Центрами интеллектуальной, книжной традиции мелькитов оставались православные монастыри Востока, в особенности монастырь Св. Екатерины на Синае и, веще большей степени, Лавра Св. Саввы Освященного. Именно в Лавре Св. Саввы Освященного подвизались преподобные Иоанн Дамаскин и Косма Маюмский, Феодор Абу-Курра и полулегендарный святой Феодор Одесский. Позднее, в эпоху второго византийского и франкского правления в Антиохии, все большее значение приобретали и монастыри северной Сирии, в частности Лавра Св. Симеона Дивногорца, о которой подробно будет сказано в последующих разделах и главах. Особое место среди авторов средневекового Востока занимают и мелькитские хронисты: Патриарх Евтихий II Александрийский (Саид ибн Батрик), автор церковной и светской истории «Нить драгоценностей», продолжатель Евтихия — Яхья Антиохийский, а также автор «Всеобщей истории», Агапий (Махбуб ибн Константин), епископ Иераполя (Мамбиджа). К трудам этих авторов мы уже неоднократно прибегали в ходе данной работы. Для ближневосточных православных эпоха этих трех хронистов (X–XI вв.) составляет словно бы «золотой век» мелькитского летописания, т. к. впоследствии, особенно в эпоху мамлюкского правления (с XIII в.) наступает период невероятного упадка в книжной культуре христианского Востока. Патриарх Макарий III Антиохийский писал об этой эпохе Евтихия, Яхьи и Агапия одновременно с гордостью и горечью из-за последовавшего упадка: «В наших же краях к написанию церковной истории не прибегали из-за множества бедствий и трагедий, постигших народ. И кажется нам, что среди народа известность получили лишь блаженный Саид ибн Батрик и его великолепная история, позже — история Саида ибн Яхьи аль-Антаки, которая поистине прекрасна, а также история Агапия ибн Костантина аль-Манбиджи и история блаженного Никона, игумена монастыря Св. Симеона Чудотворца. Другие мужи нашей земли писали краткие истории»[377].
Фигуры Евтихия Александрийского и Яхьи Антиохийского приводят нас к еще одной сфере жизни Ближнего Востока, в которой мелькиты играли важнейшую роль; речь идет о медицине. Дело в том, что и Евтихий, и Яхья были искусными, востребованными врачами. И здесь уместно было бы напомнить, что прославленная во всем средневековом мире восточная, арабская медицина отнюдь не была плодом исключительно исламской цивилизации; среди врачей, служивших при дворах мусульманских правителей и в городах Востока, были и христиане, и мусульмане, и иудеи[378]. До восшествия на Александрийский патриарший престол (в 933 г.), Евтихий (Саид ибн Битрик) был врачом, славившимся и среди мусульман, и среди христиан Каира и Александрии. Врачом был и его брат — Иса ибн Батрик[379]. Причем наименование «ибн Батрик», это арабское название «сын патрикия», что выявляет принадлежность братьев Саида (Евтихия) и Исы к числу высокопоставленных мелькитских сановников Арабского Востока. Упоминавшийся выше Яхья Антиохийский, к хронике которого нам еще не раз предстоит обратиться, также принадлежал к числу египетских врачей-мелькитов; однако, при гонениях халифа Аль-Хакима ему пришлось переселиться в отвоеванную ромеями Антиохию. Одним из наиболее известных и уважаемых ближневосточных врачей XI в. был багдадский мелькит Юханна ибн Бутлан. В качестве практикующего врача он объездил Месопотамию и Сирию, подолгу оставаясь в Багдаде, Алеппо и Антиохии. Прославился он и как теоретик медицины, в особенности благодаря своему трактату — «О поддержании здоровья», пользовавшемуся большой популярностью среди восточных врачей (как христиан, так и мусульман). Аналогичную популярность это сочинение багдадского врача-мелькита получило и на Западе; будучи переведенным на латынь, оно было известно там как «Tacuinum Sanitatis». Что касается самого Юханны ибн Бутлана, то на исходе жизни он принял монашеский постриг в Лавре Св. Симеона Дивногорца, близ Антиохии. Об этом великом мелькитском враче мы неоднократно будем вспоминать в последующих разделах и главах книги[380].
Примечательно, что некоторые мелькиты сочетали лекарское искусство со светским или церковным служением. Так, Ибрахим ибн Юханна, в «Житии Христофора, Патриарха Антиохийского» приводит историю о том, как Патриарх запретил в священнослужении одного клирика, бывшего по совместительству придворным врачом одного из эмиров династии Хамданидов; это, естественно, привело к столкновению между эмиром и Патриархом[381]. Прославленным врачом был не только Патриарх-хронист Евтихий II Александрийский, но и один из его предшественников на кафедре — Патриарх Политиан (занимавший патриарший престол Александрии ок. 787–801 гг.). Сам Евтихий описывает Патриарха Политиана как «самого искусного из всех врачей египетских» и оставляет описание его путешествия в Багдад для исцеления возлюбленной халифа Харун ар-Рашида. Причем после успешного лечения благодарный халиф вознаградил мелькитского Патриарха Александрии не только большой суммой денег, но и передачей ряда церквей, раннее перешедших к коптам-миафизитам[382]. К истории мелькитских врачей в городах и придворных кругах Леванта нам еще не раз предстоит вернуться в ходе нашего исследования.
Если же говорить о церковной иерархии восточных Патриархатов, то здесь сразу же следует провести черту между положением Иерусалима с одной стороны, и положением Антиохии и Александрии с другой. Благодаря тому, что Святой Град был сдан арабам Патриархом Софронием I, Иерусалимская Церковь в VII–X вв. смогла сохранить преемство своих первосвятителей, остававшихся в Палестине[383]. В то же самое время в Александрии и Антиохии с арабским завоеванием наступил период продолжительного вдовства патриарших кафедр. Последние Патриархи Александрии и Антиохии, бывшие к тому же монофелитами, покинули Левант перед лицом арабского наступления. Предпоследний Александрийский Патриарх эпохи византийского правления — Кир (631–642 гг.) умер на исходе арабского завоевания Египта. Его соперник и преемник — Патриарх Петр IV эвакуировался вместе с ромейскими войсками в Константинополь. В Антиохийском Патриархате положение было несколько более сложным. После кончины Патриарха Анастасия III, умершего в невыясненный период еще до арабских завоеваний, новый Патриарх Антиохийский — монофелит Македоний был поставлен на кафедру уже в Константинополе. Эта первая «константинопольская» линия Патриархов Антиохийских в изгнании просуществовала до 702 г. Первоначально ее занимали монофелитские ставленники василевса[384]; после Шестого Вселенского собора (680–681 гг.), осудившего ересь монофелитства, на Антиохийском престоле в изгнании были восстановлены православная иерархия. Однако в 702 г., со смертью Патриарха Георгия II, эта «константинопольская» линия Патриархов Антиохии пресеклась окончательно[385]. Так, православный клир и паства Сирии, Киликии, Ливана и Египта не видели и фактически не знали Патриарха с момента арабского завоевания и вплоть до VIII в. Для мелькитов Антиохии период вдовства патриаршей кафедры в Сирии продолжался на протяжении более чем 104 лет (40 с момента прерывания линии Патриархов в Константинополе); для мелькитов Александрии — более 97 лет.
Восстановление преемства православных Патриархов в Антиохии и Александрии имело место в правление десятого халифа династии Омейядов — халифа Хишама ибн Абд аль-Малика (723–743 гг.). В правление халифа Хишама, в 730 г., мелькитам Египта было даровано право восстановить патриаршество. На Александрийский престол был возведен Патриарх Косма I. Невзирая на то, что Косма I был простым неграмотным ремесленником, он сумел добиться ошеломляющей, по своим масштабам, реституции имущества для своей паствы. Совершив путешествие в Дамаск, он добился у халифа Хишама указа о возвращении мелькитам большей части тех церквей, которые у них отбили копты-миафизиты. Как повествует об этом один из преемников Космы — Патриарх Евтихий Александрийский: «молились христиане, мелькиты александрийские, в церкви Мар Саба, потому что яковиты забрали в свои руки все церкви. Когда патриархом сделался Косьма, который был неграмотным, не умевшим ни читать, ни писать, и ремеслом которого было выделывание иголок, то он отправился в Дамаск к Хишаму-ибн-'Абд-ал-Мелику, и тот отдал ему церкви, захваченные яковитами при содействии некоторых писцов. И написал Хишам своему сборщику податей в Египет (…) приказание взять те церкви, которые находились в руках яковитов, передать их патриарху Косьме и отдать ему все те церкви, которые он признает принадлежащими ему. И взял патриарх Косьма эти церкви от яковитов, причем взял от них церковь ал-Кайсарию (Кесариум. — С. Б.)»[386].
