Так или иначе, Антиохия перешла под власть Филарета Варажнуни, но это не способствовало ее укреплению. Восстания 1074–1075 гг. и 1076 г., сопровождавшиеся междоусобными боями и карательными акциями, в сочетании с учащавшимися поражениями от сельджуков, окончательно ослабили местных архонтов и истощили боевой дух греческого населения Антиохии. Михаил Сириец впоследствии отмечал, что румский султан Сулейман ибн Кутлумыш решился на внезапный штурм Антиохии (в 1084 г., т. е. спустя восемь лет после взятия города Филаретом), увидев, что «жившие в городе румы обессилены и малочисленны»[576]. Но, первоначально, ничто не предвещало скорого падения города перед сельджуками, т. к. Филарет Варажнуни пребывал в зените своей славы и могущества. В 1077 г. один из военачальников и ближайших соратников Филарета — Василий Апокап (также принадлежавший к числу армян-халкидонитов), после шестимесячной осады, занял и последний «имперский» оплот в Сирии — Эдессу. При этом вход войск Филарета и Василия Апокапа в Эдессу сопровождался восстанием жителей, которые изгнали и едва не убили имперского дуку Льва Даватаноса[577]. В 1078 г. в Константинополе был низвергнут император Михаил VII Дука — главный противник и предмет ненависти для всех восточных военачальников, принадлежавших к партии покойного императора Романа IV Диогена, в первую очередь — для самого Филарета. Новый император — престарелый военачальник Никифор III Вотаниат не являлся врагом Филарета, и Варажнуни, очевидно, счел возможным возобновить прерванные контакты с новым ромейским василевсом. Так, 1078–1084 гг. могут считаться не только временем расцвета государства Филарета, но и периодом восстановления отношения с Константинополем. Согласно хронике Михаила Сирийца, «Филарет правил Тарсом и Мамистрой, взял Мараш, Кайсун, Рабан, Эдессу, Аназарв, вошел в Антиохию; собрав силы, он вторгся в страну Джихан (т. е. на восточный берег реки Джихан или Пирам) и Мелитены. Придя к власти, он, с войсками ромеев (курсив мой. — С. Б.), бился против тюрок»[578].
Вопрос о связях Филарета с Византией вызывает разночтения у различных историков. Но если отталкиваться от источников XII в., совершенно очевидно, что мы должны говорить о Филарете отнюдь не как о родоначальнике некоего «национального» армянского государства[579], а скорее, как об армяно-халкидонитском правителе и византийском военачальнике, который правил как de facto независимый государь, сохраняя определенные связи, и de jure покорность Ромейской державе. Разрыв с Византией был связан с восстанием Филарета (как сторонника Романа Диогена) против Михаила VII Дуки. С 1078 г., то есть с момента свержения Михаила Дуки, Филарет восстанавливает некую форму общения с Константинополем, признав власть императоров Никифора III Вотаниата (1078–1081 гг.) и Алексея I Комнина (с 1081 г.)[580]. Эта связь подкрепляется тем, что Филарет до конца жизни носил византийские титулы, став последним в истории великим доместиком схол Востока. Этот титул, согласно Анне Комниной, был дарован Филарету еще василевсом Романом IV Диогеном[581]. Михаил Сириец упоминает о том, что узнав о победах Филарета, «император римлян направил ему дары, асам Филарет отправился в Константинополь. Греки возрадовались его прибытию, подарив ему золотые доспехи и провозгласив "августом"»[582]. Под «августом», здесь, вероятно, следует понимать византийский титул севаста. Во всяком случае, на сохранившихся буллах Филарета он фигурирует и как «великий доместик схол Востока», и «севаст», и как «проедр», и как «протокуропалат». Ж.-К. Шейне обращает внимание на то, что не только Филарет, но и его военачальники (армяне-халкидониты) «Василий Апокап, а затем Торос в Эдессе, и Гавриил в Мелитене, также извлекли свою пользу при раздаче Алексеем Комниным византийских придворных титулов»[583]. Анализируя сохранившиеся печати Филарета, сохранившиеся в различных собраниях, Шейне обращает внимание на эволюцию его титулов в период правления Никифора III Вотаниата и Алексея I Комнина. Вначале, ок. 1078 г., Филарет упоминается как «куропалат и дука Антиохии», затем — «куропалат и дука Анатолии»; «куропалат и стратопедарх Анатолии»; «протокуропалат и доместик схол Востока»; «севаст и великий доместик» (ок. 1081 г.); «протосеваст и великий доместик Востока» (ок. 1084 г.); «доместик Востока и Мараша» (после 1084 г.)[584]. Французский историк также убедительно проводит параллель между положением Филарета Варажнуни и другого de facto независимого византийского правителя — дуки Трапезунда Феодора Гавры.
Невзирая ни на все усилия Филарета, его государство пало. Разъединенные христиане Сирии и Киликии, между которыми постоянно возникали распри и междоусобицы, оказались не в состоянии противостоять победоносному продвижению сельджуков. В декабре 1084 г. румским султаном Сулейманом I ибн Кутлумышем была взята Антиохия. Причем вероятно, что Антиохия пала благодаря измене части христиан, находившихся в оппозиции к правлению Филарета и призвавших в город румского султана. Этой версии придерживаются и Анна Комнина[585], и арабский хронист Ибн аль-Асир. Согласно «Истории атабеков Мосула» Ибн аль-Асира: «Румы занимали город (Антиохию. — С. Б.) до 477 г. (т. е. до 1084 г.) когда Эль-Фердрус (вероятно — Феодор), румский военачальник, начальствующий в Антиохии, покинул город и перебрался в Малую Азию. Жители Антиохии тогда написали Сулейману (…), правившему Иконием и окрестными городами, призывая его прийти к ним и обещая передать ему Антиохию. Сулейман прибыл и взял город, перебив большое количество жителей и собрав огромное богатство»[586]. Это вновь свидетельствует о разобщенности и ослаблении христиан Антиохии. Если в период византийского правления, в середине XI в., там стоял ромейский гарнизон из 4.000 воинов, то спустя тридцать лет, в 1084 г., Сулейману хватило 3.000 всадников, чтобы захватить город и устроить там настоящую резню[587]. Согласно хронике Матфея Эдесского, в Антиохии не было даже конного войска, так как Филарет стянул все ударные силы в свою восточную столицу — Эдессу[588].
Яркое и на удивление редко цитируемое описание тюркского взятия Антиохии оставил очевидец, мелькитский иеромонах Михаил, в предисловии к составленному им «Житию Св. Иоанна Дамаскина». Иеромонах Михаил вспоминает о том, как жители Антиохии «мужчины, женщины, дети, вместе со своими лошадьми и мулами», в попытке спастись от тюрок скопились в цитадели, на близлежащих склонах горы Сильп и на стенах города. Он же оставляет подробное описание единственной контратаки антиохийцев, стремившихся выбить войска Сулеймана из пределов города.«… я прибыл к вратам цитадели около полудня. Когда я пытался проникнуть в цитадель, я увидел, как ее покидает группа мужей города, ехавших верхом. С ними ехал и отряд тюрок из Хисн Арты, который они призвали на помощь. Горожане заплатили им много динаров, дабы те помогли им сразиться с врагом-Сулейманом. Галопом они (т. е. антиохийцы и прибывшие тюрки. — С. Б.) спустились вниз с горы. Но когда я, осторожно петляя, пытался пробраться в цитадель, я увидел, что они возвращаются, побежденные, спасаясь бегством от тюрок Сулеймана, которые их преследовали»[589]. Далее Михаил описывает свое пребывание среди пленных жителей, обращение к молитвам свв. Варвары и Иоанна Дамаскина, и чудесное освобождение, когда до антиохийцев наконец-то дошла весть о том, что «Сулейман освободил пленных жителей города, чтобы каждый мог вернуться в свои дома в мире, без всякого страха»[590].
