е. в начале 1104 г.) греки потеряли Марат. Князь князей (Татул. — С. Б.) покинул город, сдав его Жослену. Он продал почитаемый образ Пресвятой Богородицы великому армянскому князю Торосу, сыну Константина, сыну Рубена, и отбыл в Константинополь»[892].