Это предательство вызвало ярость вступившего на отцовский престол Раймонда II. По словам Гильома Тирского: «После смерти своего отца Раймонд возглавил остатки войск и ополчения, собрал сильную армию и повел ее в высокогорья Ливана, желая отомстить всем "мужам крови" (т. е. "сиринам". — С. Б.), которых он считал виновными в отцовской смерти, а также их женам и детям. Толпы захваченных и порабощенных согнали в Триполи, где в присутствии графа их подвергли различным наказаниям и жесточайшей казни, в отместку за погибших»[1116]. Остается вопрос — кем были те самые «мужи крови», те ливанские христиане, которые предали графа Понса и поселения которых разорил граф Раймонд II? Гильом Тирский пишет о них как о «сирианах» (Sudanis), но как мы знаем, под это латинское определение могли подпадать все сиро- и арабоязычные христиане. Двумя наиболее многочисленными христианскими конфессиями Ливана являются марониты и мелькиты. Если же учесть, что, согласно Ибн аль-Каланиси, столкновение между войсками графа Понса и аскаром Базавы произошло на землях Аль-Куры, т. е. местности, которая и по сей день остается крупнейшим православным анклавом Ливана, то «мужами крови» и «сирианами», которых так жестокого покарал граф Раймонд II, вполне могли быть мелькиты.

С именем графа Раймонда II Триполийского связан и еще один случай латинского избиения восточного (в том числе — восточно-христианского) населения. Летом 1152 г. граф Раймонд II был убит ассасинами у ворот своей столицы — Триполи, став первым знатным латинянином, павшим жертвой этой восточной секты. Когда весть о гибели Раймонда II разнеслась по городу, среди франкских жителей и находившихся в Триполи пилигримов поднялась волна яростного негодования. Франки, провансальцы и итальянцы начали бессмысленное массовое избиение восточного — христианского, мусульманское и еврейского — населения. По словам Гильома Тирского: «Город был потрясен смертью графа, и народ схватился за оружие; горожане, совместно с пришедшими из-за моря пилигримами, бросались на каждого, кто отличался (от франков) по одежде или мышлению, желая найти сикария, совершившего убийство. Нанося бесчисленные удары мечами, они сеяли смерть среди всех без какого-либо разбора»[1117].

Резня сирийских христиан в Аль-Куре (1137 г.) и погромы греков в Антиохии (1138 г.) являют собой наиболее мрачные стороны латинского «соприкосновения» с христианами Сирии и наглядно свидетельствуют о том, что франки, доведенные до крайности и чувствуя угрозу своему положению, могли с легкостью поднять мечи против своих восточно-христианских подданных. Причем, не стоит считать эти вспышки агрессии делом рук чуждых завоевателей, едва осевших в Леванте. Среди антиохийских и триполийских франков, избивавших восточных христиан в Аль-Куре, Антиохии или Триполи, многие, в том числе и сам граф Раймонд II, принадлежали к поколениям, рожденным в «Заморской земле». Это имеет особое значение в свете продолжающихся исследований самого феномена «заморских» франков, их культуры, восприятия Востока и их предрасположенности к толерантности.

В то же самое время, в 1140–1160-х гг., после более чем двадцатилетнего перерыва, возобновились попытки сирийских франков обогатиться за счет поглощения или разорения восточных провинций Ромейской империи. В 1143 г., в результате непреднамеренного отравления, умер император Иоанн II Комнин. За семь лет до этого он отвоевал у армян и франков Киликию, и с тех пор дважды совершал походы к Антиохии. Как мы уже говорили выше, равнинная Киликия была важнейшей частью владений антиохийских франков. В 1132 г. ослабевшее княжество, потеряв двух своих государей и множество рыцарей в катастрофических сражениях с тюрками, утратило контроль над равнинной Киликией, которая перешла к обратившемуся против антиохийских нормандцев Левону I Рубениду. Взойдя на антиохийский престол в 1136 г., князь Раймонд де Пуатье попытался отбить утраченную франками Киликию у Рубенидов. Война шла с переменным успехом, но экспансия Иоанна II Комнина в Левант положила конец Левону и самому княжеству Рубенидов (возродившемуся лишь после 1144 г.); Киликия, со всеми ее городами и ресурсами, вновь стала частью Ромейской державы и плацдармом для дальнейшей ромейской экспансии в Сирию. С тех пор Иоанн II Комнин дважды приводил свои армии к Антиохии. Весть о смерти василевса предоставила антиохийским франкам надежду отбить Киликию у ромеев.

Еще в Мамистре, когда молодой василевс Мануил I Комнин снаряжал похоронный кортеж для своего отца и готовился вести армию обратно к Босфору, к нему прибыли послы от князя Раймонда с требованиям оставить Киликию и сдать ее антиохийцам[1118]. Мануил ответил отказом, но, в то же время, он не мог начать войну с Раймондом, поскольку ему необходимо было срочно отбыть в Константинополь для похорон отца и собственного венчания на царство. Когда императорская армия ушла вглубь Малой Азии, антиохийские франки, во главе с князем Раймондом, вторглись на земли равнинной Киликии. Подробности этой кампании, упоминаемой лишь Иоанном Киннамом, неизвестны[1119]. Киннам говорит о том, что василевсу Мануилу пришлось снаряжать поход, чтобы отбить у антиохийских франков захваченные ими крепости в Киликии. Из этой «обмолвки» византийского историка можно сделать вывод, что князь Раймонд смог разорить земли Киликии и выбить ромейские гарнизоны, по крайней мере, из восточной части Киликийской равнины, т. е. из Мамистры и Аданы. Но уже в следующем, 1144 г., новый василевс направил в Левант армию, под ударами которой франки должны были не только оставить Киликию, но и оборонять саму Антиохию.

Намного более разрушительным и ощутимым ударом по византийскому Востоку стало разорение Кипра, инициированное в 1156 г. преемником князя Раймонда — Рено де Шатильоном. Истоки этого конфликта крылись в неудачном, сорвавшемся соглашении между ромейским императором Мануилом I Комниным и князем Рено. Порвав с Ромейской державой и заключив союз с киликийским князем Торосом II, Рено приступил к сбору средств, войск и строительству флота. В 1156 г. построенные и нанятые антиохийским князем корабли, погрузив войска, вышли из гаваней Латакии, Джабалы и Св. Симеона и взяли курс на Кипр. Вскоре объединенная армия антиохийских франков и киликийских армян, во главе с князем Рено и Торосом II, высадилась на восточном побережье острова. Вторжение, очевидно, шло именно с востока, со стороны залива Амохостос. Во-первых, этот залив находится на прямом курсе от Латакии и Джабалы, в то время как северное побережье Кипра, огражденное хребтом Кирении, совершенно не подходит для быстрого продвижения вглубь острова. Во-вторых, именно со стороны Амохостоса открывается наиболее легкий путь к Никосии, уже тогда бывшей столицей Кипра. В то же самое время, со слов Киннама известно, что Никосия еще в начале кипрского рейда пала перед армией князя Рено де Шатильона[1120].

Дука Кипра, племянник василевса Мануила, Иоанн Комнин, либо находился в другой части острова, либо бежал из города. Ромеи же, под началом стратига Михаила Враны, собирались с силами на юге (вероятно — между Лимасолом и Ларнакой). Казалось, что, невзирая на потерю Никосии, вторжение могло закончиться поражением князей Рено и Тороса. Войска ромеев, собранные Михаилом Браной и Иоанном Комниным, разбили зарвавшихся франков и армян, которые стали быстро отступать к Никосии. Однако на подступах к городу князь Рено смог привести в порядок свою армию и наголову разбить ромеев; при этом, и Михаил Врана, и дука Иоанн Комнин попали в плен к Антиохийскому князю[1121]. Как писал в своей хронике архиепископ Гильом Тирский, «Жители Кипра были предупреждены нашими гонцами (т. е. гонцами иерусалимского короля. — С. Б.), и благодаря этому смогли стянуть силы со всего острова. Но гордый князь Рено разбил их армию и рассеял их воинов, так что никто более не смел поднять против него руки»[1122].